Совет Федерации был в самом разгаре. Или нет. Не так. Федеральное собрание было в самом разгаре. Нет опять не так. Как-то не звучит. Совет Федерации шел. Нет снова не так. Собрание Совета Федерации шло. Обсуждались вопросы. Наверняка важные. Но вдруг все изменилось. Голос Валентины Матвеенко повис в воздухе как в безвоздушном пространстве. В зал, величественный и пафосный, ворвались полицейские.
– Кто тут Дмитрий Савельев? - Закричал от двери главный, генеральный прокурор Игорь Краснов.
– В чем дело? - Матвеенко встала со своего кресла. — Это возмутительно. Что вы себе позволяете. Ее голубой костюм плавно вливался в колорит её кресла — нежный пеленочный цвет, кофе с молоком, - и перекликался, сочетаясь с цветом ковра и кресел остальных участников совета. Модный сегодня цвет Тиффани господствовал в этом царстве закона.
– Прокуратура РФ требует снятие депутатской неприкосновенности с Дмитрия Савельева, - чуть сбавил тон Игорь Краснов. - Он обвиняется в организации убийства!
– А кого именно он пытался убить?
– Сергея Ионова! Предпринимателя …- начал было Краснов, но Матвеенко перебила его.
– Ионова? Отца Глюкозы?
Зал взорвался дружным смехом.
– А что тут смешного? Я не знаю, но Сергей Ионов находится в тюрьме, - в тоне Краснова появился оправдательная тональность.
– Как же он его пытался убить? Там же охрана, - Матвеенко не сдавалась. Она была стойкой женщиной. Ее не так-то просто было сбить с понталыку. Свою армию она защищала на все сто процентов до конца.
– Он нанял убийцу.
– Самого начальника тюрьмы? - Матвеенко глухо рассмеялась. Весь зал ее поддержал.
– Он был партнером Савельева по бизнесу! И делил с ним контроль над финансовым фондом, через который проходили денежные потоки! Отдайте его нам, мы разберемся, - Краснов начал терять терпение.
– А разве депутату разрешено заниматься бизнесом? - Вдруг раздался странный женский голос, приглушенный и слабый. Старая женщина, толстая и седая медленно шла к сцене. Её длинная юбка скрывала ноги, черная шаль свисала с пухлых покатых старческих плеч. Все смотрели на неизвестно откуда появившуюся незнакомку.
– Он избранный. А избранному позволено все! - Медведев вдруг встал со своего кресла и, покачиваясь, пошел к президиуму.
– Лучше бы ты продолжал спать, дорогой, - Валентина погладила Медведева по голове. - Ну зачем ты лезешь. Я разберусь. Иди лучше подремли. Скоро домой.
– Мам, ну что ты в самом деле. Они на нас нападают!
– А он прав. Все зависит от расы. Если ты избран, то тебе позволено все, - другая женщина, одетая по моде позапрошлого века, вдруг вышла из-за спины Матвеенко. - Не правда ли, дорогуша? - она дотронулась до руки Валентины. - Избранная раса не должна отказывать себе в удовольствиях. Хочешь быть бизнесменом — будь им!
– Вы еще кто такие? - Матвеенко обернулась и с презрением осмотрела старомодную старуху с ног до головы, затем перевела взгляд на другую женщину.
– Скорее это вопрос к вам, - рассмеялась дама в черном платье. Её огромные голубые глаза расширились еще больше и показалось что голубой свет стал медленно и тихо излучаться из них, как из инопланетного существа, вдруг оказавшегося в Федеральном собрании.
– Это Елена Блаватская, - крик раздался из глубины зала. Там появилась еще одна неизвестная в этом месте женщина. Она была в ночной рубашке и тапочках.
– Да хоть сам господь бог, - Матвеенко не сдавалась. Или она просто не знала некоторых имен.
