Игорь Эммануилович Грабарь (1871-1960). Художник, искусствовед, музейный подвижник … Это лишь основные грани творчества замечательного человека.
Считается, что великий человек приходит в мир тогда, когда в этом есть потребность, когда его действительно ждут.
Его ученик, академик РАХ П.П. Оссовский справедливо замечает: «Такого человека ждала Россия, он был ей необходим и просто обязан был появиться на свет, чтобы гранить все, созданное русскими мастерами живописи, скульптуры и зодчества, поместив это в золотую раму высокого искусства, и показать людям, какое достойное место занимает оно в богатейшей сокровищнице духовной культуры человечества».
И этот титан, этот человек русского возрождения связан с провинциальным Егорьевском.
У Игоря Эммануиловича очень редкое для деятеля русской культуры место рождения – Будапешт. Именно этим фактом объясняется то, что в ряде энциклопедий и биографических словарей дата его рождения приводится только по новому стилю – Австро-Венгрия уже жила по Григорианскому календарю.
Грабари принадлежали к русинам. Обычно русинов рассматривают как этническую группу украинского народа. Они говорят на западном диалекте украинского языка. Но самоосознание, самоидентификация русинов менялась. Сегодня русины все чаще и чаще заявляют о себе как о самостоятельном народе, проводят международные конгрессы, ставят вопрос о культурной автономии.
Так было не всегда. Переломным в становлении сознания русинов был 1848 г., когда русская армия с жандармскими функциями совершила поход в Европу. Пообщавшись с русскими воинами, русины делают для себя вывод – «оказывается, самая великая в мире армия по-нашему говорит, значит мы русские». Этот вывод стал определяющим для русин вплоть до крушения Австро-Венгерской империи.
Австро-Венгрия рассматривала славян как чуждый элемент, подвергая их гонениям. Взоры русинов обратились на Восток. Они начинают считать себя неотъемлемой частью России и русского народа. Да и земли свои они называли Угорской или Карпатской Русью (теперь территория Западной Украины). В русинских землях нарастает освободительное движение за воссоединение с Россией.
Игорь и его старший брат Владимир (в дальнейшем известный специалист в области международного права) появились на свет, когда русины идентифицировали себя с русским народом, рассматривали Россию как свою родину.
По вероисповеданию русины были греко-католиками или униатами, т.е. соблюдали православную обрядность, при этом административно подчиняясь папскому престолу. Униатство возникло еще в Речи Посполитой, когда в 1596 г. была принята Брестская уния о слиянии католицизма и православия под главенством римского папы.
Будучи пусть автономной, но все-таки частью католической церкви, униатство испытало ее сильное влияние, которое выразилось в т.ч. и в проникновении в униатскую среду непривычных для православия западных имен. Так, среди ближайших родственников Игоря встречаем Эммануила (отец) и Адольфа (дед).
Раннее детство Игоря прошло в Карпатах, в имении деда (по материнской линии). В имении была неплохая библиотека, преимущественно русская. Дед выписывал российские журналы. Дед Игоря – Адольф Иванович Добрянский – яркая личность, национальный герой карпатской Руси, русофил. Он был лидером славянского освободительного движения. Активное участие в славянском освободительном движении принимали: дочь Адольфа Ивановича – Ольга (мать Игоря), его внуки Алексей и Георгий Геровские[2].
Родные Игоря, прежде всего дед и мать, будучи последовательными русофилами, не видели иного места для обучения Игоря и Владимира, нежели как Россия. Первым в Россию в 1876 г. отправился отец Игоря, Эммануил Иванович. Активной политической деятельностью он не занимался, хотя был одно время депутатом Венгерского парламента.
Эммануил Иванович был весьма образованным человеком – окончил курс в Пештском университете, имел степень доктора юридических наук. В Россию Эммануил Иванович прибыл с рекомендательными письмами от А.И. Добрянского. Юридической карьере он предпочел преподавательское поприще. Успешно выдержав экзамен на право преподавания новых языков, т.е. немецкого и французского, он получает направление в Егорьевскую прогимназию, куда был зачислен 1 августа 1876 г.
