Громова Татьяна Александровна жила полноценную жизнь полноценного человека полноценного (и никак иначе) общества. Будучи безупречной и реализованной, она могла похвастаться успешной карьерой бухгалтера в компании, которая занимается междугородним и перевозками, многолетним браком и двумя детьми. Жизнь текла размеренно и ожидаемо: следуя плану, ей предстояло накопить денег на дачу, отпуск где-нибудь в Сочи, а дальше потихоньку подталкивать отпрысков к поиску удачных пассий и рождению детей. К слову, бабушкой она тоже собиралась быть безупречной.
Жизнь Татьяны была наполнена покоем предсказуемости ровно до прошлого четверга. В этот роковой день ее тихий супруг заявил, что хочет развода.
Четверг был самым обычным. Домочадцы уже разбрелись по своим углам, растащив по желудкам картофельные пюре, щедро сдобренное сливочным маслом, как вдруг отец семейства вернулся на кухню. Постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, кашлянул, привлекая внимание жены и выдал:
— Татьяна,- голос Леонида слегка дрогнул- я думаю, что нам нужно развестись.
Смысл сказанного не сразу пришел к Тане, но когда все-таки достиг цели своего назначения, она обернулась к мужу, трижды хлопнула ресницами и с шумом опустилась на потрепанный стул, держа в руках тарелку с остатками свиных котлет, которую собиралась поставить в раковину.
— Леня, какой еще развод, ты с ума сошел?
Скромный и робкий 46-летний Леня всегда и во всем был согласен с супругой. Громкая и властная, она умела подавить своей непоколебимой уверенностью в правильности проживаемой ей жизни кого угодно, поэтому с этим камнем ему всегда приходилось быть ручьем. Но сейчас его голос звучал твердо и четко:
— Я уже все решил. Прости, я так больше жить не могу.
— Как «так» жить не можешь? Плохо тебе что-ли было? Что, помоложе себе нашел, да? - Таня начала громко дышать, покрываясь красными пятнами. Иной причины для нарушения порядка их, как ей казалось, безоблачной семейной жизни быть просто не могло- что, погулять на старость лет захотелось? Леня, не смеши…— Нет, Таня. Я просто устал жить несчастливо.
И больше он ничего не сказал.
Утром в пятницу, собрав свой скромный чемодан, он уехал.
Следующие три дня ничем не отличались от предыдущих: как оказалось, в жизни Татьяны супруг занимал совсем немного места. Она все также смотрела вечерами телевизор и пила чай с халвой (разве что резать ее приходилось на меньшее число кусков), пошла на рынок в субботу за луком и говядиной. В сущности, ничего и не изменилось.
Однако в воскресенье, лежа утром в постели она осознала ужасающую для себя правду- скоро о ее семейном разладе узнают все. Город маленький, а значит ее Ленечку наверняка уже видели в компании некой особы. Или встретились бывшие одноклассники, позвали на кружку светлого пива, передали свежую новость своим женам, а те в свою очередь…
Татьяну прошиб холодный пот. Ничего так она в жизни не боялась как сплетен за спиной. Косых взглядов. Этих высокомерных и снисходительных улыбок адресованных даже не ей, а как бы лишний раз подчеркивающих ее неудачу. И как хорошо, что все это происходит не с ними…
Наспех засунув стопы в мягкие тапочки, Таня решила дать бой жизненным обстоятельствам и для начала избавится от всех упоминаний о муже в квартире. Сумасшедшие в этом оплоте порядочности были не в почете, а признать Леонида здравомыслящим человеком после произошедшего было просто невозможно. Пробежав пару кругов по квартире, Татьяна поняла, что от супруга в их обители не осталось и следа. И дело вовсе не в том, что Леня настолько тщательно собрал все свои пожитки, перед тем как навсегда исчезнуть, нет- просто он никогда не занимал много места. Все пространство практически безраздельно принадлежало Тане.
