Девушка стояла и с тоской смотрела вслед удаляющимся юношам, пока те не скрылись за углом дома.
- Пойдем… - сказал мягко Виктор, приобняв ее за плечи. – Сейчас уже уроки начнутся - мы опаздываем.
Эвелина посмотрела на него растерянно и произнесла:
- Нет… я не пойду в школу…
- Хорошо. Пойдем тогда погуляем.
Неподалеку стояла лавочка. Девушка взглянула на нее и проговорила:
- Мне надо присесть…
Она подошла к лавочке и опустилась на нее, Виктор последовал за ней и тоже присел.
У девушки даже не было сейчас сил прогнать его. По сути ей было все равно, кто в данный момент находится рядом с ней, и находится ли вообще. Все случившееся просто напрочь лишило ее каких-либо сил.
- Что с тобой? – спросил молодой человек, с толикой нежности в голосе.
- Голова разболелась… - проговорила Эвелина, сжимая руками виски.
- Может тебе надо к врачу? Пойдем в школу - в медкабинет, - предложил Виктор.
- Нет - не надо…
- Ладно, как хочешь… Скажи мне, Эвелина, ты все еще любишь Островского? – спросил вдруг молодой человек.
Девушка подняла на него полные боли глаза, цвета неба, и, молча отрицательно покачала головой, не желая разговаривать и уж тем более говорить, правду о том, что она просто до безумия любит Петра и жизни без него не представляет. Еще одного скандала и разборок ей сейчас совершенно не хотелось.
Но, Виктор был человек поверхностный и не желал вникать в суть. Ему достаточно было этого молчаливого отрицания. Да он все равно не смог бы понять, что Петра можно любить. Он же слепой, а значит - неполноценный. А, следовательно, такой исключительной девушке, как Эвелина, он не подходит - ну, не могла она его любить, и все тут, по мнению Виктора. Такое в голове просто не укладывалось. А, то, что она много лет, до него, дружила, а потом встречалась с Петром Виктор в расчет не брал, считая это просто детской блажью, ведь Эвелина и Пётр общались с детства, соответственно, это не могло быть ничем иным. А, так незрячий Пётр конечно никак не мог подходить Эвелине, которую обожало почти все мужское население планеты. Она же не дура, чтобы любить слепого, в конце концов! Людей с какими-то особенностями здоровья Виктор всю свою жизнь не считал за людей – с самого детства, будь это хоть кто, и понять почему весь мир сходит с ума от Петра он, хоть убей, не мог. Ну, а себя считал лучшей парой для Эвелины; ведь он был красив, полностью здоров и полон сил - брутальный спортсмен. Он нравился девушкам, и прекрасно знал об этом. Ну, кто больше достоин встречаться с прекрасной, всеми любимой актрисой, как не он? Она вполне достойна такого замечательного во всех отношениях парня, как он! Так думал Виктор. И, когда Эвелина ответила отрицанием на его вопрос, он облегченно вздохнул, улыбнулся, приобнял девушку и прижал ее к себе.
Она не оттолкнула его – сил совсем не было, казалось, что они навсегда покинули ее. Эта глупая, нелепая ссора с Петром совершенно вымотала ее, и морально, и физически. Не оттолкнув Виктора от себя, она не обняла его, в ответ – обнимать его она естественно не хотела. Но, Виктору было не важно обнимает она его или нет - главное, что она с ним - все хорошо. Ну, подумаешь - целовалась она с Островским. С кем не бывает? Даже, если она и переспала с ним – не имеет значения. Виктор и сам отнюдь не отличался верностью. Но, понять, как можно лечь в постель со слепым он не мог, конечно. Может это и не много унизительно, что она изменила ему со слепым - ладно бы со зрячим, здоровым парнем – это Виктор бы еще понял. А, впрочем, не важно. Это личное дело Эвелины. Главное, чтобы никто не узнал об этом. Если кто-то узнает, что она изменяет ему со слепым, тогда это будет позорно, а так на это можно закрыть глаза. Главное – престиж, главное, что он встречается с самой обожаемой и желанной девушкой планеты, но, все же хотелось бы, чтобы она не имела никаких контактов с Островским. Впрочем, сейчас Виктор решил не думать об этом, чтобы не портить себе настроение. Сидел и нежно поглаживал девушку по спине, и ему это было приятно. Она ему очень нравилась, в добавок к престижу и почету, которые у него были, в определенных кругах от того, что он встречался с такой знаменитостью. Ведь он даже успел с ней засветиться в некоторых СМИ – это было очень круто.