Егорьевская прогимназия была совсем молодой – открылась в 1874 г., по инициативе предводителя дворянства К.М. Афанасьева. Инициатива нашла полную поддержку со стороны городского головы Н.М. Бардыгина.
В 1879 г. Ольга Адольфовна привезла мужу первенца – Владимира, 1865 г.р., тогда же он был зачислен в Егорьевскую прогимназию[7]. На следующий год Владимира удалось пристроить, используя связи Адольфа Ивановича, в частный пансион в Киеве. А Егорьевск уже ждал следующего Грабаря – Игоря.
И вот в августе 1880 г. девятилетний Игорь Грабарь попал в провинциальный Егорьевск. В Егорьевске Игорь Грабарь превратился в Игоря Храброва. Такую русифицированную фамилию в целях конспирации взял Эммануил Иванович. Под этой фамилией Игорь жил до окончания университета.
Фамилия Храбров родилась из фонетического созвучия с фамилией Грабарь. В русинском наречии звонкий «г» оглушался и звучал как нечто среднее между «к» и «х», т.е., примерно «Храбарь». После замены характерного для украинских фамилий суффикса «арь», на типично русский «ов» – получалось Храбров.
Русифицированный вариант передавал лишь фонетическое созвучие с фамилией – оригиналом, при этом смысл фамилии полностью искажался. «Грабарь» по-украински вовсе не храбрый человек, а землекоп. В этом же значении встречаем слово у В.И. Даля: «Грабарь – землекоп; так и сами себя называют белорусские землекопы, и у нас также их зовут грабарями».
В большой, 90-летней жизни И.Э. Грабаря егорьевский период был совсем небольшим – 1880-1882 гг., но очень важным. Да и связь с Егорьевском продолжалась в последующие годы. Есть поговорка: все начинается с детства. И это действительно так. Егорьевск оказал самое благотворное влияние на становление будущего художника и ученого.
Впервые Игорь был оторван от родного дома, от мамы, которую горячо любил. Поэтому, переезд в Егорьевск для мальчика был настоящим стрессом. Но постепенно он стал осваиваться, появились знакомые, друзья. Большое влияние на мальчика оказала встреча с некоторыми егорьевцами. Об этом будет сказано ниже.
Игорь поселился с отцом в небольшой съемной квартире «… в деревянном доме лавочника Ивана Ивановича Кедрова, на самом конце города, перед только что разведенном в чистом поле городским садом, недалеко от кладбища».
Краевед А.И. Могальков предположительно определял место расположения дома так: «Видимо, он стоял в начале теперешней Профсоюзной улицы или на улице Энгельса, недалеко от детской больницы» (не сохранилось – С.Д.).
Учительница-пенсионерка Нина Александровна Герасимова из с. Макшеево Коломенского района сообщила Александру Ивановичу Могалькову ряд интересных сведений о Грабаре. Её дядя, егорьевский священник Иоанн Покровский, жил по соседству с Грабарями.
В письме к А.И. Могалькову от 20 января 1971 г. Нина Александровна писала: «Теперь о И.Э. Грабаре. Его семья по приезде в Егорьевск жила не на Хмелевой улице, а на окраине города, за городским садом, за бывшим Земством (бывший нарсуд – С.Д.) и городской больницей. Название улицы я не помню». Судя по всему, это улица Энгельса, бывшая Гуслицкая.
