Наша экономика основана на углероде. С другой стороны, углеродные выбросы разрушают климат; чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на этот короткий обзор от Пола Беквита. В других новостях, выбросы в Великобритании в 2023 году упали до самого низкого уровня с 1879 года. Но почему это так? Мы на пути к зеленой Нирване или происходит что-то совершенно другое? Если вы подозреваете второе, то это для вас.
Для начала взгляните на этот график из статьи Carbon Brief, ссылка на которую приведена выше. Ух ты, Великобритания вернулась к уровням выбросов 1879 года, когда паровозы были в моде, а у нас не было ни самолетов, ни автомобилей! Разве это не шокирует?! Это резкое, неумолимое падение, ясно сигнализирующее о конце эпохи.
Однако есть одна небольшая загвоздка: это почти не связано с климатической политикой. И хотя хорошо исследованная и довольно объективная статья Carbon Brief признает это, она не называет главного слона в комнате. Помимо многих всплесков и вмятин, что вы можете видеть на этом графике, дорогой читатель, это учебный пример того, как выглядит пик углерода. Великобритания невольно предоставила нам эксперимент в чашке Петри, показывающий, как истощение конечного энергетического ресурса положило конец эпохе экономического, военного и геостратегического доминирования вместе с ростом уровня жизни.
Полностью отсутствует в обсуждении как выбросов, так и экономического роста тот факт, что это происходит, когда у страны заканчивается дешевый и легкодоступный углерод, такой как легкодобываемый уголь или нефть и газ, вытекающие из скважины. Взгляните еще раз на график выше. Как видно из данных о выбросах, сначала пик угля, добываемого углем, был достигнут накануне Первой мировой войны. По мере истощения легкодоступных, близких к поверхности месторождений, пришлось открывать более глубокие и удаленные залежи. Приходилось использовать все больше энергии для доступа к этим запасам: шахты становились глубже, приходилось удалять больше породы, откачивать больше воды и подавать больше кислорода вниз... И все это происходило в еще более удаленных местах, требуя большего количества транспорта по железной дороге. (Помните, что приводило в движение те паровозы?)
Разумеется, это была неустойчивая тенденция. И, как обычно бывает с такими действиями, добыча угля начала сворачиваться. Сердце Британской империи оказалось в огромной, огромной беде: британцы явно прошли свой расцвет, так как не смогли расшириться, а затем предотвратить крах своей экономики, основанной на угле. Потребление энергии на душу населения (по сравнению с мировым средним показателем) рассказывает эту историю в одном графике лучше, чем тысяча слов.
После Второй мировой войны импорт нефти резко возрос, и благодаря этому самому плотному источнику энергии британская экономика снова взлетела, достигнув рекордного уровня выбросов углерода. Однако неумолимое падение потребления энергии на душу населения (по сравнению с мировым средним показателем) не остановилось. Несмотря на быстрый экономический подъем, Великобритания больше не была великой державой и быстро теряла позиции.
Нефтяной бум закончился так же быстро, как и начался, с пиком добычи нефти в США и последующим арабским нефтяным эмбарго, приведшим к нефтяному шоку 1970-х и 1980-х годов. Последовавший за этим экономический спад привел к избранию Тэтчер и подъему неолиберальной экономики. В качестве неожиданного побочного эффекта устойчивый рост цен на нефть заставил нефть Северного моря выглядеть хорошей идеей... Однако внезапный приток нефти из Северной Атлантики никак не мог компенсировать тогда уже продолжающуюся деиндустриализацию островной нации, и, таким образом, лишь сделал нескольких людей богаче. Нефть Северного моря действительно произвела меньший вторичный пик выбросов, который в конечном итоге исчез в начале 2000-х годов, когда все богатые месторождения нефти начали производить зловещий звук «слурп».
С тех пор выбросы в Великобритании свободно падают. Причины были те же, что и с углем: энергетическая экономика. Хотя под Северным морем было много углеводородов, их находили в еще более глубоких, еще более мелких, еще более удаленных месторождениях, требующих бурения большего количества скважин, чаще. Энергия, необходимая для их добычи, просто не стоила и не будет стоить затраченных усилий.
