ЧАСТЬ VI
Глава 5. ВЫЗОВ ПРИНЯТ
Инспектор Абриэль Софо крутился перед зеркалом, примеряя новый костюм.
– Ну, как? – спросил он у Хары.
Она стояла рядом, готовая в любой момент что-то поправить, помочь…
– По-твоему, как я выгляжу? Не правда ли, мне к лицу лиловый? А эти серебряные полоски очень оригинальны.
– Вы просто обворожительны, господин Абриэль. Рыцарь-командор будет в восторге.
– Ты думаешь?
– Конечно. Вы уже выбрали будуар, в котором будете принимать уважаемого господина Зепара?
– Только золотой. Сегодня только золотой.
– Золотой – самый красивый.
– У меня все будуары красивые… Так, ладно. Помоги мне расстегнуть камзол, и можешь быть свободна до завтрашнего утра, даже до обеда.
– А кто же Вам будет прислуживать за ужином? Неужели повар? – спросила Хара с улыбкой.
– Не говори глупости. Разумеется, нет. Рыцарь-командор приедет с Муцалом… Всё-всё, Хара. Иди, пожалуйста, на свою половину. Отдохни, проветрись. Главное, чтобы тебя никто не видел из моих гостей… Со мной всё будет в порядке. Уверяю тебя.
Надо сказать, что Хара жила в особняке Софо. У неё были свои покои с отдельным входом. Состояли они из гостиной и спальни. В покои Хары вели две двери: одна – из кабинета, вторая – из приёмной. А сам огромный особняк инспектора Абриэля Софо разделялся на деловую часть, не лишённую изысканности и шика, и, собственно, его дом, богатый и роскошный.
В доме Софо три будуара: красный, золотой и охровый. Но из покоев Хары лучше всего прослушивался именно золотой. Он примыкал к узкому коридору, А за толстым ковром будуара было слуховое окно.
За ужином Софо и Вон будут разговаривать о каком-то деле. Хара должна знать, что это за дело. Поэтому её очень обрадовал выбор инспектора относительно будуара.
Мастер Садриэр вёл свою игру. Ему неинтересно было, какие города взяли нáвгуры. Неинтересно было, кто в каком бою погиб или отличился. И вообще, как проходят военные действия, его не волновало. Он готовился к своему сражению. Его цель: переиграть Ирийского Мага. Мастер понимал, как велика cила его соперника, как сильна защита, он не мог его увидеть, почувствовать, понять, но… свою маленькую победу над Ирийским Магом Садриэр всё-таки одержал. Пусть на короткое время, но Мастеру удалось ослабить влияние Ирийской Магии.
– Кто бы ты ни был, я должен тебя одолеть, – шептал Мастер, зажигая свечу на алтарном столе.
Потом он достал своих помощников: чёрное обсидиановое зеркало и хрустальный шар. Этот шар являлся его любимым Оракулом и имел имя «Сихр». Садриэр сжал в одной руке нож, а в другой – жезл. И ударил об пол Фагусом – магическим жезлом.
Мастер знал, что рискует, бросая вызов Ирийскому Магу. Эта дуэль может обернуться как победой, так и поражением для него. Но уж очень ему хотелось увидеть, как выглядит этот ирий. Это был огромный риск. Ведь Ирийский Маг тоже может его увидеть. И всё-таки Садриэр пошёл на этот риск. «Тем слаще будет победа», – подумал он.
Тара уже поняла, что было магическое воздействие, и аклы совсем обнаглели, притворяясь людьми. Ей нужно срочно в Араим, именно сейчас, не дожидаясь завтрашнего рассвета, здесь ей не хватает инструментария, чтобы быстро разрушить действие Навгурийской магии. Но Дар категорически запретил Таре любые действия без его позволения. Более того, он не разрешил ей высказываться до самого Араима. Тара никогда не видела Дара таким. Он был очень решительно настроен против неё. Значит, магия нáвгуров действовала, оказывая влияние на Дара. Акл здесь. Тара это точно знала.