С соседями Грабарям повезло. Рядом с ними жила семья Покровских. Покровские и Грабари–Храбровы подружились. Глава семьи Иван Яковлевич Покровский, отец Иван, был соборным священником. Иван Яковлевич входил в клир Белого Успенского собора с 1879 г.[12] Батюшка был сух и строг, любил во всем порядок. Его супруга – Елизавета Алексеевна, матушка Елизавета, урожденная Надеждина – была противоположностью отца Ивана. Сама доброта, нежность. У Покровских не было детей. И всю свою неистраченную материнскую любовь матушка Елизавета изливала на Игоря. Игорь Храбров стал частым гостем в хлебосольном доме Покровских. К нему относились как к родному – лучший кусок за столом доставался ему.
Осенью 1881 г. Игорь поступил в приготовительный класс Егорьевской мужской прогимназии. В то время прогимназия располагалась на углу улиц Московской (Советской) и Поперечной (лейтенанта Шмидта), в доме, принадлежащем купцу Василию Дмитриевичу Клопову. Егорьевское земство и городское общество арендовали дом за 1500 рублей в год. На втором этаже находились: учительская, рекреационная зала, классные комнаты для приготовительного и прогимназических классов. Перегородки между классными комнатами были тонкими, поэтому голос учителя был слышен сразу в нескольких классах. В настоящее время в этом здании работает Егорьевское отделение Пенсионного фонда. С 1880 по 1884 гг. директором прогимназии был статский советник Николай Иванович Парков, выпускник Демидовского лицея.
Игорь Грабарь проучился в Егорьевске 2 года, т.е. закончил приготовительный и первый классы. Чем занимался Игорь в прогимназии? Какие предметы изучал, кто его учил?
Приготовительный класс в 1880-81 учебном году был совсем небольшим – 7 человек. Первый класс в 1881-82 учебном году имел уже 22 гимназиста.
Главным идеологическим предметом был Закон Божий. В приготовительном классе на него отводилось 4 часа в неделю, в первом – 2. Законоучителем был соборный священник Василий Захарович Яблонев, окончивший курс Рязанской духовной семинарии с аттестатом 1-го разряда. На русский язык в приготовительном классе отводилось 6 часов, в первом – 4. Обучение велось по «Краткому учебнику русской грамматики» Поливанова (1874 г.) и «Русской грамматике» для I и II класса (1874 г.). В приготовительном классе русский язык вел коллежский асессор Федор Николаевич Николаев, имевший звание домашнего учителя русского языка.
Латинский язык преподавался с I класса, на него отводилось 8 часов в неделю. Использовались учебники 1874 г.: Грамматика латинского языка (издание лицея цесаревича Николая); Шульц Ф. Латинская грамматика и учебник 1876 г. – Кюнер Латинская грамматика. Преподавание вел Павел Войцехович Янчак, окончивший со степенью кандидата историко-филологический факультет Московского университета.
Важным предметом считалась математика. В приготовительном классе на математику отводилось 6 часов в неделю, в первом – 4. В преподавании использовались издания 1874 г: Малинин и Буренин. Учебная арифметика и их же Арифметический задачник. Преподавал математику Сергей Иванович Юнонин, закончивший физико-математический факультет Московского университета со степенью кандидата.
География преподавалась с I класса – 2 часа в неделю. Обучение велось по Начальному курсу географии Корнеля, 1874 г. Преподавал географию коллежский асессор Николай Федорович Вичуговский, окончивший Костромскую духовную семинарию.
Большое внимание уделялось каллиграфии. В приготовительном классе на чистописание отводилось 6 часов в неделю, в I классе – 3 часа. Занятия вел Иван Маркович Шевченко, статский советник, окончивший курс в училище живописи, ваяния и зодчества, получив звание учителя рисования в гимназиях.
Было еще два предмета – гимнастика и рисование – но они не входили в общую сетку уроков. На гимнастику ежедневно отводилось 20 минут из большой 30-минутной перемены. Гимнастического зала не было. Занятия проводились в коридоре, а в хорошую погоду во дворе. Традиционно занятия гимнастикой проводили отставные военные. В период учебы Игоря Грабаря гимнастику вел отставной поручик Г.Розанов.
