За окном валил снег, и зима на удивление выдалась снежной — снег, метели, вьюга. Зимнее убранство на всех улицах, в парках, садах и скверах. Вечером, когда включались фонари, снег искрился, а плюс ещё и скрипел под ногами. Настоящее зимнее волшебство. Зима — это сказка, рассказанная нам природой.
Последние годы было не так, но тут то ли Господь смиловался, то ли власти решили не лишать нас радости. Они вроде бы и не умеют отбирать погоду, но, учитывая, что в стране и в мире вечно что-то происходит, будто по расписанию, создается впечатление, что это расписание кто-то создавал и всё тщательно прописывал. А это уже к властям.
Леонид сидел в кафе и задумчиво смотрел в окна. Последний день уходящего года — всегда есть о чём подумать. Провожать год надо в мыслях и, по возможности, в приятных. Он безумно любил подводить итоги и что-то анализировать, строить планы на будущее и так далее.
Ему нравилась эта кафешка. Он тут будто куда-то улетал и возвращаться оттуда явно не хотел.
— Антураж хороший или всё сделано по фен-шую, — часто думал Леня, не понимая, почему ему здесь так хорошо, ведь вроде кафе и кафе, каких много. Сейчас особенно красиво: всё в зимнем убранстве — ели на окнах нарисовал мороз, роскошная живая елка стояла в центре, и все посетители фотографировались, главное дети, те, кому жить дальше.
Глядя на них, Леня подметил:
— Они ещё умеют всему радоваться, а мы, взрослые, уже нет.
— Простите, а можно к вам? — его мысли кто-то прервал. Он поднял глаза — дедок, бородатый, бедно одет. Интересно, как его впустили? Но было в деде нечто приятное. И он кивнул, мол, присаживайтесь, конечно.
— Эх, старость, — дед покряхтел и устроился поудобнее. — Ну, с Новым годом! — произнёс по-старчески. Но как-то так быстро всё вышло: уже у него и стакан налит, и официантка мгновенно нарисовалась с бутербродами.
— Правильно, чего ещё старому надо? — промелькнуло у Леонида в голове. — Да и закуска недорогая.
— С наступающим, я бы так сказал, — поддержал Леонид и дежурно улыбнулся.
— Я-то че-то… люблю захаживать сюда, мило у них, душевно. Мне-то, старику, что надо — рюмочка, компания и всё, — дед счастлив. Не все могут так сделать. Вроде и кафешек много, а вот так, чтобы по-доброму, далеко не всегда так!
— Эт, да, я тоже люблю здесь быть, — поддержал Леонид и положил кусок буженины в рот.
— О чём думаешь, интеллигенция? Последний день года, все итоги подбиваешь? — дед попал в точку с таким вопросом.
— Ну, что так заметно? — недовольно спросил Леонид. — Да… вы знаете, все мысли какие-то мысли. И так…
— Эх… — перебил его дед. — Не будет больше ничего. Это последний день планеты.
Леонид поморщился, мол, ты чего, дед? Но всерьёз слова деда не принял.
— Да… давай ещё накатим, помянем матушку землю, сколько всяких тварей приютила, вот и Тхулху тоже… тварь. Хоть и Божья, — недовольно пробурчал дед.
Они ещё накатили, тем более что Леонид что-то слышал про Тхулху, и дед был таким забавным, что послушать старые бредни, наверное, было лучшим решением, чтобы избавиться от собственных. Дальше слово за слово — дело пошло. Они обсудили всё и вся: политику, экономику, мировое правительство. Дед был большой спец в жидо-масонских ложах и тут вернулся к вопросам мироустройства.
— Ты пойми, мы за реальное мироустройство ничего не знаем. Церковь боится, что ты перестанешь бояться, что тебя не возьмут в Царствие Небесное, наука просто врёт. Религии остальные — осколочные знания.
— Хорош, дед, но вот ты откуда такой умный?
— Вот ты зря так не слушаешь дедушку… давай накатим.
Леонид уже махнул рукой, и они снова выпили. Он подозвал официантку, заказал ещё несколько мясных блюд, столько пить и на одних бутербродах было сложно.
— Ты слушай меня, вот выше нас есть ещё раса людей, но мы её называем богами, — продолжил философствовать дед. — Мы для них, как для нас кошечки и собачки. Вот ты собачке кинул пожрать — она пришла, так и они нам кидают в качестве удачи везениями, понимаешь? Вот ты жмёшь собачку или котика, и тебе легче, они жмут тебя, и им легче. Отморозки вот типа Тхулху питаются твоей энергией, когда ты психуешь, понимаешь? Вот когда кот тебя бесит, что ты делаешь? Бьёшь, так и тебя бьют… Ты следишь за мыслью?