Эвелина же просто сидела, слегка прижавшись к Виктору, а из глаз ее текли слезы, но, молодой человек их не замечал.
Девушка, за все это время - с того самого момента, как она поругалась с Петром, не выдержав того, что он не доверял ей, думая, что ей с ним плохо из-за того, что он не видит, уже тысячи раз пожалела о том, что рассталась с ним тогда и начала встречаться с Виктором, ведь она так сильно любит Петра и совсем не любит Виктора, хотя тогда, когда она сошлась с ним, он показался ей весьма милым молодым человеком, но к любви это не имело никакого отношения и не могло иметь.
Виктор вообще-то относился к ней хорошо и был с ней достаточно обходителен и нежен, но, его отношение к Петру и людям, подобным Петру, стремительно убивало в ней всякое уважение к нему, после того, как она узнала об этом, без преувеличения, отвратительном и мерзком отношении. И она чувствовала, что с каждым днем он становится ей все неприятнее, и неприятнее, а сейчас - после этой сцены с Петром стал неприятнее вдвойне, но вот сил уйти не было совсем, и разборок, которые после этого неизбежно последуют не хотелось. Они конечно и так будут – она все равно уйдет от Виктора навсегда и вернется к Петру, но не сейчас. С Петром еще надо суметь помириться, а с Виктором разобраться еще успеет. Потому девушка продолжала сидеть и никуда не уходила, совершенно выбившись из сил.
Она прислушивалась к своей боли - было очень больно от того, что Пётр оттолкнул ее и ушел, горько обидевшись на нее, но понять его безусловно можно – она сама в этом виновата. А, так ведь все было хорошо до этого – до встречи с Виктором! Но, теперь остались только лишь приятные воспоминания о проведенных с Петром сутках… и боль от утраты этого ни с чем несравнимого удовольствия – быть рядом с ним, обнимать его, держать за руку, чувствовать его нежные, крепкие, такие родные и уютные объятия, видеть его незрячие, но, безумно притягательные, прекрасные, волшебные, сводящие с ума любимые глаза, ощущать на губах вкус его сладких горячих поцелуев.
«Чего я, собственно говоря, сейчас испугалась? Да, ничего бы Виктор не сделал, ни Петру, ни мне! Он же понимает, что я и Пётр - люди не простые, и, если он причинит нам хоть малейший вред, то ему придется плохо. Хотя, кто знает, что могло прийти ему в голову. Не очень-то он адекватный человек, как оказалось. Нет, мне бы он точно ничего не сделал, но, вот Петру… За Петра было очень страшно… Я не могла поступить по-другому… не могла… Но, как объяснить все это Петру? Он теперь и не захочет со мной разговаривать, наверное…» - в отчаянии думала Эвелина, и горькие слезы продолжали капать из ее синих глаз.
Наконец Виктор заметил ее слезы.
- Эвелина, почему ты плачешь? – удивился он.
- Голова сильно болит… только и всего… - ответила девушка, вытирая слезы.
- Пойдем к морю. Там должно стать легче, - предложил Виктор.
- Хорошо - сейчас пойдем... Давай только еще несколько минут посидим…
«Господи, почему я не могу встать и уйти от него? Я боюсь его неадекватной реакции. Все еще боюсь за Петра, хотя его здесь и нет. Но, а если Виктор потом причинит ему какой-то вред… Я же этого не переживу…» - вновь с отчаянием думала Эвелина.
- Ладно, - тем временем произнес Виктор, наклонился, приподнял лицо девушки за подбородок и легко поцеловал ее в губы.
Она прикрыла в этот момент глаза, но конечно не от удовольствия, а от боли и отвращения, которое вызвал этот поцелуй. Но, Виктор об этом не догадывался и прижал девушку к себе крепче, а, у нее не было в этот момент сил возразить, оттолкнуть его – голова, действительно, раскалывалась на тысячу мелких кусков, и в ней по-прежнему сидел страх перед Виктором за Петра, который полностью сковывал ее.
Когда Пётр и Елисей свернули за угол, Пётр сказал:
- Елисей, тут ведь где-то должна быть лавочка – давай присядем, покурим...
- Хорошо… - проговорил Елисей.
Они подошли к лавочке, Пётр почувствовал ее тростью, которая все еще была в его руках. Он присел, убрал трость, уронил голову на руки, а потом сжал виски руками.
