Ну что же, мы услышали ваши желания, тайные и явные. Мы дали вам неограниченную свободу - зависимость от которой теперь для вас сродни рабству - и нам остается только ждать, когда вы сами захотите железную руку, когда вы сами призовёте Господина, когда вам опостылит свобода, та свобода, которую мы предложили вам, приписав её богу, обвинив его в этом преступлении против слабой человеческой природы, ищущей успокоения от трудов и забот в земном раю. И мы дадим вам этот рай. На Земле 7 млрд. человек? Не будьте смешны и наивны, доверяя организациям находящимся под нашим полным контролем. Все эти цифры - способ напугать вас, способ, посредством страха, высвободить в вас ваши животные инстинкты, в первую очередь инстинкт самосохранения. Вы будете рады избавиться от нескольких миллиардов людей, покушающихся на вашу пищу и жизненное пространство. Вы будете закрывать глаза на наши преступления против человечности, только бы иметь возможность запивать ваш гамбургер кока-колой, переключая телевизионные каналы, транслирующие смерть, где хаос и неустроенность, нищета и голод, насилия и убийства, будут словно из параллельной реальности не имеющей никакого отношения к псевдореальности вашего уютного, но ограниченного квартирой мирка, где вам будет комфортно как в утробе матери. Мы вырвем вас из Земли, окончательно обрезав ваши корни и связь с Природой и Космосом, этими двумя взаимосвязанными и взаимовложенными началами в человеке. Вынув дух, мы оставим пустую материю, которую будем заполнять излишествами, извращениями и противоестественностью.
Никаких друзей, никакого общения в offline. Нет ничего, что могло бы вас объединить. Нет ничего, что могло бы вызвать в вас возмущение против нас - нас, установивших Новый Мировой Порядок, нас поработивших вас окончательно.
Мы приведём к вам для смешения варваров и всё предстанет в едином цвете и этот цвет не будет белым. Белыми останемся только мы, как боги ходя среди не-белых, в воспоминаниях коих ещё не стёрлись следы поклонения и подражания белым богам.
Мы повысим роль и статус женщин (разумеется, только в обществе нам подчиняющемся, сами же мы, как и несколько тысячелетий назад, считаем женщину низшим существом и потому ни при каких условиях не могущей быть равной нам) которые будут заняты в сфере управления и коммуникаций. Тяжёлый физический труд, которым занимался некогда мужчина - осознавая себя добытчиком и кормильцем - перейдёт к механизмам и роботам.
["... нет машины, не принесшей в мир
Тягчайшей нищеты и новых видов рабства
Машина - победила человека:
Был нужен раб, чтоб вытирать ей пот,
Чтоб умащать промежности елеем,
Кормить углем и принимать помет.
И стали ей тогда необходимы
Кишащий сгусток мускулов и воль,
Воспитанных в голодной дисциплине,
И жадный хам, продешевивший дух
За радости комфорта и мещанства..."]
Так, кажется, говорил один из ваших поэтических гениев. Мужчина более склонен переживать свою ненужность и своё низкое социальное положение, что приведёт к естественному отбору. Доминирование мужчин над женщинами останется в прошлом. Их место займут женщины, которым мы внушим идею об их власти, незаконно узурпированную мужчинами, и женщины бросят все свои силы, необходимые для воспроизводства нового человеческого материала и его воспитания, на то, чтобы вернуть себе утраченное несколько тысячелетий назад право на власть. Близится эра Матриархата, эра Всепожирающей Матери, ибо в женщине Сила, не обузданная мужским Духом, становится всегда разрушающей. Да-с, г-да, эмансипация штука пострашнее атомной бомбы.
Мы скормливаем тем, кто не смог подняться выше уровня животных различную дезинформацию или молчание... "#плоскаяземля, #эффектМанделы, #высадканалуне, #убийствоКеннеди, "контакты с внеземными цивилизациями" (ирония в том, что мы контактируем с вами уже не одно тысячелетие), #взрывыБашен-близнецов, #теориизаговораимироваязакулиса, #мировоеправительствоимировойпорядок - все это инспирировано нами для тех, кто не видит дальше собственного носа. Через фильмы, клипы и музыкальные тексты мы транслируем грядущие события - катастрофы, эпидемии, войны, революцию - вероятность которых также исполнима, как и то, что мы существуем. И только тем, кто будут "считывать" нашу информацию мы позволим перейти в новую цифровую эпоху, ибо мы отбираем только избранных. Те же, кто не перейдут - будут утилизированы: старая шелуха и примеси должны быть сожжены в горниле нового, остальное - сплавлено в Единую Форму.