– Да, я предприниматель. Что в этом такого? У кого тут нет бизнеса? Господа, товарищи, функционеры. Давайте честно признаваться. У кого тут нет бизнеса? - С места встал Дмитрий Савельев. Его голубые глаза смеялись. Уголки губ опустились в выражении презрения и недовольства. Ему казалось, что его специально задерживают, чтобы испортить завтрашний праздник. Через день ему исполнялось 56 лет. И к этому возрасту он достиг всего что хотел. Сенатор Дмитрий Савельев. Он сам всегда мысленно называл себя так, когда закрывал глаза и укрывался одеялом.
В двери входили полицейские. Они медленно двигались по периметру зала, окружая сидящих в креслах людей и подбираясь к президиуму. Некоторые депутаты не выдержали и встали со своих мест.
– Спокойнее, господа, спокойнее, - Краснов был сбит с толку появлением посторонних. - Я не требую невозможного. Я всего лишь прошу законным путем снять неприкосновенность с депутата Дмитрия Савельева. Чтобы привлечь его за организацию убийства.
– Да что в этом такого? - С места встал Вячеслав Володин. - Здесь у каждого есть бизнес. Все как могут зарабатывают деньги. Кого прельщает роль функционера для нефункционирующего правительства.
– Так функционируйте, - снова заговорила старуха, появившаяся первой. - Кто может заставить функционировать мозг если он изолирован от окружающей среды. Никто и ничто.
– Ты кто такая? - Снова повторила свой вопрос Матвеенко. Её возмущению и растерянности не было границ.
– Это моя правнучка, Татьяна Черниговская. Какая же ты необразованная, - всплеснула руками Блаватская. - Не узнать нас мог только совсем черный человек.
– Да ладно вам. Мы не можем выдать Дмитрия Савельева. - Медведев снова закачался рядом с Матвеенко. - Он уважаемый член сената! С 1999 года он был депутатом Гос. думы. Я все помню! У меня хорошая память. Сначала я помню, он представлял там партию «Союз правых сил», потом «Родину», а затем уже «Единую Россию».
– То есть вы хотите сказать, что он мультиаккаунтный? - рассмеялась женщина в ночнухе и тапочках.
– Что вам всем надо? - вскричал Медведев.
– Да ясно, что ничего. Откуда тут идеи... А говорят, что идея - самый страшный паразит и, внедрившись в мозг, может сожрать его целиком, - в центре зала заседаний появился Эмманюэль Макрон. Его жена Брижит стояла рядом и держала в руке парик. Так , без парика, с лысым черепом она была еще больше похоже на несчастного парня. Но это ее не смущало. Она широко улыбалась. Круглые голубые глаза ее смотрели на всех по-доброму. Как на детей.
– Ты-то откуда взялся? -. с удивлением спросила Ирина Яровая.
– Оттуда. Оттуда же откуда и ты. Я потомок Бонапарта. Наполеона, - уточнил скороговоркой Эмманюэль. - Я не просто так возглавляю Францию. Представительство должно быть представительным. А кто лучше Наполеона Бонапарта представит Францию?
– Ну, конечно. Я говорю Франция — подразумеваю Бонапарт, - рассмеялась Блаватская.
– Я лучше бы выглядел в президентском кресле, - за спиной Краснова появился Жан Рено. Его громовой голос заглушил шепот в зале. Все обернулись к нему.
– Что, не ожидал? - Он, громко рассмеявшись, посмотрел на Эмманюэля Макрона. - Я тоже потомок Наполеона. Но я хоть сам по себе колоритен, а ты как та проститутка Эмманюэль из старого фильма, что меняла партнеров и вешалась каждому на шею.
– Но, но, ты границы-то держи, - вступилась за супруга жена Макрона и взяла его за руку.
– А ты мать его что ль? - рассмеялся Жан Рено. Потом посерьёзнел и ответил сам себе. Правда этот ответ прозвучал в виде вопроса. — Или отец?
Все рассмеялись. Проблема повисла в воздухе и не требовала ответа. И так было ясно, что они не те, за кого себя выдавали.
– Сбермаркет теперь купер! - откуда не возьмись появился зеленый человечек. - Супер. Сбермаркет теперь купер!
Человечек бегал по залу заседаний Совета Федерации. Все следили за ним взглядом, а он лишь орал:
– Сбермаркет теперь купер, Супер!