- Пётр, что с тобой? - обеспокоенно спросил Елисей, присев рядом с ним.
- Ничего… Голова разболелась…
- Ты хотел курить. Будешь?
- Да, - сказал Пётр. – У мня есть сигареты, - добавил он, полез в карман и достал пачку.
Елисей тоже достал свои сигареты, потом прикурил сигарету Петру, а затем - себе.
- Что у вас произошло? – спросил он.
- Сам не знаю… Я не понимаю Эвелину… Было все так хорошо, после того, как она меня позапрошлой ночью увезла из клуба… И, вдруг этот Гордиенко свалился, как снег на голову… и, она почему-то осталась с ним…
- На сколько я понял, она хотела куда-то идти с тобой. Она так вцепилась в твою руку.
- Нет, она не хотела идти со мной… она просто боялась отпустить меня одного. Привыкла за десять лет опекать меня, потому что я слепой… Включает то и дело мамочку… Когда ты пришел, она спокойно отпустила меня – тебе-то можно доверить слепого… Она просто меня жалеет… А, сам по себе я ей больше не нужен… Наверное, она все же влюблена в этого качка… - с горечью сказал незрячий юноша.
- Пётр, это же смешно! Чтобы Эвелина была влюблена в этого кретина – да никогда в это не поверю! Она всегда любила и любит тебя! Не знаю, почему она с ним встречается, почему сейчас осталась с ним, но, она точно его не любит и никогда не полюбит! Видел бы ты, как она только что смотрела на тебя - с такой любовью и отчаянием! Она всегда смотрит на тебя с огромной любовью... Только, говорю – сейчас еще в ее взгляде было отчаяние и еще нестерпимая боль…
- Как она смотрит я, к сожалению, не знаю и никогда не узнаю, зато я знаю, что она осталась с ним… Мы шли с ней по улице – поцеловались, и тут подошел Гордиенко – начал упрекать ее, обвинять в том, что она изменила ему со мной, а, она начала оправдываться перед ним… Я-то думал, что теперь мы снова будем с Эвелиной вместе, но, нет - похоже он ей важен и нужен… нужнее, чем я… Я конечно сказал ему, что она ни в чем не виновата, что это я не сдержался и поцеловал ее, и, что между нами ничего не было, потому что не хочу, чтобы у нее были неприятности… Но, ведь, у нас было все… а, она… осталась с ним… Это так больно…
У Петра, сами собой, потекли горькие слезы из-под темных очков от этой нестерпимой боли. Он снял очки, положил их в карман, отвернулся и вытер слезы.
- Пётр, мне кажется, Эвелина не просто так осталась с ним… - проговорил Елисей.
- Конечно, не просто… она его любит – вот и причина…
- Нет, тут что-то другое… Я не знаю, что, но, Эвелина не может любить Гордиенко… - произнес Елисей.
- Видимо может…
- Черт, как же тяжело поддержать кого-то, страдающего от любви, когда у самого сердце рвется на части, когда самому плохо и больно из-за этой самой любви… - сказал Елисей.
- Что, у вас с Мией все совсем плохо?
- Хуже некуда… Она тебе не рассказывала?
- Почти нет… Видимо, ей самой сейчас очень плохо и больно, и она не хочет говорить об этом… Я с расспросами не лезу. Захочет – сама расскажет.
- Да, понимаю… Короче, у нас похоже все безнадежно… Думаю - это конец…
- Я вам обоим очень сочувствую… Мне кажется, вы не должны расставаться… Но, дело конечно ваше. Мия – моя сестра, ты – мой друг, мое отношение к вам не изменится, но, очень жаль, что вы теперь не вместе… Вы очень хорошая пара.
- Не будем об этом, Пётр… - сказал Елисей, и у него из глаз тоже скатилась слеза, которую он быстро смахнул.
- Хорошо… - проговорил Пётр.
- А, вот ты бы разобрался в причинах того, почему Эвелина сейчас не ушла с тобой. Я все же считаю, что она хотела уйти с тобой, но что-то ей помешало…
- Нет… я ни в чем не хочу разбираться… слишком больно… Если бы она хотела уйти со мной – ушла бы… Пусть делает так, как считает нужным, так, как лучше ей… Если ей хорошо с этим качком – пусть будет так…
Елисей вздохнул и ничего не сказал. Около минуты они помолчали, и, тут из-за угла дома вышел Альберт, быстро подошел к ним.