И как мы знаем, что это падение выбросов в конечном итоге не связано с «возобновляемыми источниками энергии»? Ну, 78% первичной энергии Великобритании по-прежнему поступает из ископаемого топлива, в основном нефти и газа. Имейте в виду, что это не могло быть иначе: «возобновляемые источники энергии» являются прерывистым источником электроэнергии и, следовательно, совершенно неспособны обеспечить энергией сельское хозяйство и транспорт, не говоря уже о производстве стали, цемента, пластмасс или удобрений — четырех столпов цивилизации, которые британцы все еще используют в больших количествах. Высокая температура, стабильный электрический ток и, да, углерод, необходимы для производства этих материалов, не говоря уже о множестве других необходимых вещей, таких как стекло, алюминий или различные химические вещества.
Если вы когда-нибудь задумывались, почему «возобновляемые источники энергии», производимые «возобновляемыми источниками энергии», не являются распространенным явлением, особенно в Европе, то вот вам ответ.
Как железный закон современности, падение выбросов CO2 равно падению реального экономического производства; что приводит к тому же процессу, который мы можем наблюдать сейчас по всей Европе в целом, и в Германии в частности. Экономический спад, который можно было временно скрыть глобализацией и завышенной валютой, поддерживаемой иностранными инвестициями в банковский сектор, или все более финансовой экономикой. Именно поэтому потребление нефти имеет статистически идеальную корреляцию с ВВП, а не потому, что нефтяная промышленность платит всем за это утверждение. Таким образом, хотя отвязка экономического роста от выбросов углерода может выглядеть правдоподобным объяснением на бумаге, вы даже не можете производить основные продукты, такие как еда или цемент, в больших масштабах без ископаемого топлива. Неудивительно, что эта идея была полностью и абсолютно опровергнута пять лет назад:
Вывод ясен и отрезвляет: не только нет эмпирических доказательств, подтверждающих существование отвязки экономического роста от экологических нагрузок в масштабах, необходимых для решения проблемы экологического разрушения, но и, что более важно, такая отвязка маловероятна в будущем.
Закрытие промышленности, а затем импорт всего, что необходимо для поддержания современности, ничего не решает. Таким образом, хотя переработка и введение углеродного налога на импорт могут показаться хорошей идеей, все, чего это добьется, — это гораздо более высокая стоимость для потребителей и отвязка цен на сырье в Европе от мирового рынка. Извините, но бесплатного обеда не бывает.
Нет углерода — нет экономики.
Проблема, которую европейские элиты по обе стороны Ла-Манша все еще не поняли, заключается в том, что деньги — это относительно плохой источник калорий, и они также довольно быстро сгорают в печи. Другими словами: без реальной экономики товаров и услуг, на которую можно было бы опираться, любая валюта могла бы и неизбежно потеряет свою ценность довольно быстро.
Таким образом, хотя в теории, исходя из количества ископаемого топлива под нашими ногами, мы могли бы создать Венеру на Земле, удваивая размер экономики каждые тридцать лет или около того, на практике ни одно из этих событий не произойдет.
Мы сталкиваемся с глобальным кризисом доступности углеводородов. Без чрезмерных долгов (которые стали еще дороже из-за повышения процентных ставок) даже богатые страны, такие как Великобритания, не могут позволить себе покупать больше нефти и газа. Маленькие страны уже банкротятся из-за этих сил, прямо сейчас. Вопрос сам по себе: почему монархии Персидского залива, сланцевые производители, Гайана (или впишите нужное) не производят больше? Что происходит в нефтяном бизнесе?
Ну, похоже, нефтяные гиганты играют в игру "последний оставшийся в живых". Вместо инвестиций в разведку нефти и расширение производства, они скупают ресурсы друг друга в Пермском бассейне (ныне зрелой сланцевой игре) и в Старбруке у берегов Гайаны. Два конечных, относительно небольших месторождения по сравнению с остальным нефтяным рынком. Фактически, эти две игры скорее исключение, чем норма; для остального мира производство с трудом остается на прежнем уровне. Старбрук и Пермский бассейн — это последние два оставшихся района, где можно было бы увеличить добычу нефти при относительно скромных инвестициях. Почему, если такие технические трюки можно было бы применить в другом месте за аналогичную стоимость, мы бы увидели избыток нефти... Кто бы не хотел добывать нефть за $25–30 и продавать её за $90? Проблема в том, что на глобальном уровне мы не можем производить больше нефти по этой цене. И скоро, даже не за более высокую. Проще говоря: у нас закончились легкодоступные запасы, требующие низких или скромных энергетических вложений для добычи.