Из маленького окна Тара увидела Дара, идущего с высокой рыжеволосой женщиной. Эта, обычная на первый взгляд, женщина что-то говорила ему с милой улыбкой, держась за его руку. Тара увидела акла. Она единственная из ириев увидела в рыжеволосой женщине акла. Ну, на то она и Маг. Да, Тара – не простой Воин Света. Она – потомственный Ирийский Маг, которому бросил вызов Чёрный Мастер навгуров Садриэр.
Тара почувствовала толчок внутри себя.
«Кто-то пытается увидеть меня, – промелькнула быстрая, как молния, мысль. – Не выйдет».
Тара сложила определённым образом руки на уровне солнечного сплетения, применяя защитную мудру. В этот момент она увидела лицо Садриэра, который вызывал её на астральный поединок. Тара принимала решение за короткие мгновения. Если она каким-то образом, даже мысленно ответит, то Чёрный Мастер, также может её увидеть. Для сильного Мага это ключ. Но, отвечая на его вызов, Тара могла проникнуть в мысли Садриэра. А через него воздействовать на всю эту навгурийскую шушеру. Тара приняла вызов.
Садриэр, глядя в потемневший хрусталь, твердил только одно слово: покажи… И Сихр показал ему очертания человека... Он не увидел лицо Ирийского Мага, только абрис фигуры, но…
ЧАСТЬ VI
Глава 6. ПОД СТУК КОЛЁС
Хорошо пишется под стук колёс. Сейчас самое лучшее – уйти с головой в работу и ни о чём больше не думать. Забыть о реальности хоть на время. Нет реальности. Нет. Всё будет потом, когда он приедет домой… Что это? Почему остановились?..
Он вышел из купе. Со скрежетом тяжело и долго проходил товарняк.
«Безумец! Ты говорил, что знаешь, что такое боль. Нет, никогда ты не испытывал ничего подобного… Всё равно надо жить… жить… терпеть. ОНА ни в чём не виновата. ОНА неприкосновенна. Просто нельзя быть вместе. Нельзя!!! Чёрт возьми! Почему же?! Всё… хватит. Забыть обо всём. Забыть…»
Открылась дверь соседнего купе…
– Извините, пожалуйста… Молодой человек!
Женщина обращалась к нему.
– Вы не могли бы помочь?
– Конечно.
– А сумки наверх поставьте… Как я Вам благодарна.
– Не за что.
«Поехали, поехали, поехали… Нельзя стоять… Поехали… Наконец-то… Хорошо, что вагон полупустой. Странно, но хорошо… А теперь – спать».
Макс закрыл глаза. Он пытался остановить поток мыслей. И ему это удавалось. Но вдруг… что-то зацепилось и больно резануло по сердцу. Осталось и не уходило. Никак. Что это? То ли звук, то ли запах, то ли прикосновение…
«Настя!» – поплыло в пространстве, отзываясь пронзительным гудком уходящего вдаль состава.
«Мы не сможем отпустить друг друга. Ну и пусть. Лишь бы ей не было так плохо, как мне».
Тутух-тутух… тутух-тутух…
Ты меня чаруешь – ты сам этого хочешь…
Тутух-тутух… тутух-тутух…
Память накрыла… предатель… не даёт забыться…
Тутух-тутух… тутух-тутух…
Он больше не мог сопротивляться нахлынувшим воспоминаниям, которые настойчиво возвращали его в прошлое. Настин дом… Его спонтанное объяснение в любви… Это невероятно, но он тоже нравится ей…
Тутух-тутух… тутух-тутух…
– Когда я вернусь, Вы должны быть в постели.
Тутух-тутух… тутух-тутух…
Она накормила его обедом и ушла.
Он сделал то, что она просила: разделся и лёг. Вот так вот лежал и ждал её, борясь со сном.