– Может нам тоже надо изменить название? - Володин вопросительно посмотрел на Матвеенко.
– Сделать одно официальным, а другое тайным? - оживилась Блаватская.
– С такой наукой тайны не нужны, - рассмеялась Татьяна Черниговская.
– Ты хочешь сказать, что наука сейчас всесильна? - Блаватская улыбалась.
– Скорее всего — вмешалась женщина в тапочках, - ее просто нет.
– Вся наука стала коммуникационная. Связь, связь, связь, - Черниговская села на кресло цвета Тиффани. Оно было свободно, и явно кричало о том, что должно быть занято.
Вдруг перед президиумом из неоткуда появился Спиваков. Музыкант энергично взмахивал руками и умильно улыбался. Все недоуменно оглянулись. Одномоментно свободные места в зале оказались заняты. На них появились люди в черном. Мужчины были с элегантными черными бабочками, женщины - в черных платьях. Лакированные черные туфли сверкали отраженным светом на мужчинах и женщинах. У каждого из них в руках был музыкальный инструмент. Они с любовью смотрели на Владимира Теодоровича Спивакова и следовали приказам его воодушевляющих рук. Они управляли своими музыкальными инструментами бесшумно, не издавая никаких звуков. Но ошеломляющая тишина длилась недолго. Внезапно прорвавшаяся музыка накрыла пестрой звуковой волной весь зал Совета Федерации.
– Смотри какие послушные. Сидят в разных концах зала, а как смотрят на Спивакова. С какой покорностью и любовью. Небось сам музыкантов набирал. Потому так и подыгрывают ему, - прошептала Яровая своему соседу.
– Хватит, хватит, хватит, - Краснов схватил микрофон. - Я здесь, чтобы забрать Дмитрия Савельева. Человека, нарушившего все законы. Занимавшегося бизнесом, запрещенным для депутатов. Его дети и жена находятся в Англии. Вы понимаете, что это значит? Человек под санкциями, а дети в Англии. Сыновья! И все в Англии.
– Да хватит вам уже. Тут у всех дети в Англии. А если вас капнуть. Где ваши дети?
– Логично, логично, - смеясь вступила в разговор Блаватская. - Что вы в самом деле удивляетесь? Это вовсе не переворот в сознании. Тайное и официальное всегда сожительствовало. Не для того ли были придуманы официальные источники, чтобы скрывать от всех истину? Тайное. То, что есть на самом деле. Размер восприятия быдла, гражданского общества имеет свой лимит — избыток истины может их убить.
– Это вы об атомной бомбе? - вдруг снова вступил в разговор Макрон. - Я вспомнил. Я тоже могу переплыть Сену.
Женщина в тапочках засмеялась. Все обернулись к ней, но она замолчала и отступила в тень.
– Христос боролся с книжными фарисеями. «Мысль — это истина, а ложь — неправильная интерпретация истины». Сказал еще Махатма Мория. - Блаватская закрыла глаза. Казалось она слышит, как повторяет эти слова и Христос и Будда.
– Я всегда говорил, что людям нельзя говорить правду. Есть определённые категории, приматы, их нельзя посвящать в происходящее, они все равно ничего не поймут. Правды нет. Есть ложь, и есть ложь, похожая на правду. Вот и дайте им эти варианты. Пусть разбирают.
– Даже эта передача истины, если она будет происходить словами, все равно будет искажена, так как каждый может вкладывать в слова свой собственный смысл, - странно, но Блаватская, казалось, поддерживала Макрона.
– «Мысль, изреченная есть ложь», - не время и не место вспоминать Тютчева, - улыбнулась Татьяна Черниговская.
– Мы эфирные прототипы Атлантов.
Посреди зала появился персонаж, который явно никак не вязался с обстановкой этого заведения. Хотя обстановка эта явно накалялась. Музыканты все еще беззвучно водили смычками по струнам, Спиваков, все также улыбаясь, продолжал махать руками, едва-едва не попадая временами по носу председателя Совета Федерации.