Рисование вошло в число обязательных предметов прогимназии лишь в 1890 г. До этого, это был сверхкомплектный, т.е. факультативный предмет, за занятия которым с родителей взималась дополнительная плата.
За здоровьем гимназистов надзирал выпускник медицинского факультета Московского университета надворный советник Павел Никифорович Троицкий, имеющий звание уездного врача.
Игорь Грабарь любил рисовать с раннего детства, но это было детской забавой. Его первым учителем рисования стал Иван Маркович Шевченко. Он был кумиром Игоря. Первый профессиональный художник, ставший его учителем. Шевченко входил в круг хороших знакомых Эммануила Ивановича, случалось, бывал у него в гостях.
«У отца моего изредка собирались товарищи по службе и знакомые. Обычно это бывало по праздникам. Иногда играли в преферанс. Сам он не играл и не любил карт, но для любителей раскладывался столик…
… Постоянным гостем бывал и Шевченко. Я не спускал с него глаз, не отходил от него ни на шаг. Я был решительно влюблен в него. Необыкновенно сдержанный, он говорил редко, медленно и тихо».
Как-то Игорь упросил отца взять его с собой, когда он отправился в гости к Ивану Марковичу. «Как билось у меня сердце, когда мы входили в его кабинет. Иван Маркович сидел за мольбертом и писал на небольшом – в три четверти аршина – холсте сцену из «Тараса Бульбы». Она показалась мне верхом совершенства». Правда, лет через 5-6, приехав в Егорьевск и посетив Ивана Марковича, Игорь, который, живя в Москве, старался не пропускать художественные выставки, уже другими глазами взглянул на работу учителя – она не показалась уже верхом совершенства.
В Егорьевске Игорь Грабарь начал приобщаться не только к живописи, но и к театральному искусству. Именно в Егорьевске он впервые вышел на сцену. Конечно, сцена была самодеятельной. Благотворительные спектакли, проводимые для поддержки малообеспеченных гимназистов – явление в ту пору весьма распространенное. В 1880 г. в Егорьевске было создано Общество вспомоществования недостаточным воспитанникам прогимназии. Активным членом общества был Э.И. Грабарь.
29 декабря 1880 г. силами Общества в прогимназии был дан благотворительный спектакль – водевиль «От преступления к преступлению». Игорь Грабарь играл роль мальчика, «держащегося за юбку старшей сестренки, продавщицы ягод». В память о первом выходе на сцену Игорь Эммануилович хранил в домашнем архиве афишу спектакля.
Большое влияние на Игоря оказала замечательная егорьевская учительница Варвара Николаевна Житова (1833-1900), незаконнорожденный ребенок Варвары Петровны Тургеневой (мать писателя) и Андрея Евстафиевича Берса (отец С.А. Толстой, супруги Льва Николаевича).
В Егорьевск В.Н. Житова (в девичестве Богданович) попала, выйдя замуж за егорьевского дворянина Дмитрия Павловича Житова. Родство с великими людьми Варвара Николаевна не афишировала. Будучи стесненной в средствах, Варвара Николаевна давала частные уроки. Среди ее учеников оказался и Игорь Храбров, бравший уроки игры на рояле. Общение с незаурядной женщиной оказало огромное влияние на Игоря. «Житова была самым культурным и литературно образованным человеком в городе». Вся квартира В.Н. Житовой была увешана портретами И.С. Тургенева. А еще у нее была богатая библиотека, которая стала доступна Игорю. Он много читает. Особенно взволновала мальчика «Бедная Лиза» Н.М. Карамзина. Свою учительницу Игорь запомнил такой: «Варвара Николаевна была небольшого роста, но гордо носила красивую с седеющими буклями голову, наделенную породистым, с горбинкой, носом. Во всей её манере держаться и говорить было нечто от московских аристократок-старух, от которых она переняла привычку пересыпать речь французскими фразами. По-французски она говорила совершенно свободно…».
