Прошёл ровно месяц на первой фазе программы помощи Красного Креста, а это значит, что мы успели испытать на себе все прелести жизни за счёт огромной благотворительной организации и непредвзято (ладно, очень предвзято) оценить все предоставляемые нам ресурсы, блага, жильё и всё такое прочее.
Начнём с того, что поселили нас не в жилое помещение, а в переоборудованный офис в главном здании Красного Креста, куда люди приходят каждый день работу работать. На нашем этаже даже оставили один кабинет, где с восьми утра до восьми вечера сидят за компьютерами сотрудники и разбираются с бумажками, кейсами, документами и расписаниями. Каждый раз, когда мы собираемся выйти на улицу, мы проходим мимо их рабочего места.
Комнаты у нас соответствующие: восемь/десять квадратных метров с окном и голыми стенами: в лучших традициях минимализма. Обстановка спартанская : мини-холодильник, микроволновка и раковина. Один большой шкаф для постельного белья, столовых приборов, посуды, одежды, рюкзаков и той немногой разрешённой еды, которую позволено хранить у себя в комнате: мюсли, джем, маргарин, печенье и кофе/какао. Повесить зимнюю одежду некуда, благо, конечно, зимы тут не российские (но пальтишко всё равно накинуть хочется, а повесить-то его и некуда).
Обувь хранить предлагают прямо здесь же, очевидно, в одном шкафчике с едой и постельным бельём. Зимой включают отопление на пять часов в день, в остальное время никто топить не собирается, поэтому на стенде объявлений вывешена памятка: «открывайте окна на проветривание максимум на пятнадцать минут в сутки», а то замёрзнете. Уж не знаю, что страшнее – замёрзнуть или задохнуться, учитывая, что неприятным запахам просто некуда деваться даже летом; и с открытым двадцать четыре часа в сутки окном иногда попахивает (как-никак, обувь здесь, вещи здесь, рюкзаки здесь, да и человек существо из плоти и пота).
В открытом окне хорошего тоже мало. Расположено наше временное пристанище на центральной улице с барами, ресторанами и католической церковью. Испанцы – народ верующий и весёлый. Бьют колокола, гремит посуда, орут студенты, буянят туристы, голосят парочки, вопят пьяницы и вообще все, кому не лень. Шум и гам — круглосуточно. Спать в таких условиях практически невозможно, существовать удаётся с натяжечкой.
Покидать колонию-поселение нам не запрещено. Длительные прогулки на свежем воздухе вроде как даже поощряются. С одним условием: ты должен вернуться до двенадцати, трезвый как стёклышко. Если задерживаешься – предупреди заранее. Если полночь застигла тебя вдали от дома, а телепорт всё ещё не изобрели – позвони и огорчи этой новостью мониторов, а потом мчись «домой» на всех парах и больше так не делай. А то лишат пособия (56 евро в месяц на человека). Не ночевать в колонии поселения можно. Семь раз за полтора года. Десять с учётом экстренных ситуаций, типа пребывания в больнице или попытки трудоустройства в другом городе.
Если же тебе приспичило съездить в гости к друзьям (а это единственное, что тебе может приспичить, никакие митинги, походы в горы, желание съездить в город побольше, попасть на фестиваль, и т.д. не должны становиться причиной твоего отсутствия, будь добр, изобрети уже телепорт), то ты должен оставить их домашних адрес, телефон и другие данные, а также подписать бумажку, подтверждающую, что тебя встретят, накормят, спать уложат, дадут денег на обратный билет, чтобы ты мог вернуться в карманный ад, где тебе предстоит прожить ещё полтора года.
Личное пространство в карманном аду отсутствует. Даже нам, привыкшим проводить вместе всё свободное время, тесно, душно, узко и некомфортно. Тут не пукнешь, не поржёшь, наедине со своими мыслями не останешься. Сидим вдвоём на сдвинутых односпальных кроватях и кукуем. Почему на кроватях? Да потому что никакое рабочее место не предусмотрено. Стол нельзя, стул нельзя, столик нельзя, зеркало нельзя, комод нельзя, ничего, кроме прикроватных тумбочек, нельзя. А за прикроватной тумбочкой книгу не напишешь и видео не смонтируешь. Есть вариант: сепарироваться. Одному сбежать в столовую с тремя столами, синими диванами, на которых обычно дремлет сосед-венесуэлец, голыми стенами (классика) и телевизором. Второму – закрыться в комнате и не выходить из неё, не совершать ошибку. Как минимум до тех пор, пока не приспичит сходить в туалет. Тогда-то уже никуда не денешься.