– Где же ты, Настя? Постелила мне постель и ушла, оставив одного.
Вспомнились строчки то ли стиха, то ли песни:
– …Цветут сады, метёт метель… Я не забуду никогда ту, что стелила мне постель… Откуда это?.. Неважно… Интересно, как она меня будет лечить? Поить чем-нибудь. Пусть. Лишь бы была рядом… Был мягок шёлк её волос… И локон, вьющийся, как хмель… Она была душистей роз… Та, что стелила мне постель… Какая же она милая… Настенька моя… Расстаться с ней мне было жаль… И, чтобы ей не дать уйти… Спросил я девушку: – Нельзя ль… Ещё подушку принести… Однако, сорок минут давно прошло, а её всё нет… Она подушку принесла… Под изголовие моё… И так мила она была… Что крепко обнял я её… Она всё время ускользает из моих объятий… А грудь её была нежна… Всё, хватит… Нет, не хватит… А грудь её была нежна… Как будто ранняя зима… Своим дыханьем намела… Два этих маленьких холма… Вот теперь хватит… Ах, Настя, чем же ты меня напоила, что так спать хочется? Сейчас засну, и она опять ускользнёт от меня…
– Максим, почему не спите?
«Она всё слышала», – промелькнуло в голове.
– Настенька, а почему ты так долго? Больше часа прошло.
– Я давно пришла.
– Ты очень тихо ходишь.
– Что Вы тут читали, отгоняя сон?
– Роберт Бёрнс «Ночлег в пути».
– Красиво. Потом почитаете мне, не сейчас. Я дала Вам выпить траву, после которой надо немного поспать. Хотя бы часок. Вы всегда такой непослушный?
– Если я усну, не смогу видеть тебя.
– Так не годится… Расслабьтесь и просто полежите, раз уж не можете спать.
– Хорошо. Только ты не уходи, ладно?
– Ладно. Я буду рядом.
Тутух-тутух... Тутух-тутух...
Вечер… Самый лучший вечер на свете. Она любит его! Он не просто это чувствовал. Он знал это наверняка. Она позволила ему слышать её тайные мысли. ОНА позволила, он сам бы никогда не посмел.
– Вы завтра будете совершенно здоровы. Но… уж придётся Вам меня слушаться.
– Я сделаю всё, что ты скажешь, только не уходи.
Он притянул её к себе и обнял.
– Я люблю тебя, милая Настя. И ты тоже любишь меня. Я это знаю… Я буду просить твоей руки у Дмитрия Васильевича.
«Ну, куда ты так спешишь?» – подумала она и мягко высвободилась из его объятий.
– Спасибо, милая.
– За что спасибо?
– За то, что хоть и мысленно, но ты говоришь мне «ты». Мне это приятно.
– Темнеет, – сказала Настя. – Надо зажечь огонь.
– Прошу тебя, не надо.
Тутух-тутух… тутух-тутух…
– Я принесу свечи, – сказала Настя. – Это мягкий свет. Мне же надо приготовить тебе напиток.
– Чтобы я сразу уснул, да?
– Я буду рядом, любимый, не волнуйся.
«Что она сказала?.. Любимый?.. Или послышалось?..» – мысленно сказал он.
– Нет, тебе не послышалось, – сказала она вслух.
– Я готов выпить всё, что ты скажешь, даже яд.
Она провела рукой по его волосам. Он закрыл глаза и подумал:
«Как же я люблю тебя!»
«Я тоже очень люблю тебя!» – подумала она.
«Нам необязательно говорить», – подумал он.
«Да, милый», – подумала она.
Тутух-тутух… тутух-тутух…
ЧАСТЬ VI
Глава 7. БЕСПОМОЩНОСТЬ
Поезд летел навстречу длинной веренице огней. Встречный ветер бесцеремонно и нагло бил по щекам и закручивал волосы, но Макс, казалось, ничего не чувствовал. Мысленно он был там, в Ногарске.