Это сейчас всем обезпечен равный доступ к информации (наряду с изобилием и засильем бульварного чтива самого низкого качества в интеллектуальном и культурно-эстетическом плане) но её будет становится всё меньше и меньше, пока мы не установим тотальную цензуру. И тогда те, кто выбрал навыки, потеряв подобие и образ бога в себе, пройдут с нами дальше. Ведь даже один этот образ вызывает в нас опасение относительно ещё неослабного влияния на сердца и умы человеческие. Но мы заменим человека на нечто новое, что не будет человеком, дав ему новое сердце из полимеров и заменив живые ткани на искусственные. Прогресс ради прогресса - вот наша конечная программа, что ещё полтора столетия назад предвидел один из ваших мудрецов: "... бесконечное развитие, бесконечный прогресс в одном и том же направлении (а еще более – во всех направлениях разом) есть очевидная невозможность. Каким, в самом деле, образом возможно, чтобы существо ограниченное, как человек, могло бесконечно развиваться и совершенствоваться, не изменяясь в то же время в своей природе, то есть не перестав, наконец, быть человеком?"©
Все эти эмансипации и свободы придуманы нами только с одной единственной целью: показать вам жестокость того, перед кем вы преклоняетесь, кого боитесь и ненавидите за то, что дав вам безграничную свободу, он оставил вам пустую и несбыточную надежду достигнуть хотя-бы пределов высот человеческого Духа, невозможность чего равняется, быть может, осознанию неверия в свои силы, и, самое главное, неверие в могущество того, кто сказал, что он не даёт тех испытаний, которые человек не может вынести. Ложь. Всё его отношение к вам построено на лжи. О, нет, его ложь не имеет ничего общего с нашей Благословенной и Святой Ложью, призванной спасти вас. Некоторых; достойных. Мы дадим вам рай здесь и сейчас и вы узнаете, как мало нужно для того, чтобы этот рай стал вашей реальностью, а не эфемерным порождением его пророков. Тогда и только тогда, разуверившись в его силе и могуществе, вы будете способны признать нового Господина - Его нежное и полное владычество - который приидет вместо того, кто обещал возвратиться к своим чадам, но говорил только ложь и пустое.
Всё вернётся к status quo постройки Вавилонской Башни - единой и всеобщей - и никакой бог не сойдёт, чтобы смешать языки. Ибо время, когда человек оказывался безсильным перед непознанными явлениями, приписываемыми им божествам - прошло. Теперь, наш интеллект и наши знания с достаточной степенью уверенности, могут быть соотнесены с сентенцией старика Эммануила, относительно того, что в области разума доказательств бытия божия нет и быть не может. Тот бог - бог человеческого, но он не бог ratio. Ему нет места среди Нового Мiропорядка.
Мы уничтожим так ненавидимое нами крестьянство, ибо оно постоянно напоминает нам о его Имени, Имени которое мы отвергли 2000 лет назад, ибо ожидали СВОЕГО Мессию, до пришествия которого осталось совсем немного. Три однодолларовые купюры во исполнение Пророчества. Война, как очистительная жертва.
