Вячеслав Петрович немного заблудился и потому рассердился на себя за это. Территория Рауни здорово отличалась от территории Тонту, где жил Вячеслав Петрович. Здесь было очень много места, песка, в котором вязли ноги; похожие на дворцы дома с зелёными или тёмно-красными колоннами стояли на большом расстоянии друг от друга, и даже огромные сосны Сновидения не казались такими огромными. Куда бы ни пошёл Вячеслав Петрович, он всё время выходил к маленьким беседкам, окружённым большими гранитными валунами и шиповником с бурыми ноябрьскими листьями, или к песчаным берегам широченной реки. Прохожие обгоняли его, шли мимо, зная, куда идут, и это тоже раздражало. Спросить? Но Вячеслав Петрович чувствовал, что дело это его личное, и посвящать посторонних в него не стоит.
Пасмурное небо брызгало мелким дождиком. Он с тоской вспомнил прежний мир, с ровными улицами, с аккуратными, растущими рядами деревьями, а не этими бешеными мутантами. Теперь он казался бесконечно далёким и даже как-то забывался, точно сон, хотя на память Вячеслав Петрович никогда не жаловался: он точно помнил своё расписание в училище, а на лекциях принципиально не пользовался записями. Но вот всё, что происходило до перемещения в Сновидение тридцать лет назад, подёрнулось дымкой и перепуталось. Например, то и дело всплывало детское воспоминание о том, как они с мамой гуляли среди огромных, с автобус, еловых шишек, и на тех росли мелкие, пахнущие смолой, красные цветочки. Но на Земле не могло быть таких деревьев, с которых бы эти шишки могли нападать! Да и вообще, подобный сюрреализм — признак исключительно Сновидения. Может, это был причудливый арт-объект?
И тот случай с заводской бетонной трубой, когда
Как жаль, что Аси нет и он не может поделиться с ней этими мыслями... Вдруг и у неё нашлись бы воспоминания о том, чего быть не могло. Но Аси не было рядом уже пятнадцать лет.
***
Он не заметил, как очутился на узкой улице, стиснутой между домами цвета старой бумаги и табака, с башенками на углах и коваными балконами. Посередине тёк скованный серой каменной набережной канал.
Что-то это место напомнило Вячеславу Петровичу, знакомое, родное. Он чуть было не опять не рассердился, на этот раз на свою вроде как безупречную память, но вспомнил: канал Грибоедова. Конечно же, старый знакомый из прежнего мира, с узкими набережным, пешеходным мостиками, обсаженный деревьям, с газончиком вдоль самой набережной, исхоженный много раз Грибоедов! Причём не его парадная, шумная часть рядом с Невским, где по одну сторону Казанский, а по другую Спас на Крови, а дальше, за Казанским, где канал делает петлю, и так тихо, точно идёшь не по улице, а по очень большой комнате.
Он обернулся: позади него был розовой дом с подвальчиком, окна которого приветливо светились в ноябрьской мороси. Там было кафе, совсем такое же было и там, на Старой Земле, откуда их с Асей так безжалостно выкинули. И так же за стёклами витрины лежали разноцветные пирожные слева и пироги и сэндвичи слева, а чуть в глубине блестела кофемашина...
Не могло этого быть, ведь люди появились в Сновидении лишь тридцать лет назад, и то и это кафе разделяли миллиарды километр, тысячелетия и невесть какие ещё величины измерений. Конечно, это было не оно, не то кафе, куда он позвал Асю на первое свидание, но Вячеслав Петрович, дотошный, не любящий никаких неясностей, не стал искать отличия, а старался смотреть расфокусированным взглядом, чтобы казалось, что это то, старое кафе, и канал Грибоедова, а не какой-то во владениях древней языческой богини, которая вдруг оказалась настоящей.
От размышления Вячеслава Петровича отвлекли плеск и тихое фырканье, и он бросился к парапету. Там, в медленной воде, двигались, обтирая боками каменные стенки, три громадные, метров по семь, существа, похожих на тюленей, только вместо гладких шубок у них была грубая, как древесная кора, кожа. Одно из существ подняло бахромчатую морду и, посмотрев на Вячеслава Петровича, фыркнуло, после чего вернулось к исследованию дна канала. Это были стеллеровы коровы, капустницы, давно перебитые на Старой Земле.
С веранды их домика над рекой (где теперь Вячеслав Петрович жил один уже пятнадцать лет) они наблюдали большерогих оленей по ту сторону реки, а однажды, зимним вечером, часов в десять, почти под самой верандой, неслышный, серый и огромный, проскользнул саблезубый кот...
Ася всё хотела съездить во владения Рауни, посмотреть не капустниц, и Вячеслав Петрович хотел съездить с ней, он даже придумал им культурную программу. Но то надо было проверять домашние работы, то собирать яблоки в саду и варить варенье, то было слишком жарко или слишком холодно, то кто-то из них заболевал. А потом Асю убили.
Капустницы больше не обращали внимания на Вячеслава Петровича. Они принадлежали Рауни, и никто не смел причинять им вред, так что за своё будущее реликтовые животные могли быть спокойны.
Вячеслав Петрович смотрел на них какое-то время, затем повернулся к розовому дому. Он всё же решил зайти в кафе.