Над залом пролетела сорока. Она спланировала на стол и села прямо перед Матвеенко. Птица была не первой свежести, её перья торчали в разные стороны, одно крыло жалко волочилось по столу. Она была похожа на потрепанную курицу.
– Сорока, сорока, что скажешь белобока, - вдруг вспомнил детскую считалочку Медведев. - Докладывай новости.
– Да вы тут как будто овец разводите. Стадо только ваше разбежалось, - снова заговорил Гитлер. Именно он вдруг гордо замелькал своими усиками посреди зала. - Мы, атланты, не должны размениваться на мелочи. Если уж вести овец к скалам, так стадами.
– Но причем здесь Савельев? Что он сделал? Он уважаемый член общества. Уроженец Нижнего Новгорода. Воевал в Афганистане. Работал на нижегородском заводе «Двигатель революции». В 1990 году работал на руководящих должностях в нефтяных компаниях: «Лукойл-Уфа» и «Лукойл-Нижний Новгород». В 1998-1999 годах был генеральным директором «Транснефти», - встрял вдруг Медведев.
– Ты определись, Юстас, - обратилась Блаватская к Гитлеру. - Путаешься в показаниях. Кто ты? Эфирный прототип или атлант.
– Я Адольф! Вы что, меня не узнали? - Гитлер устало сел на свободное кресло. - Тут слишком много молочной тишины. Почему все молчат? Отчего это?
– Видимо не хватает таких удивительных ораторов, как ты, Адольф. Не все могли учиться в тайных обществах Туле...
Блаватская похлопала по плечу Гитлера. Многим в зале это понравилось. Несколько человек встали с кресел и начали продвигаться к Гитлеру, протягивая руки и шевеля пальцами. Многим захотелось повторить жест Блаватской.
– Твои постулаты там были популярны. Мы учили их наизусть.
– Или накуривались в хлам, - рассмеялась Блаватская.
– Да! Это непросто быть человеком в этом сраном мире! - воскликнул Гитлер и потрогал свои усы.
Тянущиеся руки уже окружали Адольфа Гитлера. Все это начинало напоминать сцену из фантастического фильма о зомби и выживших.
– Кстати, объясни выжившим, зачем тебе усы? - Блаватской явно доставляло удовольствие разговаривать с неудавшимся художником и вторым наполеоном немецкого происхождения.
– Ну это и я могу объяснить, - снова подала голос дама в ночной рубашке. — Это усы Чарли Чаплина. Достаточно их сбрить и тебя уже никто не узнает. Уверена, мальчик Адольф дорисовывал свои картины где-нибудь в Уэльсе. Выращивая тыквы и кабачки.
– Розы! - Протестующе воскликнул неудавшийся художник и отступил от тянущихся к нему рук зомби.
– Эстет, Альфик, что говорить. Прекрасное прежде всего. Ты настоящий Ван Гог. Жаль не состоялся.
– Кто тут Ван Гог?
В зал величественно спускался, паря в воздухе как орел, Дональд Трамп. Его ухо было перевязано. Но по щеке текла кровь.
– Ты не рискуешь? Вдруг тут еще один стрелок? - Матвеенко рассмеялась.
– Ничего, - доброжелательно улыбнулся рыжий, - у меня есть телохранитель.
Он дружественно похлопал по плечу внезапно появившуюся рядом Грету Тунберг.
– К тому же, у меня полный карман пробирок с кровью. Если что, я отрежу второе ухо.
– Лучше бы волосы пришил. Ходишь как пудель. Великий имитатор, тоже мне. Не умеешь ставить спектакли, - Володин плюхнулся в кресло и почесал затылок.
– Такое уничтожение природы, люди отравляют мир! Вы бы хотели очутиться в будущем, заглянуть в ожидающее нас грядущее, если мы не остановимся, - затараторила Грета как заведенная. Слова отскакивали от нее, как от куклы, переворачиваемой брюхом вниз.
– Греточка, успокойся. Мы не выступаем сегодня. Никто не смотрит, - Трамп смешно округлил глаза.