Говоря о егорьевском периоде И.Э. Грабаря, хотелось бы обратить внимание на еще одну грань деятельности замечательного человека. Есть основание говорить об И.Э. Грабаре – краеведе, причем егорьевском краеведе. На первый взгляд утверждение может показаться абсурдным – ведь никаких собственно краеведческих произведений он не создал. Впрочем, никакие собственно краеведческие произведения не создал и писатель С.Т. Славутинский. Но в его очерках, в его художественных произведениях есть интересные, яркие описания ряда селений Рязанской губернии, в т.ч. Егорьевского края. Все это дало основание составителю Зарайской энциклопедии В.И. Полянчеву назвать писателя краеведом.
В 1937 г. И.Э. Грабарь издал свои воспоминания – автомонография «Моя жизнь», на которые мы неоднократно ссылались. В воспоминаниях есть яркие картины старого Егорьевска – лавка И.И. Кедрова, служба в Белом Успенском соборе, квартира В.Н. Житовой, стенки – массовые кулачные бои, петушиные бои и многое другое. Так что, есть основание считать Игоря Эммануиловича егорьевским краеведом.
В 1882 г. егорьевский период в жизни Игоря Эммануиловича заканчивается. Эммануил Иванович добился перевода в Измаильскую гимназию – поближе к Австро-Венгрии. Игоря для продолжения учебы пристроили в Москву – в престижный Лицей цесаревича Николая, основанный известным публицистом, редактором «Московских ведомостей» М.Н. Катковым.
Казалось, с Егорьевском его ничто больше не связывало. Но он продолжает приезжать в город на выходные, праздники, Рождественские каникулы. Он приезжает к Покровским, для которых давно уже стал своим. Случалось, что денег на дорогу не было. И тогда Игорю приходилось ехать «зайцем», прячась под лавку. Он знал, что в Егорьевске его и накормят, и вещички постирают, и гостинец с собой соберут, и деньгами помогут.
Такие приезды были нужны Игорю. Он отдыхал в Егорьевске и душой и телом. После казарменного лицейского быта это было просто необходимо. Приезды в Егорьевск помогали « уйти из угнетавшего и унижавшего чувство достоинства окружения». В Егорьевске Игорь не только отдыхал, но и активно занимался живописью. «В Егорьевске я чувствовал себя так хорошо, как нигде. Там не было около меня ни одного важного человека, ни одного неприветливого взгляда, и был он для меня каким-то целительным санаторием. Здесь и работалось как-то особенно хорошо. Кого только я тут не переписал!».
Свои первые живописные работы Игорь дарил Покровским. Вся их квартира была увешана картинами их любимца. Это были и портреты, и многочисленные пейзажи. «Писал, конечно, и попа Ивана. Одна его голова, относящаяся к 1885-1886 году, сохранилась у меня до сих пор. Слабая по технике, она, как говорили, да и сам я помню, была очень схожа с оригиналом. «Сходственно!» – говорил сам изображенный, разглядывая портретик в кулаке».
Сегодня этот «портретик» находится в собрании Егорьевского музея. Есть в музее еще одна работа раннего Грабаря – портрет цирюльника Ивана Васильевича Егорова, того самого, организатора петушиных боев в Егорьевске.
