Это был злачный уголок секса, наркотиков, эпатажной музыки и самых топовых знаменитостей, где Лу Рид и Энди Уорхол тусовались вместе с Blondie и Боуи. Как развалился Max's Kansas City?
Дэниел Дилан Рэй
«Это было именно то место, где поп-арт и поп-жизнь сошлись воедино», — сказал Энди Уорхол про Max's Kansas City. — «Все ходили туда». И действительно, ходили — от художников до поэтов, от музыкантов до кинозвезд, от политиков до дрэг-квин. Однажды там даже сфотографировали слоненка.
Почти 60 лет спустя, с тех пор, как он впервые открыл свои двери как ресторан в Нью-Йорке в 1965 году — «стейк, лобстер, нут», — гласила вывеска — Max's Kansas City стал легендарным. «Это было просто место, где мы тусовались с друзьями», — говорит Питер Кроули, который бронировал группы для этого бара и закусочной. Теперь Кроули написал свои мемуары «Down at Max's», сосредоточившись на том, что многие считают самым диким ночным клубом Нью-Йорка. «Но оглядываясь назад, можно сказать, что он был ответственен за культурное будущее Америки. Это было место, где могло произойти все, что угодно».
Или, точнее, там была комната, где могло произойти что угодно. Желанная задняя комната была VIP-теплицей с политикой «все позволено». Дэнни Филдс, менеджер Игги Попа и Ramones, был одним из первых, кто захаживал туда, описывая это как «самое желанное место для сидения в Нью-Йорке». Он был не одинок в своих похвалах. «В этой задней комнате рождался миллион идей», — сказал Элис Купер, а Джими Хендрикс назвал это место, где «вы могли фриковать по-полной». Модельер Хэлстон окрестил его «постоянным местом действия», а для Уильяма С. Берроуза оно было «перекрестком всего». Патти Смит назвала это «социальным центром подземной вселенной», а Лу Рид оценил как «самое демократичное место для встреч, которое только можно себе представить». Рид также назвал его «домом для многих будущих и заканчивающих карьеристов, а также жертв наркотиков». Статисты для знаменитой сцены вечеринки в фильме 1969 года «Полуночный ковбой» были набраны из числа модных, но развратных людей Макса.
Было огромное перекрестное опыление в плане креативности, идей и людей. Джейн Фонда могла бы уютно расположиться рядом с наркоторговцем, дрэг-артист Джеки Кертис мог бы сидеть и болтать с членом семьи Кеннеди, в то время как Джон Леннон мог бы ездить по ушам Элиса Купера о политике. Но это не всегда было дружелюбно. «Я, Игги и Лу Рид сидели за одним столом, и нам было абсолютно нечего друг другу сказать», — сказал однажды Дэвид Боуи. — «[Мы] просто смотрели на макияж друг друга».
Это также могло бы быть чем-то вроде всеобщей свободы, с обнаженными перформансами, людьми, открыто вводящими себе «спид», и Джимом Моррисоном, мочащимся в бутылки с вином. «В задней комнате было достаточно наркотиков, чтобы вызвать генетические дефекты», — сказал однажды фотограф Дерек Каллендер, в то время как Рид, не новичок в химикатах, сделал следующее наблюдение: «Некоторые из этих наркотиков были настолько новыми, что еще не были незаконными».
Последнее живое выступление The Velvet Underground перед уходом Рида было в Max's. Когда впоследствии эта запись была выпущена в виде альбома «Live at Max's Kansas City», на нем также запечатлен музыкант и поэт Джим Кэрролл, пытающийся принять наркотики, держа при это микрофон для записи. Писатель Стивен Гейнс описал атмосферу задней комнаты в те дни так: «Кинетические и резиновые, люди, отскакивающие от стен, перебегающие от стола к столу, от напитка к напитку, от наркотика к наркотику, пепельницы, наполненные бесконечным дымом, случайный рукоблуд под салфеткой, минет под красной скатертью».
Это место никогда не задумывалось как таковое. Когда Микки Раскин, адвокат с корнельским образованием, открыл ночное заведение на 213 Park Avenue South, к нему пришли художники из предыдущего кафе-бара, которым он владел. «Мы называли их абстрактными экспрессионистами-гетеросексуалами-алкоголиками», — вспоминает Дэнни Филдс о таких людях, как Виллем де Кунинг, Джон Чемберлен и Дэн Флавин, которые поддерживали бар в главном ресторане и оплачивали ошеломляющие счета, которые, по словам Филдса, могли достигать 70 000 долларов.
Они использовали свои произведения искусства для обмена, и поэтому коллекция Раскина стала похожа на галерею. «То, что тогда стоило $2000, сейчас стоит $20 млн», — говорит Филдс. Некоторые работы Флавина с тех пор были проданы за миллионы, а издание скульптуры с красным неоновым светом, освещавшей размашистую, но грязную заднюю комнату Max's, на которую люди клеили жевательную резинку, позже было продано за 662 000 долларов.