Туалеты – точная копия туалетов для посетителей на всех остальных этажах, две кабинки для мальчиков, две кабинки для девочек и маленький предбанник. Никаких персональных ванных комнат не предусмотрено, это вам не отель, извините, это просто место, где вам предстоит провести полтора года вашей жизни, где всякий раз вы будете слышать «приветики, как делишки?» из соседней кабинки, как только соберётесь отложить здоровенную личинку. Спасибо, сделали две душевые кабины, а не предложили мыть стратегически важные части тела в раковине. Конечно, удовольствие такое себе, но бывает и хуже. Многие люди вообще не имеют доступа к воде, так?
Итак, на жильё сэкономили. Вместо того, чтобы выплатить пособие на аренду квартиры (400 евро в месяц на человека, между прочим), поселили дурачков бесплатно в переделанные офисные коморки. И под надзором, и без лишних затрат. Чудно. Живите, как хотите. Ничего не переделывайте, не приносите, не уносите, после двенадцати не выходите, не бухайте (это в стране-то, где бокальчик вина раз в три часа – часть культурного кода), еду в комнате не храните, курсы по десять часов в неделю не пропускайте, и, конечно, наслаждайтесь едой…
Местная еда – отдельная тема для разговора, больная, признаюсь, тема. Во-первых, готовить самим строго-настрого запрещено. Во-вторых, пропускать приёмы пищи и есть где-то за пределами социального центра чисто технически разрешено, но сопряжено с кучей неудобств. Для этого нужно подписать официальную бумагу, подтверждающую, что ответственность за сохранность своей жопы ты берёшь на себя. Эта бумажка будет перенаправлена в Министерство. Если таких бумажек будет слишком много, с тебя спросят, откуда у тебя бабло, чтобы так часто обедать/ужинать вне центра, что грозит выселением или лишением финансовой поддержки (56 евро в месяц, не забываем!)
Поэтому выбора не остаётся, приходится питаться на месте. Точнее – довольствоваться отбросами, которые почему-то одобрили и врач, и диетолог, и нутриционист, на производстве, занимающемся приготовлением и поставкой пищи в социальные центры и лагеря для беженцев. Привозят еду ежедневно (кроме субботы и воскресенья) по утрам. Специальный человек затаскивает в столовую большие чёрные ящики с «горячими блюдами» на обед и с пластиковыми контейнерами на ужин, и испаряется, чтобы его тут же голыми руками не прибили. В пятницу закидывают еды на три дня сразу. Меню однообразное и, мягко говоря, не сбалансированное. Говоря чуть откровеннее: дерьмовейшее.
На питание каждого человека в месяц государство выделяет двести пятьдесят евро, что в пересчёте на один приём пищи составляет 3,75 евро. На эти деньги можно нормально питаться. Но не нам. На нас экономят. Восемьдесят процентов рациона составляет жидкая пища, точнее: безвкусные грязно-болотно-поносные «крем»-супы, представляющие из себя не что иное как взблендерённый овощ с водой. Чаще всего это тыква или кабачок. Себестоимость такого супа десять центов, добавить к этому три блинчика с капустой, получится пятьдесят центов на человека. Куда делись еще 3,25 – загадка.