13.03.2018-13.04.2018
["Крестьянство некогда породило рынок, земский город, и питало его лучшей своей кровью. Теперь город-гигант жадно высасывает сельский край, требуя и поглощая все новые людские потоки, - пока наконец не обессилевает и не умирает посреди едва обитаемой пустыни. Тот, кто поддался однажды обаянию греховной красоты этого последнего чуда всей истории, более никогда от него не освободится. Первобытные народы могут отделиться от почвы и отправиться вдаль. Духовный кочевник на это уже не способен. Ностальгия по большому городу, быть может, сильнее всякой другой. Родиной является для нее любой из таких городов, ближняя деревня - чужбина. Такой человек скорее умрет на мостовой, чем вернется на село. И даже отвращение к этому великолепию, утомленность от этого многоцветного блистания, taedium vitae, под конец охватывающее многих, не делают их свободными. Они несут город с собой на море и в горы. Они утратили землю в себе и уже не найдут ее вовне. Человек мирового города не способен жить на какой бы то ни было почве, кроме искусственной, ибо космический такт ушел из его существования, а напряжения бодрствования становятся между тем все более опасными. Не надо забывать о том, что это животная сторона, бодрствование, присоединяется в микрокосме к растительному существованию, а не наоборот. Такт и напряжение, кровь и дух, судьба и причинность относятся друг к другу так же, как цветущий край - к окаменевшему городу, как нечто, существующее само по себе, - к иному, от него зависимому. Напряжение без одушевляющего его космического такта есть переход в ничто. Однако цивилизация- это напряжение, и ничего больше. В лицах всех цивилизованных людей, достигших видного положения, преобладает исключительно выражение сильнейшего напряжения. Во всякой культуре такие лица - это тип ее «последнего человека». Сравните с ними лица крестьян, когда они появляются среди уличной кутерьмы большого города. Путь от крестьянской сообразительности (дошлости, смекалки, впитанной с молоком матери, инстинкта, которые, как и у всех умных животных, основываются на ощущаемом такте) через городской дух к интеллигенции (уже само резкое звучание этого слова прекрасно передает убыль космической основы) мировой столицы можно обозначить как постепенную убыль ощущения судьбы и безостановочное нарастание потребности в каузальности. Интеллигенция - это замена бессознательного жизненного опыта навыком мастерского владения мышлением, нечто бесплотное, скудное. Интеллигентные лица всех рас схожи меж собой. Сама раса отходит в них на задний план. Чем меньше ощущение необходимости и несомненности существования, чем привычнее манера общупывать все вокруг, чтобы «уяснить до конца», тем больше страх бодрствования утишается каузально. Отсюда отождествление знания с доказуемостью и замена религиозного мифа каузальным, научной теорией. Отсюда и абстрактные деньги как чистая каузальность экономической жизни в противоположность сельскому товарообороту, являющемуся тактом, а не системой напряжений. Интеллектуальному напряжению известна лишь одна специфически присущая мировой столице форма отдыха: разрядка, «развлечение». Подлинная игра, радость жизни, удовольствие, упоение, которые возникают из космического такта, в сути своей теперь непонятны. Вновь и вновь во всех мировых столицах всех цивилизаций повторяется переход от напряженнейшей практической мыслительной работы к ее противоположности, сознательно вызываемому расслаблению, духовное напряжение заменяется телесным, спортивным напряжением, телесное- чувственным «наслаждением» и духовным «возбуждением» посредством игры и пари, чистая логика повседневной работы замещается сознательно употребляемой музыкой. Кино, экспрессионизм, теософия, боксерские бои, негритянские пляски, покер и бега - все это можно встретить уже в Риме, и знатоку следовало бы включить в круг обследуемого материала индийские, китайские и арабские мировые столицы.
Итак, существование все более лишается корней, бодрствование же охватывает все большее напряжение, а тем самым спектаклю исподволь готовится конец; и вот теперь все оказывается внезапно залитым ярким светом истории: мы стоим перед фактом бесплодия цивилизованного человека. Речь идет не о том, что можно понять средствами повседневной каузальности, например физиологически, как это, разумеется, пыталась сделать современная наука. Нет, здесь налицо всецело метафизический поворот к смерти. Последний человек города не хочет больше жить, не как отдельный человек, но как тип, как множество: в этом совокупном существе угасает страх смерти. Мысль о вымирании семьи и рода, наполняющая подлинного крестьянина глубоким и необъяснимым ужасом, утрачивает теперь всякий смысл. Продолжение родственной себе крови внутри зримого мира уже не является для этой крови долгом, жребием, всем, оно не воспринимается больше как судьба. Дети не появляются не потому только, что сделались совершенно несносны, но прежде всего потому, что возвысившаяся до крайности интеллигенция более не находит никаких оснований для их существования. Заглянем в душу крестьянина, который с незапамятных времен сидит на своем наделе или же завладел им недавно, с тем чтобы утвердить здесь свою кровь. Он укоренен в нем как потомок своих пращуров и как пращур будущих потомков. Его дом, его собственность: это означает здесь не мимолетную встречу тела и имущества, длящуюся несколько лет, но долговременное и внутреннее сопряжение вечной земли и вечной крови. Лишь вследствие этого, лишь на основе обретения оседлости в мистическом смысле великие эпохи обращения, зачатия, рождения и смерти обретают метафизическую прелесть, которая символически выражена в обычаях и религии всех привязанных к земле народов. Для «последнего человека» всего этого более не существует.