— Я здесь, дед! — ударил себя в грудь Леонид. Слова деда и правда были интересные, тем более в них была логика.
— Вооот… — протянул старик. — А сегодня он придёт, как в аккурат когда добрый человек без пяти двенадцать поздравит нас с Новым годом, и нам капец, — дед сделал ударение на слове "капец" и икнул. — Баба у него появилась.
— У кого? Дед, я запутался.
Тот глубоко вздохнул:
— У Тхулху, он один из богов. Баба у него появилась, а питаются они чужими душами, у них праздник, они придут сюда. Ну, он один и будет убивать, я пришёл, чтобы погибнуть. Так я её встречу, Наташу свою. И земле матушке звездец. Ну что, нажрутся, людей поубивают и уйдут, а земля после этого долго не протянет. Скоро 00:00 минут, кстати, мне пора. Пока тебе, поел хоть перед смертью.
С этими словами грустный дед встал и ушёл. Леонид сидел и провожал его взглядом. Он махнул на всё это рукой, решив, что это бредни деда. Новогодняя суета снова захватила, он ещё выпил и вышел на свежий воздух. Снег всё валил, температура была сказочная — минус 5 градусов, идеальная зимняя температура. Снег лежит и не так холодно, можно стоять на улице и ловить ртом снежинки и ещё и без шапки. Это кафе было примечательно тем, что оно было как бы для одиноких людей. Тут принципиально не принимали в новогоднюю ночь большие компании для того, чтобы мог прийти тот, кто остался один, а такие люди тоже есть. Он вернулся в кафе, решил выпить ещё кофе. После выпитого с дедом нужно было как-то себя поддержать, и кофе самое то. В примету чокаться бокалами в 12 часов он не верил, и когда все будут сходить с ума и кричать, он решил спокойно постоять на улице. В гордом одиночестве и самому себе сказать:
— С Новым годом, Леня.
Укутался получше и сделал глоток кофе, и… тут раздался жуткий стук. Впечатление было такое, что 100 000 тонн железа упали на землю, сильно сдавило уши, и, по-моему, из них пошла кровь. Люди в кафе замерли, а потом пошёл жуткий крик.
Перед ним на расстоянии 20 метров появилась железная глыба, а потом и вторая, сопровождаемая таким же гулом. Он закрыл уши и заметил, что руки у него в крови. Он медленно поднимал голову вверх от страха… это было нечто, железное, с чешуей, с кусками металла, было что-то аморфное, собранное в кучу. На верху у этого существа была пасть, и
На верху у этого существа была пасть, и когда она открывалась, виднелся красный язык. Цвет языка был такой, что откровенно резал глаза. Всё тело… это даже не понятно, как назвать! — чёрное, а язык красный. Это Нечто пришло из ниоткуда. Оно просто появилось в центре Москвы и встало.
— Твою ж мать! — выругался Леонид.
Народ вылетел из кафе и с криками побежал в разные стороны. Все работники закрылись в подвале. Леонид стоял с чашкой кофе. Нечто развернулось к нему задом, хвостом сбило пару домов. Леонида отнесло в сторону. Он закрыл голову руками, чтобы как-то защитить её. Приземлился он сносно, огромный кусок стены валялся рядом. Он встал, отряхнулся и пошёл смотреть, что будет дальше. Нечто направилось на Красную площадь. Все гуляющие по площади протрезвели мгновенно! С криками бросились кто куда. Нечто кого-то давило, кого-то брало в руки и кидало на три километра в сторону. Срывая звёзды с Кремля и купола с храма Василия Блаженного, чудище совало куда-то их к себе в запазуху и шло крушить всё вокруг.
Не зная почему, но Леня побежал за ним. Это была глупая идея, но то ли внутреннее ощущение и привычка от проблем не бегать, а решать их, то ли ещё что-то, но… он побежал.
Трупы, гирлянды на трупах. На умерших ещё застыла новогодняя улыбка, когда их встретила смерть. Дед, который так ему не представился, лежал мёртвый в снегу. И тут он наконец-то сопоставил — Тхулху! Дед откуда-то всё знал!
Леонид добежал до Красной площади. Кремль без звёзд, пара башен разрушены, нет куполов на соборе Василия Блаженного. Посреди площади стоит это Нечто… Тхулху, стоит и тяжело дышит, от его дыхания загораются соседние здания. Не зная почему, Леонид посмотрел на ёлку, где снимают новогоднее поздравление президента.
Тут в небе появились два боевых вертолёта. Одним взмахом Тхулху оба оказались на земле. Дым от падения, взрывы ракет. Тхулху ногой откинул их на окраину города, развернулся и побежал туда, где живёт вся московская элита, олигархи, банкиры, чиновники.