Следовательно, стремление к глубоководной разведке. По мере того, как обычные открытия упали ниже 1 миллиарда баррелей в 2023 году (одна тридцатая годового потребления), нефтяные компании отчаянно ищут нефть. Проблема глубоководной добычи (как вы, возможно, уже догадались) заключается в том, что такая нефть требует гораздо больше энергии для добычи: поедая большую часть выгод от открытия такого месторождения. Для крупной нефтяной компании это менее значительная проблема (пока они могут продавать нефть выше точки безубыточности), но для остальной экономики это создает большую дилемму. Увеличение буровой активности (особенно в море) резко увеличивает спрос на сталь, уголь и нефть, необходимые для строительства и эксплуатации этих платформ, отдавая при этом относительно мало для остальной экономики. И хотя глубоководная нефть может отсрочить пик абсолютного нефтяного производства, она ничего не делает для предотвращения падения чистой энергии от нефти.
Несмотря на эти трудности (или, как вы увидите: именно из-за них), мировое производство жидкостей только что достигло нового максимума — но рост ВВП остался отстающим. Таким образом, хотя может показаться, что в мире избыток "нефти", физический нефтяной рынок испытывает значительные ограничения, проявляющиеся в проблемах с поставками в различных регионах (включая переброски судов или заморозки в США), и логистические ограничения в Северном море. Как это возможно?
Ну, видите ли, не все, что называют "нефтью", на самом деле является нефтью. Реальное производство нефти все еще остается ниже рекордного уровня, достигнутого в ноябре 2018 года. Добавки приходят из жидкостей природного газа и других продуктов, которые абсолютно не могут заменить нефть. Это как сообщать о производстве пшеницы вместе с урожаем рапса: одно не заменяет другое. И хотя может быть избыток общего производства "семян", мир все равно может столкнуться с голодом из-за нехватки муки.
Кроме того, увеличенная материальная и энергетическая стоимость бурения накладывает все более трудно преодолимое логистическое бремя на нефтяную промышленность. И это не проблема, которую можно решить за год или два, а постоянная тенденция. По мере того, как легкие для бурения запасы истощаются и заменяются все более труднодоступными ресурсами, энергетическая стоимость нефти будет продолжать расти, и расти, и расти... Пока не станет физически невозможно поддерживать эту систему, достигающую византийского уровня сложности с соответствующим энергетическим голодом. Не позволяйте себя обмануть заголовками, это энергетическое каннибализм — настоящая причина, по которой нефтяные компании задумываются о развертывании малых модульных ядерных реакторов для питания своих все более энергозатратных действий, а не их желание "декарбонизировать" свои по сути углеродоемкие бизнесы.
"Плавучие буровые установки на ядерной энергии? Конечно, это звучит дешево и легко сделать. О, и это еще и экологично!"
Этот неумолимый рост энергетических инвестиций, необходимых для замены истощающихся скважин, не говоря уже о увеличении добычи нефти, оставляет след даже на балансовых отчетах самых финансово обеспеченных игроков. Саудиты, например, буквально не имеют денег для расширения добычи нефти и предпочитают выплачивать дивиденды, чем инвестировать в будущую добычу. Возможно, они не так стремятся растратить свое нефтяное богатство за один раз (как сланцевые производители США), но ухудшающаяся окупаемость инвестиций должна, по крайней мере, вызывать тревогу...
Несколько лет назад цена на нефть марки Brent в размере $80 за баррель была достаточно для балансирования бюджета Эр-Рияда, но с тенденциями инфляции последних лет и всеми этими повышениями ставок, возможно, потребуется более высокая цена на нефть марки Brent для этого балансирования.
Рост мирового производства нефти приближается к своему концу, прежде чем начнется окончательный спад. Что-то, что при естественном темпе снижения в 6 миллионов баррелей в день по всему миру может быть довольно крутым. (Это, конечно, предполагает, что все решат прекратить замену истощающихся скважин одновременно, что я считаю маловероятным.) Однако даже устойчивое ежегодное снижение добычи на 2–3 миллиона баррелей в день может привести к значительному ухудшению мировой экономики. Конечно, все больше грузовиков будут переоборудованы для работы на СПГ или других производных топлива (газ в жидкость или уголь в жидкость, биотопливо, синтетическое топливо и т. д.), но так как производство этих топлив тесно связано с добычей нефти и имеет низкую энергоэффективность, я бы не стал ставить на их успех.