– Да при чем здесь это. Я от всей души. Что ждет нас, ваших потомков? Вы ведете себя так, как будто живете во множественных мирах, как будто в руках у вас есть книга перемен, и вы можете отличить пророчество от предсказания. - Грета и не думала останавливаться.
– Я сделал все что смог. Воевал до последнего. Как приказали. Уничтожал население. Убивал, убивал, убивал, - устало вздохнул Адольф Гитлер. - А вам оказалось мало. Вы наплодили еще приматов, для которых нет места. Сколько в вас агрессии и …
Он внезапно замолчал. Оглянулся кругом.
– Как с вами скучно и дрябло. И сами вы похожи на умерших клоунов, которых достали из могил и набили опилками. Они едва могут изображать что-то из себя, при этом опилки сыпятся как песок.
– Купер — это супер, - снова возобновил свой крик и бег по залу зеленый человечек. - Сбермаркет теперь купер.
Все молча проводили его глазами. Народа в зале становилось все больше и больше. Кто смог занял свободные кресла, кому не хватило места, - стояли.
– Целое государство ушло в подполье, вместе со своими официальными положениями, а вместо него объявлено некое ложное государство с ложной доктриной и ложным знанием, - Блаватская завладела микрофоном и ее голос четко раздался под сводами этого заведения.
– Вот вы говорите - тайное знание, тайная идеология, - женщина в тапках и ночной рубашке вплотную подошла к Блаватской и дотронулась до ее накидки 19 века. - Но Гитлер. Он же убивал. Что тут тайного? Он убивал, убивал и убивал.
– Как что? Решение убивать и зачищать принял ведь не он. Не тот, кто исполняет роль принимает решение.
– Зачем тогда это шоу? Зачем тогда все эти структуры, - женщина махнула белым рукавом ночнушки на зал и Матвеенко. Законы какие-то. Выборы. Один хрен, раз решают не они.
– А где мой парик, - вдруг закричала жена Макрона. - Воры. Караул. Ограбили.
– А где Путин? - Вдруг оживился Гитлер.
– Да в мавзолее давно. Эка ты вспомнил. Перепил с Меркель и умер. Только шшшш.... Никому об этом, - Матвеенко понизила голос.
– Не, я могила. Не скажу, - понимающе закивал головой Гитлер.
– Да уж. Пусть отдыхает. А то то да се. На фортепьяно даже играть пришлось научиться... Нельзя ему было так волноваться. Голливудские звезды, все дела, - продолжила Валентина.
– Да, отец был молодец, - вдруг вступил в разговор Медведев. - Мы ведь тоже не лыком шиты. Подумаешь Макрон — потомок Наполеона. Мы тут все кровинушки царя Николаюшки.
– Я тоже хочу мастерскую, библиотеку и личный кабинет, - женщина в ночнушке вдруг громко завопила как базарная баба в рыночный день. Казалось, она просто пыталась привлечь к себе внимание. - Объясните мне, объясните мне какова роль личности в истории?
Все недоуменно посмотрели на нее.
– Если ты личность — тебя сжигают на костре. Это тебе понятно? - Грета округлила свои и без того круглые глаза. - Нет личности. Уже давно. Есть команда. Единая команда. И все идет по общему плану.
– Плану? Пятилетнему?
– Не мелочись. В Швейцарии планируют значительно длиннее.
– А кто планирует?
– А тебе-то что?
– Может сброшу атомную бомбу в горы и конец горнолыжному спорту!
– Дура, - вдруг сорвалась с катушек Грета. Видно было, что молодой организм не привык к таким шоу. - Нет никакой атомной бомбы! Совсем безмозглая дура.
Все замолчали и смотрели на Грету. В полной тишине прозвучал вопрос.
– А как же Хиросима и Нагасаки? Чем же занимался Оппенгеймер в своем...
– В пустыне на заброшенной хуторе далеко от всех научных центров? - Хмыкнула Грета.
– Человек, получающий знания из книг, из журналов, из слов, из произнесенных и прописных истин, уходит от истины, истинной истины дальше, чем человек, не читавший, но привыкший размышлять.