Интеллигенция и бесплодие связаны меж собой в старых семьях, старых народах, старых культурах не только потому, что внутри всякого единичного микрокосма напряженная сверх меры животная сторона жизни выедает сторону растительную, но и потому, что бодрствование усваивает привычку каузального регулирования существования. То, что человек рассудка в высшей степени красноречиво называет «естественным побуждением», он не только «каузально» познает, но еще и оценивает и находит ему подобающее место в кругу прочих своих потребностей. Все радикально меняется, когда в повседневном мышлении высококультурного населения появляются «основания» для наличия детей. Природа не знает никаких оснований. Повсюду, где имеется настоящая жизнь, господствует внутренняя органическая логика, «оно», побуждение, совершенно независимое от бодрствования и его каузальных цепочек и им вовсе не замечаемое. Многоплодие изначального населения представляет собой природное явление, о котором никто даже и не задумывается и тем более не задается вопросом о его пользе или вреде. Когда в сознании возникают жизненные вопросы вообще, оказывается под вопросом сама жизнь. Отсюда берет начало мудрое ограничение числа рождающихся, оплакиваемое уже Полибием как роковое для Греции обстоятельство, однако широко практиковавшееся в больших городах еще задолго до него, а в римскую эпоху принявшее устрашающие масштабы; поначалу оно обосновывалось материальной нуждой, но уже очень скоро вообще никак не обосновывалось. Около этого времени обозначается также - в качестве духовной - проблема выбора «спутницы жизни» (крестьянин и всякий изначальный человек выбирает мать своих детей), причем в буддистской Индии точно так же, как в Вавилоне, в Риме - как в современных городах. Появляется ибсеновский брак, «высшая духовная общность», в которой обе стороны «свободны», а именно свободны как интеллигенции, причем свободны от растительного давления крови, желающей продолжиться. И вот уже Шоу набирается духу сказать, «что женщина не сможет эмансипироваться, если она не отбросит прочь свою женственность, свой долг перед мужем, перед своими детьми, перед обществом, перед законом и перед всем - за исключением долга перед самой собой». Праженщина, крестьянская женщина - это мать. В этом слове заключается все ее предназначение, о котором она нетерпеливо помышляет с самого детства. Теперь же является ибсеновская женщина, подруга, героиня целой западной городской литературы от северной драмы до парижского романа. Вместо детей у нее «душевные конфликты», брак - какое-то рукоделие вроде вышивки: главное здесь, оказывается, «понять друг друга». Абсолютно неважно, что американская дама не находит достаточного основания иметь детей, потому что не желает пропустить ни одного сезона, парижанка - потому что боится, что любовник ее бросит, ибсеновская же героиня - потому что «принадлежит сама себе». Все они принадлежат сами себе, и все они бесплодны.
Многочадье, которое у Гёте в «Вертере» еще представляет собой картину, достойную восхищения, делается чем-то провинциальным. В больших городах многодетный отец - это карикатура, и у Ибсена, не оставившего факт без внимания, она имеется в его «Комедии любви». Теперь все цивилизации входят в стадию чудовищного обезлюдения, растянувшуюся на несколько столетий. Исчезает целая пирамида пригодных для культуры людей. Убыль начинается с вершины- вначале мировые столицы, далее провинциальные города и, наконец, само село, которое возросшим сверх всякой меры бегством лучшего населения на некоторое время замедляет опустошение городов. В конце концов остается лишь примитивная кровь, из которой, однако, высосаны наиболее крепкие и богатые будущим элементы. Возникает тип феллаха".
Освальд Шпенглер. "Закат Европы". Том II. стр. 105-109
Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 2. Всемирно-исторические перспективы/Пер. с нем. и примеч. И. И. Маханькова. - М: Мысль, 1998. - 606, [1] с, 1 л. портр.]
P.S. Несмотря на общий тон вышеприведённых текстов в духе конспирологии сам я остаюсь убеждённым сторонником так называемой "теории заговоров", различая при этом наслоения лжи на правду и наслоения правды на ложь, предпочитая знаниям интуицию и веря, что "случайности не случайны". Чтобы не напускать излишнего тумана, скажу, к примеру, что атака на Башни-близнецы инспирирована явно не "арабскими террористами во главе с Усамой бен Ладеном"; по крайней мере, они могли быть исполнителями, но никак не заказчиками этого чудовищного преступления. Кроме того, в разрушении Двух Башен - мне видится символизм глобализации, проповедующий насаждение всеобщего искусственного единства, а не естественного многообразия.