Большая часть природного газа в мире, например, по-прежнему добывается как сопутствующий газ (т. е. добываемый из тех же месторождений и скважин, что и нефть). Еще более важно, что синтетическое топливо тратит по крайней мере половину энергии своих исходных источников. Требуется в два раза больше газа для производства СПГ и его доставки конечному пользователю, чем просто трубопровод для того же газа к близлежащему месту. Это не только делает такое топливо несравнимо дороже традиционного топлива, но и ухудшает их энергоэффективность. (То же самое касается зеленого водорода, требующего в три-четыре раза больше энергии для производства, чем он возвращает в экономику.) Так что это хорошие новости, что в то время как традиционная добыча нефти стагнирует, мы наблюдаем устойчивый рост производства "жидкостей"...? Если спросите меня, я вижу это как предупреждающий знак, что мы начали каннибализировать наше энергетическое производство и превращать все в жидкое топливо, чтобы предотвратить крах экономики. Независимо от стоимости, независимо от энергетической отдачи.
Мы приближаемся к пику чистой энергии гораздо быстрее, чем к самому пику нефти.
Удивительно ли, что цены на дизельное топливо готовы взлететь, сигнализируя о продолжении дизельного кризиса, который продолжается уже многие годы? Я не могу подчеркнуть достаточно, что без дизеля не существует современной экономики — нет сельского хозяйства, нет добычи, нет транспорта — и у него нет реальной замены. Альтернативные топлива гораздо дороже из-за того, что их производство требует гораздо больше энергии, и батареи просто не сравнимы по плотности энергии. Постоянно растущие энергетические затраты на производство этого незаменимого топлива — либо через неумолимо растущую энергетическую стоимость бурения, либо за счет добавления все большего количества синтетических и биотоплив — в конечном итоге приведут к пику доступности дизеля. Это будет означать, прежде всего, меньшее количество дальних перевозок и торговли, затем более дорогие минералы (делая электрификацию и "возобновляемые источники энергии" еще менее возможными), не говоря уже о бесчисленных дефицитах почти всего, от дерева до зерна, от микросхем до химических продуктов.
Снова, наблюдайте и понимайте основные тенденции, а не ежедневные торговые данные или небольшие колебания производства. На конечной планете, с конечным количеством высококачественного угля, нефти и газа, должен наступить момент, когда неумолимый рост энергетических инвестиций — из-за истощения легкодоступных запасов — приведет к узким местам и дефициту. В результате энергетическая система ответит увеличением сложности, чтобы как-то компенсировать падение чистой энергии. Поэтому не должно удивлять, что широко разрекламированная "зеленая" экономика, работающая на возобновляемых источниках энергии и ядерной энергии, остается безнадежно привязанной к доступному дизелю (от добычи ресурсов до доставки всего на место) и другим ископаемым топливам, обеспечивающим создание всей необходимой стали, цемента и множества других технологий. Эти "новые" энергетические ресурсы — всего лишь отчаянная попытка выиграть больше времени — чтобы посмотреть больше видео с котиками и разбогатеть на биткойнах.
"Зеленая энергия" лишь откладывает осознание того, что современность совершенно несовместима как с климатическими целями, так и с конечной природой угля, нефти и газа.
Падение выбросов CO2, хотя и хорошая новость для будущего глобального климата, сигнализирует о поворотном моменте в жизни этой цивилизации. Великобритания, Германия и Европа в целом — это первые канарейки, которые упали в этом быстро истощающемся угольном шахте, который мы называем "экономикой". Я знаю, что это может показаться "депрессивным" для некоторых, но это то, что есть. Я не вижу смысла приукрашивать эту свинью. Так заканчивается бесконечный рост на конечной планете, гораздо раньше, чем вызванные им климатические изменения могут разрушить экономику. Эта цивилизация была построена и поддерживалась силой ископаемых растений, и по мере того, как их углерод возвращается в атмосферу, создавая состояние климата, которое не наблюдалось за последние 3 миллиона лет, человеческое предприятие вернется к гораздо более простому состоянию и к гораздо меньшим числам; не наблюдавшимся со времен неолита.