Блаватская расположилась в кресле председателя. Рядом с ней сидела растрепанная сорока. Она жадно пила воду из стакана Матвеенко. Ее белые бока напряглись от всеобщего и внезапного внимания к ее действиям. Она прекратила пить и вытащила свой клюв из стакана.
– Может вы скажете и что дальше будет? - не сдавалась женщина в тапочках.
– Ты видела фотографии Хиросимы? - Грета уставилась на нее.
– Да.
– А фото разбомбленного Дрездена?
– Нет.
– Так открой и сравни. Если ты увидишь там два отличия, я поверю в атомную бомбу.
– А что же тогда?
– А что, а что... Конец войне. Вот что. Ужас и страх перед всеядным оружием. Что тут непонятного? Усмирить агрессию, усмирить приматов, рвущихся в драку, Агрессия, вера в могущественное оружие, что тут непонятного?
– А оружия нет? - Женщина в ночнушке не сдавалась и все продолжала задавать вопросы. Да и не мудрено. Ведь рушилось все, во что она верила со школьной скамьи.
– А оружия нет. Есть только баннер, лейбл, вывеска, занавеска, за которой нет ничего.
– Совсем нет? А атомная энергия?
– Спроси еще о полетах в космос.
– Их тоже нет?
Все дружно засмеялись. Одна полуголая женщина стояла посреди толпы, дружно смеющейся над ней.
– Нет, меня поражает человеческая тупость, - Гитлер встал, дотронулся до своих усов и стер их пальцами. - Люди ничего не видят и верят во все, что им говорят. Даже совершенно очевидные факты, поступки, действия, события не могут убедить их в логике событий, не могут заставить их думать. Вот ты говоришь, - повернулся он к Грете, - ты говоришь о фотографиях Хиросимы и Дрездена. Это самое простое. Но если бы хоть кто-то задумался, если бы атом и его энергия были бы в руках этих тупоумных приматов, не способных видеть дальше собственного сперматозоида, то где бы было это сраное человечество? Ненавижу людей. Тупые, непроходимые, твердят то, что им повесили на уши.
– А Оппенгеймер?
– А почему все, кто был рядом с ним умерли? В том числе дочь и любовница.
– Не знаю.
– Ну и это уже лучше, чем повторять байки старого дяди Сэма.
– Да при чем тут дядя Сэм. Я выросла на этих байках. И я в детстве... я мечтала стать космонавтом!
– Ах так. Мечтала стать космонавтом! С тоской смотрела на Большую Медведицу и мечтала покорить Альфу Центавру...
– Приблизительно так. Еще я хотела стать физиком экспериментатором, работать на ускорителе и.… и сделать невероятное открытие. И спасти человечество от рака.
– Лучше угробить. Тихо, без выстрелов, без разрушений домов, без …
– Нет, ты не прав. Адольф. Разрушения тоже неплохо. Зачищенная территория, все зарастает, и это восполнит зеленый банк планеты, - Грета была начеку, чтобы видеть и выделить выгоду Гринписа.
– Ну хорошо. Но при чем здесь ты, Адольф. С тобой кто только не воевал.
– Боже мой, женщина, проследи ход войны. Там бывали откровенные проколы, когда было очевидно, что война договорная между всеми ее участниками. Ее цель - не захват или потеря территорий, а зачистка населения.
– Но Сталин...
– Да, и даже Сталин согласился и пошел на это после голода в Поволжье, когда крестьяне пожирали собственных детей. А Дюнкерк...
– А что Дюнкерк? Там же спасли людей...
– Да, но сначала их послали. Просто так. Глупость или предательство? А может план...
– Но спасли же...
– Спасли, чтобы послать снова и теперь уже убить...
– Но для чего? Для чего такие траты материальных и психологических ресурсов?
– Зачистка! Зачистка населения. Вспомни, женщины рожали по восемь, десять человек. И все рвались в драку. И мальчики выживают лучше. И драки в каждом дворе. И что дальше?