Но Татьяна Громова не была бы самой собой, если бы не реализовала задуманного. Пройдя придирчивым взглядом по полкам с фарфоровыми фигурками, семейными фотографиями, хрустальными корзинками с конфетами, она решила углубить свои поиски и полезла в шкафы и антресоли. Потроша одну за одной коробки, она с яростным возмущением отбрасывала последние клочки воспоминаний о бывшем муже: звезды с армейских погон, какую-то старую фотографию из института, надкусанная и спрятанная конфета…
Растерзав несколько поклаж, она наткнулась на старую коробку из-под обуви, которую не открывала много-много лет. Взяв в руки и рассмотрев ее поближе, Татьяна аккуратно вскрыла запечатанную пожелтевшим скотчем картонную крышку. Внутри, кроме клочков старой пыли лежала старая лента для волос, порванное ожерелье из речного жемчуга, детское фото, перо некой птицы и маленькая кукла, сшитая из тряпок.
На пару минут в голове у Тани стало тихо, а потом она взяла маленькую куколку в красном сарафане и прижала к груди.
Единственный продукт своего детского творческого порыва она спрятала не просто так- куклу Лилию ей пришлось искать тайно под балконами пятиэтажного жилого дома.
Ее строгий отец военный заранее составил для дочери понятный и простой жизненный план и воспринимал любое проявление самовыражения как прямое неповиновение главе семьи, а значит ослушавшийся должен был быть строго наказан. Маленькая же Таня была самой обычной девочкой, которая любила большие банты, куклы, конфеты и рюши. Вот только конфету она получала только по большим праздникам, наличие кукол у пятиклассницы должно было вызывать стыд, а одеваться ей приходилось всегда скромно.
В один теплый летний вечер Таня занималась шитьем у себя в комнате- складывала и распрямляла цветные тряпочки, стежок за стежком накладывала швы из цветных ниток. Прошло немного времени и она держала в руках небольшую куколку в красном сарафане, с маленькой ниткой бус и волосами из шерстяных ниток.
В коридоре послышались тяжелые мужские шаги, и дверь резким уверенным движением открылась. На пороге стоял ее отец.
— П-папа!- голос Тани слегка дрогнул,- а я тут куколку сшила…
Пройдя неторопливо пару шагов, рослый широкоплечий офицер взял в руки небольшую игрушку.
— Я ее Лилией назвала…
— Ты этим по вечерам занимаешься?- спокойный вкрадчивы голос был страшнее любого крика.- тебе совсем вечерами заняться нечем? А уроки ты сделала?
— Но лето..
— Ты поговори мне еще!
Вслед за этой фразой куколка со всего размаху полетела в открытое окно.
Отправившись на следующий день за хлебом в магазин, она скрытно начала свои поиски. Вскоре, кукла Лиля была найдена- слегка промокшая от утренней росы, она все также улыбалась красными нитками вышитого рта.
Сидя посреди гостиной, Татьяна вспомнила, как соорудила небольшой тайник, где с тех пор и обитала ее маленькая тайна. Шло время, Таня все сильнее пыталась заслужить похвалу отца и все реже проверять свой тайничок. А потом и вовсе забыла о его существовании.
Рассматривая внимательно свою находку, Татьяна попыталась вспомнить лицо отца- умер он довольно рано, в 47 лет. С тех пор прошло много лет, и лицо такого близкого и одновременно далекого человека перестало быть четким. Но по какой-то причине, она прекрасно помнила его широкие ладони с толстыми линиями белых шрамов на указательном и среднем пальце правой руки. Возможно потому, что именно ими он чаще всего указывал на ее ошибки в истончавшихся от вырванных листов тетрадях.
Внезапно, внутри нее начала подниматься волна чего-то давно забытого, эхом прокатилась по всему телу и вспенилась, поднимаясь к горлу, солеными слезами. Несколько раз моргнув, она наспех затолкав куклу обратно, с силой запихнула коробку на антресоль, надела свой выходной джинсовый костюм и выбежала из квартиры громко хлопнув дверью. Соломенный домовенок в прихожей проводил ее лязгом выпавшей из его рук деревянной ложки.