Тех уже эвакуировали. При каждой катастрофе они о себе позаботятся первыми. Нечто бежало за ними, сбивая их вертолёты, машины, частные самолёты. Сбивало и орало что есть силы, и этот крик почему-то напомнил смех.
Леонид стоял и молчал. Почему-то ему от этого стало морально легче. Была в этом во всём зловещая справедливость, ни спецслужбы, ни закон, никто не мог справиться с этими людьми, пока не пришло это Нечто. Если бы он ещё постоял, он вывел бы целую теорию о вселенской справедливости не хуже дедовой, но быстро пришёл в себя. Вспомнилась фраза из советской комедии:
— Шурик, это не наши методы.
— Что за бред у меня в голове! — поругал он сам себя.
Центр города вскоре опустел. Вероятно, он остался там один. Тхулху вернулся, взял кремлёвскую ёлку себе в ладонь и ходил с ней, как с цветком. Тут произошло ещё одно явление, что в принципе пояснило суть происходящего… появилось второе Нечто — его баба. Самое забавное, что в ней и правда было нечто миловидное, по крайней мере, по сравнению с первым Нечто. Тхулху подарил ей ёлку, та взяла в руку, и они пошли прочь.
— Далеко намылился! — Леонид орал что есть силы. На удивление его услышали Тхулху и его женщина и обернулись.
— Справился? Молодец! И главное, баба твоя довольна… — конечно, ему было страшно и конечно, орал он со страху, со страху и от обиды. — Мне что теперь делать? Мы что не люди? Ты кем себя возомнило, чудо… лядь? Мне что, не жить им не жить, потому что у тебя брачный период и тебе потрахаться надо. Зачем? Родить такое же чудо, как ты? Ты питаешься нашими жизнями? Почему? Потому что я люблю пожрать мясо?
— Сюда иди! Что ты встал, уродец? Я тебе морду начищу! — где-то глубоко внутри он чувствовал, что так орать не надо, но остановиться он уже не мог. Нечто подошло ближе и наклонилось перед ним. Он натерпелся столько страху, что и передать было нельзя! Он как-то сразу сходил в туалет со страху… и по большому, и по маленькому.
Когда Нечто приблизилось к нему вплотную, ему показалось, что в глазах Нечто он видит людей, горящих в аду, и ему померещился там дед.
— У меня КМС по боксу, хлебальник начищу, а потом ты свалишь туда, откуда пришёл! — Нечто схватило его и принесло своей невесте. Та взяла его, подвинула к своим глазам, высунула язык и облизала с ног до головы. Что-то липкое, чем-то напоминающее сахар, охватило всего Леонида. Дальше случилось то, что он совсем не ожидал — его поставили в Кремль. Поставили и ушли.
Тхулху и его женщина растворились в небе так же, как и появились. Примечательно, что нигде не осталось документального подтверждения их пребывания. На всех камерах всё было стёрто. Звонки в МЧС и полицию уничтожены.
Гибель людей такая машина, как ТВ, объяснила совсем по-другому, но это всё будет немного позже, а пока Леонид гулял по коридорам и залам Кремля. Ночевал в кабинете президента, подписывал указы за него и даже нашёл знаменитый черный чемоданчик.
Бомбить пендосов у него не было желания, а вот пульнуть по бывшей теще — исчадье ада — мысли пробегали. Он то и дело звонил по телефонам и чаще всего просил Сечина и Чубайса к нему в кабинет.
Так продолжалось несколько дней, и ему становилось страшно, тем более когда ему померещился Ильич, идущий к его кабинету.
Правда, вскоре это закончилось. Вся московская знать вернулась к кормушке, и его наградили — орден за заслуги перед отечеством первой степени и пожизненную премию за спасение страны и за то, чтобы держал язык за зубами. Он подробно рассказал кому надо, что происходило, и дал подписку о неразглашении.
Больше о Тхулху он не слышал ничего. Посидев в сети, он собрал некую информацию — кто его знает, правда это или нет, может, очередные сказки. После всего произошедшего он понял: всё всегда может произойти, и всё всегда может случиться. Это Нечто взялось из ниоткуда и также в никуда ушло, а значит, также может явиться и любовь, счастье и ещё что-нибудь.
Мы действительно ничего не знаем о реальном мироустройстве. Тогда он со страху наговорил, что он есть мясо, кур, свиней, а боги питаются людьми, как высший уровень. Иногда это вспоминал и с ужасом брался за голову — может, это правда? Может, это объясняет войны, трагедии, катастрофы.
Может? Не знаю, — думал Леонид… и всегда добавлял:
— Одного Бога я видел, надеюсь, другие приятнее.