Обе работы представлены в экспозиции Художественного отдела. Есть сведения и о других юношеских работах Грабаря, к сожалению, не дошедших до нас. Так, в семье художника хранилась картина «Егорьевск на Рождество», написанная в 1883 г. Из многочисленных пейзажей егорьевского периода удалось выявить сведения лишь об одном – «Сарай» (1885 г.). На картине в углу ранний автограф художника: «Хр.», т.е. Храбров. «Картина маслом представляет безлюдный зимний пейзаж, рядом с занесенным снегом сараем стоит одинокий колодец – журавль». Скорее всего, пейзаж выполнен на даче Покровских. Племянница о. Ивана, Нина Александровна Герасимова в письме к краеведу А.И. Могалькову от 20 января 1971 г. сообщает о запомнившихся ей натюрмортах Грабаря, которые висели в столовой Покровских: стакан с чаем и отрезанный лимон, фрукты, грибы. Овдовев, матушка Елизавета уехала на родину – в с. Струпну Зарайского уезда. С собой она взяла только самое ценное, включая работы Игоря. Летом 1970 г. Н.А. Герасимова посетила Струпну. Она отыскала дом, где жила матушка Елизавета: оказалось, что после смерти Елизаветы Алексеевны ее вещи, включая картины, взяла некто Прокопович, дочь племянницы Покровской. Её следы затерялись[38].
Кстати, в этом же письме Н.А. Герасимова сообщает об интересном случае, который, по мнению О.И. Епифановой, урожденной Грабарь (она узнала о нем со слов автора) очень метко характеризует её отца. С Покровскими жила тетка Андревна – вдова брата отца Ивана. Игорь часто резался с Андревной в карты. Играли не на деньги, конечно, – на конфеты, орехи… Как-то Игорь проигрался «в пух и в прах». Андревна торжествовала, но недолго. Оказалось, что орехи, которыми Игорь расплатился за проигрыш, сплошь гнилые. Выяснилось, что накануне он бегал в магазин Рязанова и там попросил разрешения бесплатно набрать гнилых орехов.
Занятию живописью способствовали и поездки с Покровскими. Часто ездили в Сидоровскую, располагавшуюся в трех десятках километров к востоку от Егорьевска. Вблизи протекала речка Конюшенька, приток Цны. Живописные окрестности привлекали горожан – дачников. Иван Яковлевич Покровский приобрел здесь участок земли у разорившихся помещиков Колоколовых. На участке был возведен дом дачного типа. Здесь Игорь Храбров во время Рождественских каникул «писал этюды из окна – зимние пейзажи». Сидоровская дача Покровских не сохранилась. В конце ХIХ в. они продали ее коломенскому купцу, и вскоре дом сгорел.
Летом 1888 г. с Елизаветой Алексеевной – в села Макшеево и Струпну.В Макшееве в местном Никольском храме в 1877-1886 гг. служил отец И.Я. Покровского – Яков Акимович, потом его сменил брат о. Ивана – Александр Яковлевич Покровский. Село (ныне это территория Коломенского района) расположено в живописном месте – на р. Щелинке, в 3-х километрах от её впадения в Оку. В Щелинке Игорь впервые поплыл. Учили его старым дедовским способом: кинули в воду – хочешь жить – плыви. И он поплыл, ощутив радость победы.
С тех пор в Макшеево многое изменилось. Нет уже Никольского храма, на его месте стоит поклонный крест. Да и Щелинка обмелела, течет ручейком. Местные жители, с которыми пришлось пообщаться автору, побывавшему несколько лет назад в Макшеево, ничего не знали о посещениях их села И.Э. Грабарем.
Село Струпна – малая родина Елизаветы Алексеевны Покровской. Там в местном храме служил ее отец – священник Алексей Надеждин. Окрестности села – р. Осетор, поля, рощи – пленили юного художника. В Струпне он впервые побывал в том же 1888 г., а потом многократно приезжал и сюда, и в Макшеево.
Связь с Покровскими была значимой для художника. Даже родственники Покровских считали его своим и оказывали посильную поддержку. Так, учась в Москве, Игорь неоднократно ходил в гости к Ключаровым. Он всегда мог рассчитывать на теплый прием и сытный обед. К тому же Ключаровы, хоть отдаленно, но были связаны с живописью. Евгения Васильевна Ключарова, родственница Покровских «одно время ведала хозяйственной частью иконописного училища, находившегося при церкви Всех скорбящих на Ордынке».
