— Чего нос повесил? — раздался откуда-то из зарослей скрипучий голос.
Стёпка вздрогнул и вскочил с пенька, на котором сидел.
— Кто здесь? — огляделся испуганно.
Тишина в ответ, только чириканье воробьёв на ветках клёна над головой и ничего больше. Ну вот, дожил, уже голоса мерещатся. Чего, спрашивается, всполошился, кто здесь может быть, кроме него. Про это место вообще никто не знает. Стёпка ещё пацаном облюбовал его в овраге позади огорода и прятался от бати, когда тот начинал грозить ремнём. Пересидит часок - полтора, пока родитель остынет, и до дому. Так что ни отец с матерью, ни друзья про это место точно никогда не знали. Вообще никто. И когда Стёпка женился, Любе тоже своего тайного места раскрывать не стал. Мудро поступил. Нужно же человеку время от времени наедине с собой побыть. Иногда так просто необходимо. Вот, например, как сегодня.
Стёпка , когда жениться собрался, точно знал, что в деревне они с Любой жить не будут. Не его это, огород и прочее, с детства не любил. Тем более, что родители погибли в автокатастрофе, когда он ещё в армии служил. И ничто его терпеть с деревней не связывало. Но вышло по-другому. Бабушка у невесты уже старенькая была, одну не бросишь, а в город ехать категорически отказывалась. Старческие причуды и ничего не сделаешь. Вот и привёл Стёпка в родительский дом жену вместе с её бабусей.
Зиму то Стёпка с Любой хорошо прожили, душа в душу, как и полагается молодожёнам. А весной ругаться начали, да всё чаще и чаще. И ведь было бы из-за чего, из-за огорода, чёрт бы его побрал. Вечно на нём какая-то работа находится, то картоху посадить надо, то грядки вскопать, то колья под помидоры забить. А у него, у Стёпки, окромя того и другая работа имеется. Дрова вон тоже сами себя не наколют. Вот это его дело, мужское. Это Степану даже нравилось. Нравилось, сняв рубаху, топором махать, да мускулами играть. И девчонкам молодым подмигивать, которые, проходя мимо, на его мышцы поглядывали.
В этот раз, когда Люба отправила его картоху окучивать, Стёпка психанул. Особливо, когда тяпкой себе по большому пальцу на левой ноге саданул. Прям вот разозлился не на шутку, забросил орудие труда в ботву со всей силы, метров на семь от себя, и ушёл. В своё тайное место.
Как же ему надоело всё. Вся эта земля, картошка, грядки. Нет, надо дом продавать, да в город подаваться.
— Не вздумай. — тот же голос и ровно из тех же кустов.
— Чего не вздумай? — зло ответил Стёпка на автомате и тут же спохватился.
С кем это он разговаривает то? Сам с собой что-ли? А почему голос тогда со стороны зарослей раздается? Нет, там точно кто-то есть и сейчас он выяснит, кто это. Кто выведал про тайное Стёпкино место и посмел нарушить его уединение.
Степан встал на четвереньки и раздвинул густую траву. И замер в изумлении, на него смотрел... Вообще непонятно было, кто это на него смотрел. Если бы не голова, Стёпка бы с уверенностью назвал существо крысой, только очень крупной крысой. И туловище, покрытое мехом, и хвост длинный, вполне крысиный, и уши, очень даже для этого грызуна подходящие. Только вот лицо... Оно было человеческим. Нос, рот, глаза, и даже усы присутствовали.
— Ну и? — с вызовом спросил человек - крыс — Чего уставился?
— Ты кто? — Стёпка, не мигая, таращился на странное существо.
— Дед Пихто. — получил ответ — Слышал о таком?
Мужчина кивнул головой.
— Вроде. Домовой что-ли?
— Сам ты... — обиженно ответил дед — Домовой за порядком в доме следит. Ну и чтобы мир да лад были в семье. А я за тобой приглядывать поставлен, сызмальства. Короче, дом не продавай, здесь твои корни, сила твоя. Ну и я, твой защитник. Без всего этого ты сгинешь. Понял?
— Понял. — Стёпка кивнул, хотя ни черта не понял — А кто поставил то тебя, за мной приглядывать?
Дед Пихто почесал крысиное ухо, потом вздохнул.
— Ладно уж, расскажу. Пошли, присядем.
И, проковыляв с деловым видом мимо, крыс с человеческими усами взгромоздился на Стёпкин пенёк.
— В общем, мать твою...
Степан в удивлении вскинул брови, а дед продолжил:
— Мать твою, говорю, в район рожать не повезли, поздно было. Принимала роды твоя бабка, прямо в этом вот доме. На свет то ты появился быстро, только вот один раз пискнул и замолк. И дышать перестал. И шлёпали тебя, и трясли, все без толку, не живой. Тогда то твоя бабка меня и вызвала.
— Откуда вызвала? — не понял Стёпка — Как?
— Заговором, как. — ответил, недовольный тем, что его прервали, Пихто— А откуда...
Взгляд защитника устремился куда-то вдаль, на губах появилась странная улыбка, но тут же пропала.
— Неважно, откуда. Ты всё равно не поймёшь. Главное, что ты должен усвоить, ты жив, пока связан с домом. Прервёшь эту связь, считай всё, конец твоей жизни. Такие были изначальные условия поставлены.
— Кем? — задал новый вопрос любопытный Степан — Кем поставлены?
— Да какая тебе разница, кем? — ответил дед раздражённо— Говорю же, не поймёшь. Ты главное из моего рассказа уясни! Уяснил?
— Уяснил. — грустно подтвердил Стёпка.
Уяснил он это главное. То, что гнуть ему спину на этом гадском огороде до конца жизни. И никуда не деться, вот что главное.
— А может...
— Не может! — прочёл его мысль Пихто — Я твой защитник, а не раб.
И спрыгнув в траву, человек - крыс зашагал к зарослям.
— Да ты не дрейфь. — обернулся, прежде, чем скрыться в кустах — Это только кажется ужасным и неприятным. Справишься, привыкнешь. Вон какой лоб вымахал. Зря что-ли тебе столько здоровья и такую гору мускул отвалили.
— А кто отвалил то? — Стёпка снова не удержался.
Дед Пихто только рукой махнул и скрылся в кустах, бормоча что-то про мозги, которых тоже не мешало бы чуток добавить. В своё время.