Тутух-тутух... тутух-тутух...
Ногарские холода прошли так же быстро, как и наступили. Природа сменила гнев на милость. Лето парило, звенело грибными дождями и грозами и снова парило. Солнышко разбрызгивало свой свет, отражаясь в капельках росы, лучилось сквозь листву деревьев, искрилось радужными переливами в струящемся потоке быстрой реки Ильши.
Группу учёных во главе с профессором Петуховым расселили в селе Каплино, но исследователи практически все дни напролёт проводили в поле. Они облюбовали межину за Мякинскими пещерами. Разбили там настоящий лагерь.
Группа, возглавляемая профессором, состояла не из шести человек, как предполагалось, а из семи. Кроме самого Глеба Борисовича и его помощников: Ивана, Наиля и Гриши Осокина, кстати, хорошего приятеля Вадима Литовцева, в группе были две милые девушки. Одна – брюнетка, другая – рыженькая. Брюнетка – психолог и искусствовед Екатерина Забельская, спокойная и скромная, довольно медлительная, говорила она тихо, с придыханием. Рыженькая – полная противоположность, специалист по аномальным явлениям Ангелина Лопырёва, очень уверенная в себе дама с острым язычком. Ребята все были простые, лёгкие в общении, дружные и весёлые. А сам профессор Петухов, которого все знали, кроме Максима Соколина, оказался не старичком с седой бородой и в очках, каким Макс его себе представлял, а очень даже нестарым и интересным мужчиной спортивного телосложения лет этак сорока семи – сорока девяти. Взгляд его серо-голубых глаз был острым, но не злым. Было видно, что профессора все обожают, и ему это нравится. Если что, он мог и пошутить хорошо, но и вставить крепкое словцо, когда нужно.
Полевые работы патронировал Игорь Иванович Китриш с помощью сотрудников и техники НИИ. Это ближняя территория. И первые пару дней все были на межине. А потом разделились на две группы.
Исследование лесных аномальных зон возглавил Пётр. В его новую команду вошли: ну, естественно, Валя, а также Макс, Катя Забельская и Ангелина Юрьевна, именно так специалист по аномальным явлениям просила себя называть. Никого это, собственно, не напрягало. Сама же Ангелина обращалась ко всем на «ты» и по имени, а вот Макса она почему-то выделила. Его она называла либо «товарищ Соколин» либо просто по фамилии, но на «вы». Да, кстати, в одном из походов к ним присоединилась Настя. Макс, естественно, был на седьмом небе, а Настя, напротив, очень сдержанна и даже временами холодна, что вызывало тревогу у писателя. После той ночи, когда она его лечила, они редко виделись. Она всё время была занята, куда-то уходила, а когда они всё-таки встречались, мало того, что это всегда было при ком-то, она избегала смотреть ему в глаза. Он никак не мог поймать её взгляд, сколько ни старался. Это причиняло ему боль. Она его не отталкивала, но держала на расстоянии.
В то время, как группа Петра направилась в лес, полевые работы были в самом разгаре. Кстати, к оставшимся на межине профессору, Гришке, Ване и Наилю присоединился и Вадик Литовцев. Ну, и техника и сотрудники НИИ тоже остались в распоряжении Игоря Ивановича.
Начальный этап позади: разведка, расчистка территории и разбивка раскопов. Исследователи были на стадии изучения культурного слоя и выявления в нём археологического материала. Соответственно, фотофиксация процесса работ и отдельных находок, описание стратиграфии и других конструктивных элементов в раскопе – всё это проводилось, в том числе и ведение полевой документации.
У группы Петра свои задачи. Несколько походов по Волшебному Лесу были интересными и познавательными, многое поразило Катю и Ангелину. Но Макс и Валя отметили про себя, что самое удивительное знакомство с Лесом было именно в первый поход.