Нам, как веганам, при заселении пообещали особое меню. Не сказать, что мы рассчитывали на роскошь или ресторанный уровень, но то, что мы получили, язык даже не повернется назвать едой. В большинстве случаев это нечто серое и неудобоваримое. С пониженным содержанием белка и жиров, зато насыщенное углеводами. В то время, как наши соседи уплетают омерзительную вонючую рыбу, которой их пичкают каждый день, и которая, в отличие от наших блюд, содержит в себе хотя бы немного белка, мы жуём безвкусные овощи на пятьдесят калорий, белка в которых – 0,000001%, и то оказавшиеся там случайно. Когда мы решили взбунтоваться и написать в Министерство жалобу, с нами провели воспитательную беседу на сорок пять минут, в течение которой нам доказывали, что меню одобрено диетологом, и если нам кажется, что чего-то не хватает, то нам, вероятно, просто кажется. В любом случае, изменить ничего нельзя, потому что КК работает с поставщиком уже долго, и никакого влияния на него не имеет. При идеальном раскладе нам добавят немного белка, но просить о подобном снисхождении — рискованное предприятие, потому что они могут рассердиться и перестать вообще нас кормить, так как мы – никто и звать нас никак, и вообще мы сами выбрали стать веганами.
Уверовав в то, что выделываться мы больше не собираемся, нам пообещали компенсировать нехватку питательных элементов в «завтрачном пакете», то есть: добавить к мюсли, соевому молоку, джему и маргарину: тофу, веганский сыр, йогурт, колбаску и орешки. Привозили всё это на протяжении двух недель, а потом сказали, что мы им обходимся слишком дорого, и лишили нас даже этой последней маленькой радости. Среднестатистическому взрослому человеку в день рекомендуется потреблять две с половиной тысячи калорий, нам привозят еды на семьсот калорий на сутки, а потом удивляются, что мы пишем жалобы.
Три чудеснейших аргумента, приведённых нам нашей социальной работницей, в пользу того, чтобы мы заткнулись:
1. Мы уже меняли поставщика, ситуация осталась неизменной.
2. Никому не нравится еда, спросите у других жильцов.
3. Вы сами выбрали веганство. А меню составляли профессионалы. Вы, конечно, можете обратиться к врачу и доказать, что у вас в организме дефицит витаминов и минералов, но мы сделать всё равно ничего не сможем.
Что ж, и не поспоришь. К тому же, обратиться к врачу мы всё равно пока не сможем. Для этого нужно получить медицинскую карту. А для того, чтобы получить медицинскую карту, нужно быть прописанным в Испании три месяца. А для того, чтобы быть прописанным в Испании три месяца, нужно отнести документы в Мэрию, а там очередь, и сделать это можно будет только на хер знает когда. К сожалению, даже после того, как мы получим прописку и обратимся в больницу за медкарточкой, нам придётся прождать ещё от двух месяцев до полугода, пока она будет готова, а до тех пор…
Нам предложили посещать психолога. Хотя, погодите, посещать – это громко сказано. Возможно, посетить. Однажды. Когда он вернётся из отпуска и выкроит свободную минуточку. И даже если это случится, то повторный сеанс нам могут назначить на…следующий месяц.
Каким-то магическим образом звёзды сложились так, что я ещё до перевода на первую фазу умудрилась попасть к психологине. Она оказалась довольно милой тётечкой, рассказала мне про свою поездку в Питер, про свою однокурсницу, изучавшую русский язык, про книги Толстого и кризис среднего возраста. Свой. Про меня вообще ничего не сказала.
Из доступных нам привилегий имеются ещё курсы испанского, которые проходят в том же здании, где мы живём, но этажом ниже. Удобно. Спустился, и ты уже в классе, слушаешь жалобы преподавательницы на то, что им вчетвером тесно в квартире площадью девяносто квадратных метров. Ещё и туалет всего один. На четверых.
Курсы длятся три часа. Причём за раз и без перерывов. И разбираем мы в течение этих трёх часов одну разговорную тему. Никакой грамматики, письма или чтения. Развиваем навык слушания и засыпания под монотонное повторение одного и того же. Как ни странно, но курсы помогли моему испанскому регрессировать, хотя я не предполагала, что такое возможно. Если пять месяцев назад я могла на протяжении пары минут вести конструктивный диалог на испанском, то сейчас у меня в голове сидит обезьянка и бьёт в тарелки. Спасибо, понравилось.
Даже если сделать скидку на то, что влачить жалкое существование в таких условиях – лучше, чем спать на улице и есть из помоек (что вовсе не обязательно), миссия продержаться здесь полтора года всё равно кажется невыносимой. Так что придётся искать другие пути.