– Тебе никогда не приходило в голову почему так резко рвануло человечество в гору сразу после второй мировой? - Трамп не выдержал своего молчания. Он был прирожденный артист и готов был вещать даже просто так, даром.
– Рвануло - в каком смысле? Я думала атомная энергия, космос...
– Нет, это рвачество и глупость. Рвануло в телетехнологиях.
– Телевизор? Телефоны?
– Ну да. Этого разве мало? Появился телевизор. Появились телефоны. Мобильник. Вспомни, не прошло и двадцати лет, а мобильник и связь есть у каждого бомжа. Ты можешь набрать все что угодно - и вуаля - читай, узнавай, думай.
– Вы только что утверждали, что человек либо читает, либо думает.
– Да, но для того, чтобы узнать кто такой Оппенгеймер сейчас не нужно идти в библиотеку и искать литературу.
– Ой все. То вы вешаете лапшу, то вы разоблачаете сами себя.
– Что, не знаешь уже чему верить.
– Ключевое тут слово — ВЕРИТЬ. Остановлюсь ка я пока на том, что я атеистка.
– Вот так номер. Верила, верила всю жизнь, а теперь она атеисткой стала.
– Я была маленькой девочкой.
– И сейчас?
– Что сейчас?
– Ты только что задавала вопросы как маленькая девочка.
– Все мы внутри дети. Мой внутренний ребенок усвоил эти сведения в детстве. Ничто не заставляло меня пересматривать усвоенное.
– И что? Родители не рассказывали тебе ничего подозрительного? Задумайся, вспомни. Может в рассказах бабушки было что-то, что ставит под сомнение честность учебников?
– Может и есть. Если верить вам, то физики как науки за последние 60 или 70 лет не существует. И все эти институты занимаются только тем, что пьют водку?
– Более того, - расхохотался Гитлер, - Эйнштейн - великий мистификатор. Наука стоит. Вопрос — стоит ли она потому, что люди дураки, или стоит она потому, что ей не дают развиваться силы...
– Какие силы?
– Силы, не собирающиеся дать в руки приматов оружие уничтожения.
– Почему? Раз мы такие дауны, почему бы не смыть всех в унитаз?
– Да потому, видимо, что сами эти силы, видимо, часть человечества и живут они как-то... рядом... не знаю... короче это загадка....
Над рядами кресел, под потолком вдруг появились голуби. Белая стая хлопала крыльями, испуганно тычась в светильники и стены. Голуби сыпали белыми перьями, превращая зал Совета Федерации в огромный пуховик для сна.
– Всё это, конечно, очень интересно, но пора заняться делом. Что вы рассуждаете об абстрактных вещах. Вы мне Дмитрия Савельева выдайте. Снимите с него неприкосновенность. Или вы потакаете убийцам тут? - генеральный прокурор РФ Игорь Краснов вдруг вспомнил зачем он здесь.
Этому способствовал звонок жены. Ужин был готов и стыл в духовке.
Все напряглись. Было удивительно, что очередь дошла до Савельева... Каждый в этом зале испытывал страх, что завтра будет дальше...
– В чем вы его обвиняете? - раздался голос с дальних рядов зала.
– Об этом человеке известно только то, что он еще не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно, - рассмеялась Блаватская.
– Нет, серьезно, - раздался тот же голос. - не надо Марка Твена цитировать. - Вы еще скажите, что за домик в Лондоне лишаете его неприкосновенности.
– Дмитрий, за что ты Ионова заказал? - Матвеенко в упор посмотрела на Савельева.
– Ненавижу его. Сам бы убил, если бы мог.
– Ничего, теперь у вас будет такая возможность. Поставим вашу кровать рядом с его нарами, - усмехнулся генеральный прокурор Рф.
Под потолком зала заседаний Совета Федерации вдруг появился многоцветный веселый детский воздушные змий. Он парил, то опускаясь, почти касаясь голов людей, находящихся в зале, то поднимаясь высоко, стремясь вылететь на свободу и почувствовать свежий новый поток воздуха. Его ленточки зеленые, голубые, салатовые, оранжевые и красные радостно гладили пространство, вселяя надежду что все обойдется.