У Макса обострилась интуиция и, вообще, все чувства и ощущения. Он остро чувствовал и понимал каждого, кто находился с ним рядом, демонстрируя чудеса яснознания. Валя была в шоке, впрочем, так же, как и все остальные. Что уж тут говорить? Даже Пётр был удивлён и поражён его способностям. Катя Забельская, услышав кое-что о себе, в первую минуту потеряла дар речи, но потом, придя в себя, заговорила:
– Как это ты? Откуда знаешь? Я ведь никому этого не говорила…
Ангелина Лопырёва взяла Макса за локоть, и, глядя ему в глаза, чётко произнесла:
– Это просто невероятно, товарищ Соколин... И правда, откуда Вы всё это знаете про нас?
– Не знаю. Просто я смотрю на вас, и идёт информация.
– Да Вас изучать надо, Соколин. Вы, вообще, человек? А, может, Вы инопланетянин, а?
– Обыкновенный землянин, – засмеялся Макс.
– Нет, – продолжала Лопырёва. – Как раз таки - необыкновенный.
Как только Настя присоединилась к группе, Макс был не в состоянии пользоваться своими способностями. При приближении к Насте на расстояние двух примерно метров, он впадал в какой-то ступор, и не только интуиция его замолкала, он вообще не мог нормально соображать. Более того, появлялись странные симптомы: рябило в глазах, звенело в ушах, всё тело горело, а пульс доходил до трёхсот ударов в минуту. Сознание он не терял, но было совсем худо.
И каждый раз при встрече с любимой девушкой, эти симптомы были всё ярче и отчётливее, и появилась ещё боль в затылке и шее, как при защемлении затылочного нерва.
Настя перестала совсем видеться с ним. Она-то всё знала и понимала, но помочь не могла.
Макс жил у Петра. Валентине с Петром он никак не мешал, потому что ночевал на самом верху, практически под крышей, в просторной мансарде с отдельным входом.
Максим страдал от разлуки с любимой. Каждую ночь она приходила к нему во сне. Но даже в сновидениях она не приближалась, смотрела издалека. Из её прекрасных глаз текли слёзы. Она по-прежнему любила его, но ничего не могла сделать. Он просыпался с болью в сердце на мокрой от слёз подушке.
В своей жизни Максим помнил всего два случая, когда он плакал. Первый – это было в раннем детстве, когда погибли родители, второй – после армии, когда в мир иной ушла любимая бабушка, заменившая ему и мать и отца.
Во всей этой ситуации Макс чувствовал себя беспомощным. Непривычное для него состояние. От этой беспомощности никуда не уйти. Он впивался зубами в свой кулак, сжимая до боли, чтоб не закричать… и терпел. У него не было другого выбора.
Тутух-тутух... тутух-тутух...
ЧАСТЬ VI
Глава 8. СОКРОВИЩЕ
Придя домой, Тамара скинула свои туфельки, бросила сумочку и плюхнулась в своё любимое кресло. Она откинулась назад, к спинке, и, держа в руках книгу, закрыла глаза. Было какое-то странное ощущение, совершенно ей незнакомое – внутреннее тремоло со сладостным томлением. Ей казалось, что сейчас она узнает что-то такое о Максе, разгадает какую-то загадку и, наконец, успокоится. Тамара продолжала сидеть с закрытыми глазами, предвкушая и отдаляя этот миг.
Ей вспоминались разные моменты из прошлого. Как часто она делала ему больно, а он прощал. Он был выше всего этого, никогда не опускался до глупых обид. Он мог ей выговорить что-то наедине, но при других всегда был на её стороне и поддерживал, даже если она была неправа. Она постоянно испытывала его на прочность. Он долго терпел. Но даже у него был предел этой самой прочности.
