Александр Карелин (военный врач-хирург, преподаватель, подполковник запаса) продолжил:
«… Ночной бой. Соседний батальон просил подкрепления. По всему склону на протяжении трёх-четырёх километров шла перестрелка. Разобраться, где свои, где чужие, практически невозможно. Подполковник Ухабов В.И. (Герой Советского Союза) выслал в горы разведвзвод. Но он попал в окружение, потеряв к тому же ориентировку. Настала очередь командира…
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZrG-J3MlkGgTrdyw)
Наверное, в такие минуты бываешь благодарен судьбе за все трудности, которые она преподносила раньше. И за горький опыт, и за трудную практику рабочих армейских будней, и за шесть спортивных разрядов. За всё, что накопил за жизнь и можешь использовать за одну ночь. Всё, без остатка.
Сквозь огневой заслон душманов прорубались, словно через джунгли. Через два часа, рассеяв душманов, блокировавших советских воинов, они начали эвакуацию раненых. Несли на себе отяжелевшие тела, отстреливаясь последними патронами.
А потом бой продолжался, но уже без командира. Пуля настигла Валерия Ухабова, когда до своих оставались считанные метры. Выносили его на плащ-палатке – бережно, как живого…
Наби Акрамов, другой Герой Советского Союза, рассказывал: «Каждый раз, вспоминая службу в Афганистане, я вижу перед собой лица старших лейтенантов Виктора Гарника и Антона Куприна.
Старший лейтенант В. Гарник – первый мой заместитель по политчасти. Я только что принял роту, и он очень многое сделал, чтобы облегчить моё становление в новом качестве.
Помню, как после изнурительных переходов по горным кручам, когда ноги, казалось, налиты свинцом и так хочется упасть на камни и забыться от усталости, ко мне подходил Гарник и говорил: командир, нам нельзя расслабляться. Надо, говорил, чтобы видели нас бодрыми, уверенными в успехе. Мы шли во взводы, подбадривали солдат, балагурили, спрашивали того или другого о чём-то, может, и незначительном, и видели, как светлели лица, поднималось настроение.
Однажды, попав в засаду, Гарник сумел вывести группу из-под огня, вынес на себе раненого солдата. Его хорошо знали и жители окрестных кишлаков – не раз он ездил с агитотрядом. И враги тоже знали. Нам рассказывали, что душманские снайперы охотились за Гарником, потому, что он нес добро мирным дехканам.
Сегодня мы все хорошо знаем, какую особую заботу проявляли воины Великой Отечественной о своих командирах, как берегли их в бою. Это была ответная любовь на их любовь, забота – на их заботу.
Так было и в Афганистане. Не раз я наблюдал, как в опасной ситуации кто-нибудь из солдат или сержантов обязательно оказывается возле Гарника, что называется, держал его в поле зрения, чтобы немедленно помочь в бою, прикрыть собой. И дважды было так, что солдаты рисковали собой ради него. Вот он авторитет офицера! Но и Виктор в любую минуту готов был спасти другого ценой своей жизни.
Он умел широко жить в лучшем смысле этого слова. То есть умел болеть за всех, до всего ему было дело. Например, Гарник первым предложил нам построить в одном из отдалённых кишлаков школу для афганских детей. Мы её построили. Не забыть мне, как почернело его лицо, когда он узнал, что в одну из ночей школу сожгли.
-Будем строить новую,- твёрдо сказал Виктор.- И даже если двадцать раз сожгут, всё равно от своего не отступим.
Таким, несущим тепло, был и старший лейтенант Куприн, сменивший Гарника. Спокойный, рассудительный, невозмутимый, он из любых ситуаций находил выход. Не припомню случая, чтобы Куприн мог повысить голос на солдата.
Зато помню, как он проводил разъяснительную беседу на пепелище сожжённого кишлака, как пробился с колонной топливозаправщиков сквозь зону, где почти в упор стреляли душманы. Однажды в Баглане мы увидели детей, чьи родители погибли от душманов. Куприн предложил взять над ними шефство. Первым он и принёс в детский дом нехитрые солдатские подарки: сахар, мыло, игрушки, сделанные руками солдат.
