Моя работа стала лауреатом конкурса Форма. Образ. Воображение и была вывешена на стенде компании «Галс» на выставку АрхМосква.
Помнится, мой первый шаг в пространство выставки Арх Москва в 2004 году не вызвал восторга; казалось, что это просто еще одно место, где собрались люди, стремящиеся к новизне, мечтая о будущем и создавая нечто уникальное в оттенках неонового света. На первый взгляд показалось, что ты словно чужой среди архитекторов, получающих удовольствие от себя, и празднующих застройщиков.
Сейчас же, спустя 20 лет, с каждой минутой, проведенной среди экспонатов, ты начинаешь по-новому взглядывать на окружающее, обнаруживая интересные детали, которые прежде ускользали от внимания. Этот процесс погружения заставляет тебя более внимательно изучать каждый экспонат, в итоге обогащая твой опыт и предоставляя материал для глубокого анализа и рассказа о выставке.
Изначально я скептически относилась к идеям строительства небоскребов, таких как «Город столиц» Сергея Скуратова с его уникальной концепцией, похожей на соединение кубиков, а также проектам Михаила Хазанова и Тотана Кузембаева. Эти замыслы, которые выглядели как нечто, вырванное из страниц научной фантастики или экспериментального дизайна, показались мне скорее фантастическими утопиями, а не планами, которые можно воплотить в жизнь. Вопрос об их функциональности и отсутствие очевидной элегантности заставили меня сомневаться в их целесообразности, приравнивая их к строительству городов на Луне – чему-то казалось бы недостижимому.
Но стоя перед визуализациями этих амбициозных зданий, мое первоначальное недоверие к возможности их создания переплеталось с недоумением перед их сложными и неординарными концепциями, далекими от реализации.
Выбор проекта Бориса Бернаскони, изображающего здание в форме матрешки, для обложки итальянского журнала Abitare, посвященного России, вызвал разочарование у Скуратова, поскольку его собственный проект Cooper House не был отобран. Этот случай выделил не только уникальность и жизнеспособность творения Бернаскони, но и подчеркнул, как через два десятилетия много проектов стали реализуемыми и обыденными.
Москва-Сити, когда-то поражавший воображение своими небоскребами и символизировавший архитектурные мечты, сейчас стал обычным элементом городского ландшафта, к которому жители города давно адаптировались.
Двадцать лет назад, когда я впервые посетила АРХ Москву, она проходила в Центральном Доме Художника и тогда я к этой профессии не имела никакого отношения, это было еще полудетское хобби, неосознанная любовь к архитектуре и дизайну, поэтому среди последующих моих посещений этого события особенно запомнился 2004 год, который существенно повлиял на мое восприятие мира. Сегодня Московский Архитектурный фестиваль, кажется, утратил ту инновационность и вызов, который был когда-то, когда Филипп Старк своей подписью превратил обычную стену в предмет жарких споров и восхищения, при этом не демонстрируя тех элементов, которые могли бы поразить или предложить новое направление в архитектурном искусстве и строительстве.
Значение мероприятия не утратилось, однако его природа и объем претерпели изменения на протяжении последних двадцати лет, приняв новые формы. Больше не удаётся увидеть на нём столь же великих деятелей, как когда-то, в лице Этторе Соттсасса, Гаэтана Пеше, Захи Хадид, не упоминая Дэниэла Либескинда, причём первые трое, к сожалению, скончались. Проблематика мероприятия заключается не в отсутствии известных имён, а в пропаже инновационного подхода и креативности в предложенных концепциях. Со временем проекты стали менее интригующими и более приземлёнными, потеряв в сложности.
Выставочное пространство заполнено стандартными демонстрационными панелями, которые не отличаются уникальностью, но отражают текущее стремление к ясности и ожидаемости в дизайне.
Однако, есть замеченные несоответствия: рядом с названием Skuratov Architects на английском, казалось бы случайно, расположено имя «Кирилл» на русском, с темой «кирпича и черепицы», за которую Кирилл отвечает. Вместо представления сложных концептуальных проектов, посетителей встречают домики и садик от Megabudka. Кроме того, проект микро-квартиры площадью в один квадратный метр, названный «Зато своя», получил положительные отзывы от прессы, что это было, ирония или самобичевание?
Возможно, причина радикальных изменений лежит в потере некогда характерных черт: мои сверстники, родившиеся в СССР, но прожившие свою сознательную жизнь во время перемен, не смогли сохранить в себе запал и масштабы тех времен. Следствием стало то, что мы, похоже, обрели черты типичных европейцев, чью ограниченность в восприятии наших обширных пространств мы когда-то поругивали.
Что стало катализатором такой трансформации? Все указывает на то, что изменилось общее направление общественного развития, утрачена былая сосредоточенность и направленность на цели, которые объединяли страну два десятилетия назад, когда она начинала подниматься после периода трудностей 90-х.
В тот период создавалось впечатление, будто мы вступаем в абсолютно новую эру, оставив за спиной главы истории, связанные с Советским Союзом и Российской империей. Перед нами, казалось, расстилалась дорога неизведанных возможностей, сравнимая с чистым листом, готовым к заполнению новыми главами и историями.
Наше существование тесно переплетено с миром вокруг, и тогда казалось, что открылись горизонты новых идей и направлений в искусстве, появится русский неоконструктивизм или российский неоавангард.
Сейчас, в эпоху, когда человечество не удивляется космическим достижениям, таким как отправка лунного зонда Китаем на тёмную сторону Луны и планам о создании на её поверхности международной станции, а интересуется возможностью приделать свою мордашку нарисованному нейросетью котику. Возможно, корень современных лежит в нашем увлечении цифровыми новинками, такими как искусственный интеллект и чат-боты, которые превращают наши амбиции в что-то более примитивное и туманное, перенося их в электронные устройства, что становятся нашими постоянными спутниками.
В отличие от виртуальной реальности, которая пока не предоставляет возможности для настоящей жизни и кажется отталкивает нас от важных задач, архитектура создает реальное, осязаемое и функциональное пространство, предназначенное для проживания и взаимодействия. Сосредоточение на виртуальности привело к тому, что дебаты на платформах как АРХ Москва стали менее сосредоточенными на существенном, смещая внимание от развития архитектуры и поиска инновационных решений к поверхностным обсуждениям о цифровых инновациях и велосипедных дорожках, тем самым подрывая стремление к новаторству.
Моя мечта заключается в том, чтобы АРХ Москва восстановила свою важность, став источником для воплощения казалось бы невыполнимых, но вдохновляющих проектов и идей. Желание видеть эти проекты не просто представленными, но и воплощенными в жизнь, ведет к мысли о том, что спустя двадцать лет мы сможем с восхищением вспоминать момент, когда впервые столкнулись с ними на АРХ Москве.