Гламурные суперзвезды поп-арта и их окружение начали посещать Max's из-за его близости к Фабрике Уорхола. Затем последовали толпы контркультурщиков и рок-н-ролльщиков, часто поощряемые известной щедростью Раскина. «Микки был лично ответственен за мое выживание в течение трех лет, потому что он кормил меня каждый день», — позже сказал Лу Рид. — «Это позволило мне и небольшой армии других артистов существовать чуть левее черты, которая определяет более экстремальные формы преступности — разницу между угоном автомобиля и ножевым ранением. Страшно подумать, что бы случилось со мной без Микки в моей жизни». Элис Купер в таком же долгу: «Я, вероятно, жил на нуте и черных русских»
К 1970 году там играли Купер, Stooges и Velvet Underground, а Velvets к тому же устроили эпическое двухмесячное резидентство. К 1972 году New York Dolls были практически домашней группой, и все, от Тома Уэйтса до Big Star через Эммилу Харрис и Грэма Парсонса, выступали там. «Дэвид Боуи и Дэвид Йохансен [из New York Dolls] бодаются в задней комнате, а наверху Игги разбивает бутылку и царапает себе грудь, чтобы вскрыться и истечь кровью», — вспоминает гитарист Patti Smith Group Ленни Кей, который также помнит, как застал Боба Марли и Wailers на разогреве у Брюса Спрингстина. Неплохо для убогой комнаты на верхнем этаже ресторана, вмещавшей около 50 человек. «Это был просто очередной вечер в городе», — вспоминает Кей. — «Но оглядываясь назад, это кажется действительно замечательным. Вы были в центре вселенной».
Томми Дин Миллс и Лора Дин взяли на себя управление в 1975 году после того, как Раскин больше не мог справляться со своими огромными долгами. Для некоторых это был конец эпохи, но для других это было начало новой. Кроули был приглашен в качестве промоутера, и Max's, наряду с CBGB, стал местом назначения для зарождающегося панк-движения. Боуи представил Devo на сцене как группу будущего, и выступили такие группы, как Suicide, Television, The Cramps, Blondie и Ramones. «Когда Питер начал ставить группы, у них было самое странное дерьмо, которое вы когда-либо слышали», — говорит Лидия Ланч, которая в то время играла в no wave группе Teenage Jesus and the Jerks. — «Это было нечто необычное».
Между Max's и CBGB было некоторое пересечение, хотя многие придерживались твердой приверженности. «Max's был более классным местом, чем заваленный собачьим дерьмом вонючий бар Bowery, которым был CBGB, с самыми грязными туалетами, которые вы когда-либо видели», — говорит Ланч. Помимо того, что Max's был Меккой вечеринок, он также был местом, где артисты могли расширить свои границы. «Там можно было экспериментировать с музыкой, рисковать, ошибаться и разбираться», — говорит Кей. — «Это было похоже на лабораторию».
С годами дела становились все мрачнее, тяжелее и жестче. Миллс начал подделывать 100-долларовые купюры в подвале клуба, за что позже попал в тюрьму. «В начале 80-х все стало мутным», — вспоминает Кей. — «Это было пристанище для иногородних ребят, желающих напиться».
Место было в упадке, а долги стремительно росли. «Последний год в Max's был трагичным», — говорит Кроули. — «Он умирал от запустения — 1981 год ощущался как долгая болезнь, а затем он наконец умер». Финальное шоу стало четким индикатором того, куда дальше будут двигаться музыка и культура: хардкор-группа Bad Brains при поддержке Beastie Boys дала последнее выступление.
Однако дух эпохи Раскина продолжает жить благодаря проекту Max's Kansas City Project, основанному его женой Ивонн Сьюолл-Раскин для предоставления грантов и финансирования начинающих художников. И Max's, несомненно, остается глубоко особенным местом для тех, кто был в центре его грязного очарования. «Я все еще чувствую чувство утраты и ностальгии», — говорит Кей. — «Иногда я захожу в гастроном, который там сейчас, и иду туда, где раньше была задняя комната, чтобы купить пива и чтобы купить пива и отпраздновать святое место нью-йоркского художественного творчества. Это было прекрасное времяпрепровождение».
Филдс тоже проникся любовью и чувствами к этому месту и тому, что оно вместило и использовало. «Какое удивительное историческое сочетание жизни, красоты, искусства, комедии, драмы, гламура, секса, славы и веселья», — говорит он. — «Моя жизнь была бы совсем не такой без него. Я имею в виду — это была моя жизнь».
- Книга Питера Кроули «У Макса» опубликована издательством Far West Press.