Тамара открыла глаза и посмотрела на фотографию:
– Милый мой Максик, какой же ты лапочка! Красивый, умный, нежный. И как ты умудрился так долго терпеть такую стерву, как я! Эх ты, бе-едненький. Так и хочется тебя пожалеть. А, впрочем… пожалеть нужно, наверное, не тебя, а меня…
Она вспомнила, кем он был для неё. Когда ей хотелось его видеть, она приходила без звонка, без предупреждения. Ему можно было пожаловаться, поплакаться на его груди, он утешал её, отогревал, но, при этом, он никогда не был навязчивым.
– Когда я закончу читать его книгу, я освобожусь от этой странной привязанности, либо он вернётся ко мне. И всё будет уже совсем по-другому, – сказала она себе.
И это прозвучало, как заклинание.
Тамара поднесла к лицу раскрытую книгу. Запах новой бумаги и типографских красок давал неповторимый аромат, который ей, как ни странно, понравился. Она открывала для себя новый незнакомый мир, с которым очень хочется познакомиться.
Тамара начала читать, она вошла в эту воду и поплыла по волнам безбрежного океана, всё больше и больше увлекаясь чтением, проникалась событиями, героями. И в каждой строчке она чувствовала ЕГО, за каждым словом, за каждой мыслью она видела, слышала, ощущала ЕГО. Она узнавала нового Макса. И этот новый Макс ей очень нравился. Ведь что, собственно она о нём знала? Совсем немного. Её знания о нём были чрезвычайно поверхностными. Она не знала главного – глубины его души, каких-то тонкостей. За его нежностью или суровостью, за любой эмоцией стоял целый спектр внутренних переживаний. И эти переживания были настоящими, глубинными.
Тамара погружалась в мир повествования, забыв о реальности. У неё замирало сердце, когда она читала о любви главных героев. На её глаза наворачивались слёзы, когда Он потерял Её в этом далёком космосе. Она переживала боль героя от потери любимой, как свою. Ах, как сильно она ненавидела того, кто убил эту отважную девушку…
И как не вовремя зазвонил телефон...
– Да!
Это был Алексей.
– Я же сказала, всё завтра. Не будь таким навязчивым, если хочешь со мной встретиться, – сказала Тамара и, не ожидая ответа, положила трубку.
Почти совсем стемнело, и Тамара включила лампу. Часа через два телефон зазвонил снова. На этот раз подруга Яна спешила сообщить свои новости. От Яны отделаться было труднее. Послушав её болтовню, в смысл которой даже не стала вдаваться, Тамара чётко проговорила:
– Ян, а почему ты никогда не спрашиваешь, есть ли у меня время сейчас говорить? Может, я занята… может, я болею... или умерла… может, я опаздываю на свидание… может, у меня мужик, в конце концов. Ну... спрашивай же…
– Тамар, ты не занята?
– Вот молодец. Я занята сегодня весь вечер и всю ночь.
– Ладно, пока. Позвони мне, когда будешь в настроении.
Во втором часу ночи Тамара почувствовала, что сильно проголодалась. Последний раз она ела часов в двенадцать дня. Что там в холодильнике? Так… апельсиновый сок. Пойдёт. Тамара налила сок и сделала бутерброд с сыром. Она переоделась в домашний халатик и влезла с ногами в кресло, поставив поднос с соком и бутербродом на журнальный столик, продолжила чтение. Утром заснула, свернувшись в кресле, прижав книгу к груди, не заметила, как чтение плавно перешло в сон.
А проснулась Тома оттого, что тело затекло в неудобной позе. Солнце ярко светило в окно. На журнальном столе горела лампа, стоял стакан с недопитым соком. А сколько же времени?.. Она потёрла виски и глаза и посмотрела на часы. Восемь. Дочитать осталось совсем немного, но буквы расплывались… нет… не сейчас.
«Спать, спать», – сказала она себе.
Плотно закрыла шторы и легла, прижав к груди своё сокровище, которое связывало её с Ним незримыми, но крепкими нитями.
продолжение: https://dzen.ru/a/ZriL2WnN8AcQaa0F