В Лицее Игорь оказался не единственным егорьевцем. Там уже учился Миша Бардыгин, сын Егорьевского городского головы Н.М. Бардыгина, будущий основатель Егорьевского музея. Михаил был на 7 лет старше Игоря, он родился в 1864 г. А 7 лет в детском и подростковом возрасте – существенный срок, порой это непреодолимый барьер. Но было и то, что их объединяло – Егорьевск, воспоминания о доме, общих знакомых.
Мальчики фактически стали членами маленького егорьевского землячества. К тому же, Михаил был что-то типа вожатого в классе, где учился Игорь. «Когда я был во втором классе, к нам прикомандировали старшим воспитанником первого ученика восьмого класса, Мишу Бардыгина… Нам казалось очень забавным, что его звали совершенно так же, как Каткова: Михаил Никифорович. Он нам нравился и ласковым характером, и умением с чувством читать. Затаив дыхание, мы слушали повесть о Юрии Милославском, а затем о князе Серебряном». Разница в возрасте не позволяет говорить о каком-то влиянии, оказанном будущим художником на будущего мецената. Но эта же разница позволяет говорить об обратном влиянии, т.е. влиянии Бардыгина на Грабаря. Да и сам Игорь Эммануилович признает такое влияние: «Чтение вслух Бардыгина разбудило страсть к чтению, временно потухшую после Егорьевска и дней «Бедной Лизы». Я принялся неистово читать, глотая книгу за книгой, пока не была перечитана вся наша пансионная библиотека. Постепенно перечитал всего Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского и Толстого, – те тома, которые не были изъяты лицейской цензурой…
Постоянное чтение навело на мысль попытать и свои силы в литературе».
Воспоминания И.Э. Грабаря вышли в суровом 1937 г., когда о капиталистах говорить хорошо было не принято. Поэтому и И.Э. Грабарь вынужден был хоть косвенно, хоть намеком высказать свое отрицательное отношение к капиталисту Бардыгину. И он делает это словами: «После того, как он (М. Бардыгин – С.Д.) окончил лицей, я его никогда больше не видел, хотя знал, что он удесятерил богатство отца и был одной из крупнейших фигур московского коммерческого мира до революции».
Уже будучи известным художником и искусствоведом Игорь Эммануилович поддерживает связь с Егорьевском, который по сути стал его российской малой родиной. Так, летом 1940 г. по приглашению местных художников он посетил город детства. В клубе им. Г.П. Конина он прочел лекцию о живописи, познакомился с работами егорьевских художников. И даже побывал в гостях у местных художников: Н.И. Богданова, Н.И. Альбицкого, К.Д. Трофимова.
18 мая 1959 г., фактически за год до смерти, Игорь Эммануилович в письме к краеведу А.И. Могалькову признается, что к Егорьевску он всегда хранит нежность.
И прав ученик И.Э. Грабаря, академик РАХ П.П. Оссовский, высоко оценивший влияние Егорьевска на его учителя: «… юношеские годы в Егорьевске заложили мощную основу формирования дальнейшей жизни художника и ученого».
Как-то послевоенной весной в Егорьевске прошла лекция о происхождении жизни и человека. «Лектор из Москвы», – так сообщалось в афише. Лекция прошла с большим успехом. Лектор была аспиранткой биофака МГУ – Ольга Игоревна Грабарь. Она посетила город детства отца. Спустя годы Ольга Игоревна Епифанова не раз приезжала в Егорьевск, посещала музей, знакомилась с разделом экспозиции, посвященной её отцу. Ольга Игоревна передала в музей ряд фотографий и книг. Да и ученик Игоря Эммануиловича – Петр Павлович Оссовский, народный художник СССР, действительный член РАХ, подарил Егорьевскому музею пять своих полотен. Ведь Егорьевск это российская малая родина его учителя.
Автор статьи С.Э. Динер - научный сотрудник Егорьевского музея.