Да, внешне они были разными. И характерами несхожи. Но их роднило одно – оба были душой и совестью коллектива.
Я рассказал только о двоих, о самых верных и дорогих мне товарищах. С одним из них, Виктором Гарником, уже никогда не доведётся встретиться, пожать его крепкую руку, увидеть его мягкую улыбку. Он до конца выполнил свой интернациональный долг. А с офицером Куприным, с другими боевыми товарищами судьба, уверен, ещё сведёт вместе, и первым, кого мы вспомним, чьё имя назовём, - это Виктор Гарник. Не только для меня, для многих, в том числе и для солдат он навсегда останется Офицером».
В другом интервью Наби Акрамов говорил: «В Афганистане мы научились ценить жизнь. Мирную жизнь. Потому и восстанавливали вместе с дехканами разрушенные школы, мечети, потому наш санинструктор Мансуров вместе с батальонным врачом не спал сутками, борясь с эпидемией в одном из кишлаков. Потому и сегодня я каждую встречу со своими бойцами – живыми, здоровыми, весёлыми – воспринимаю как лучший подарок. И до сих пор чувствую себя счастливым: надо же, живы! Значит, чего-то стою – и как солдат, и как командир.
Важную роль отвожу занятиям. На них семь потов сойдёт: и с солдат, и с командиров, и с меня самого. Лучше пот, чем кровь. Точно говорю, и того и другого видел достаточно.
Бой, в котором мы взяли главаря огромной банды, державшей в страхе провинцию Баглан, длился восемь часов и закончился без потерь. Это был тот редкий случай, когда получается абсолютно всё. Когда командиры могут гордиться своими подчинёнными, а солдаты – командирами. И ещё – рассчитывать на удачу. Без неё ведь тоже никак нельзя.
Но не о ней я в первую очередь думаю, вспоминая эти два афганских года. О мужестве, взаимовыручке, солдатском братстве, наполнивших меня бесконечной верой в ребят, которых даже мне приходится считать молодёжью. Этого жизненного опыта любому человеку на всю жизнь хватило бы, а для профессионального военного он и вовсе бесценен».
Всё-таки непривычно видеть боевые награды на груди ещё относительно молодых людей. А ведь многие из них награждены за мужество и героизм. Это история о человеке, который пережил то, что большинству его сверстников, к счастью, не довелось пережить.
Он знает, как свистят пули, когда прицельно бьёт враг, как рвутся мины, снаряды, ракеты. Он попадал в засаду. Спасал от смерти товарищей, а товарищи спасали его. О таких ребятах, как Сергей Колотыгин, стоит рассказать всем.
Выполнял присягу, служил, как и все. Товарищи были надёжные. Командиры – орлы! Афганистан есть Афганистан: душманы нападают из-за угла, и к этому надо быть готовым. Действовать по обстановке, как учили.
- Главное, чтобы за свою жизнь не дрожать, - по-солдатски просто объяснял он.
Сергей родился в Шадринске, как и все его сверстники, гонял по улице на велосипеде, тянулся к технике, любил спорт, особенно лыжи. Длинными зимними вечерами читал о полётах на другие планеты, а больше – о военных лётчиках и воздушных десантниках.
После школы поступил в техникум, получил специальность газоэлектросварщика. Успел поработать. А потом – призыв в армию. Нет, не в десантные войска. Это уже потом, после «учебки», надел форму гвардейца-десантника.
Он готовился к труду и к службе в армии. Учился метко стрелять, закалял себя физически, совершал марш-броски на лыжах, чтобы стать надёжным воином и классным специалистом. И стал им. Об этом говорят знаки солдатской доблести: «Отличник Советской Армии», «Отличный парашютист», «Воин-спортсмен». Когда потребовалось, Колотыгин стал воином-интернационалистом.
- Сергей, тяжело солдату?
- Конечно,- не скрывал он. – Винтовка с оптическим прицелом, считай, пять кг. Ну, чуть легче автомат. Да ещё магазины к ним, да патроны в вещмешке россыпью, бронежилет, гранаты, ракеты, дымы. Обвешаешься, как новогодняя ёлка, и – вперёд, в горы. Кроме того, надо приплюсовать две фляжки воды и «сухпай».
Впрочем, половину сухого пайка – солдатского пропитания – бывалые воины оставляют в бронетранспортёрах, ожидающих их возвращения у подножия гор. Обстрелянный солдат возьмёт лишь то с собой, без чего не может воевать в полную силу.
- Служил в отличной роте, - не без гордости продолжал вспоминать Сергей.- Были прекрасные командиры, умные, талантливые в военном отношении, потому и не было лишних потерь. Бывалые воины опекали молодых при выполнении боевых заданий, всегда шли впереди и прикрывали нас. Ну и мы, когда набрались опыта, действовали так же. В Афганистане я по-настоящему ощутил себя посланцем великой страны. Это трудно, пожалуй, объяснить. Видел голодных, видел фанатиков, наёмников. Понял, что такое враг, что такое дружба. Понял, на что способен сам, на что способны наши ребята.
- Напишите о моём командире, - попросил Сергей после недолгого молчания. – О командире взвода лейтенанте Владимире Быкове. Любили мы его. За что? За смелость. Был тяжело ранен, но не ушёл с поля боя, пока не разгромил банду «духов». Любил солдат, понимал их, в трудную минуту помогал. Наградили взводного орденом Красной Звезды. Еще напишите о старшем лейтенанте Садыйко, сержанте Викторе Бунькове, моём земляке Коле Акундинове.
Глядя на доброе, улыбчивое лицо Сергея, на его грудь, где сверкает орден Красного Знамени, сжимается сердце от боли и гордости. Как не гордиться ими: возмужавшими, подросшими до седых висков, ветеранов.
Афганские будни… Каждая схватка с душманами – зарубка на сердце. То перестрелка с мелкими бандами, то настоящий бой. Много их было, но этот…
- С рассветом мы вступили в бой с духами,- вспоминал Сергей.- Наша рота оказывала помощь части афганской армии, которая блокировала ущелье, где мятежники создали опорную базу.
Колотыгин вылетел с первой группой разведчиков. В намеченном районе попали под огонь, вертолёт изрешетило пулями, чудом сели. Только залегли за валунами, как «духи» предприняли первую попытку выбить их с занятой позиции. Но тщетно.
И снова ударили душманские автоматы, пулемёты. Они с остервенелой яростью вели огонь. Бандиты надеялись окружить группу, отрезать её и уничтожить. Возникла критическая ситуация. И тогда командир приказал Колотыгину выдвинуться к рации и вызвать вертолёты.
По дороге какая-то неведомая сила опрокинула Сергея навзничь. Это была разрывная пуля. Собрав последние силы и стиснув зубы, он пополз. Метр за метром, оставляя на выжженной земле кровавый след. Вот и рация…
Помощь пришла вовремя. Банда душманов была разгромлена. Колотыгина доставили к вертолёту. Командир роты, прощаясь у трапа, обнял его.
- Ты сделал всё, что мог. Спасибо за службу, Сергей.
Операция – в медбате. Потом в госпитале. В Кабуле, в Ташкенте, в Свердловске. Жизнь солдату спасли, а вот ногу…
Первый шаг сделать оказалось великой трудностью. Сергей закрыл глаза, прикусил губу. Прошибло потом. Подумал: «Неужели вот так всю жизнь?!» А домой написал: «Чувствую себя хорошо».
Теперь после жаркого Афганистана, где всё было настоящее, после неутихающей ни днём, ни ночью боли, которая тоже была настоящая, после доброты врачей и сестёр, которую каждый день он ощущал, Сергей знает, что такое – преодолевать себя. И зачем это нужно, и почему человек становится Человеком только тогда, когда начинает побеждать себя?
Это о таких парнях сказал поэт: «Мы судьбою не заласканы, но когда придёт гроза, мы возьмём судьбу за лацканы и посмотрим ей в глаза…»
На автоагрегатном заводе, куда вернулся Сергей Колотыгин после ранения, он часто встречался с молодёжью – в школах, училищах. Рассказывал ребятам, как приходилось воевать в виноградниках, среди домов-крепостей, окружённых высокими дувалами. Как важно уметь укрыться от выстрелов, а уж когда грянет минута – не вздрагивать от фонтанчика пуль, вскипевшего под ногами…»
