Бессмертный человек
Алесе 12 лет. Она нестандартно мыслит и необычно делает обычные дела. Просишь пропылесосить в комнате, она десять минут гудит с пылесосом, пытаясь войти в резонанс. Потом всасывает кожу на ноге, чтобы проверить, получится ли засос. Затем засосет в трубу пояс от халата и слушает звук, похожий на лопасти вертолета. Через час пылесос валяется на девственно грязном ковре, а Алеся уже занята тем, что создает бессмертного человека.
— Мам, я все придумала. Смотри, берём баобаб и скрещиваем его с человеком.
— Почему баобаб?
— Потому что он живет тысячу лет.
— А… Ясно.
— Так как баобаб не захочет скрещиваться с человеком по доброй воле, мы возьмём у него ДНК. Дальше делаем идеальную клетку. Чтобы в неё поместилась ДНК баобаба, ее надо увеличить. Далее программируем строение идеального человека: внутренние органы убираем, они не нужны.
— Подожди? А питание? Фотосинтез?
— Нет, это неудобно, по ночам будет голодать. Можно взять в качестве питания землю, но тогда он не покорит космос.
— А надо, чтобы покорил?
— Хотя бы Марс.
— Ага. Хорошо.
— Ладно, тогда внутренние органы оставляем. Скелет оставляем обязательно, потому что он клёвый. Глаза тоже можно оставить, но поменять на что-то более красивое.
— На фонарики?
— А нам вообще нужно, чтобы он видел?
— Он же космос будет покорять. Хорошо бы, чтобы смотрел хотя бы, куда летит.
— Он может чувствовать по запаху.
— Это как? Типа, о, космосом пахнет, мне туда.
— Мама! Нет, не так. У него должна быть цепочка, как у муравьев.
— Что у муравьев за цепочка?
— Рэперская цепочка! Мам, давай серьезно.
— Да, вернулись к научному разговору. Что за цепочка?
— Муравейник — это же единый организм? В нем все связано, и они могут передавать друг другу информацию как по цепочке.
— Откуда ты это знаешь?
— Смешарики.
— Понятно, из достоверных источников.
— У нас должно быть так же.
— Это называется роевой принцип.
— Да. Роевой принцип. Единственная проблема, как секреты хранить…
— Думаешь, это единственная проблема?
— А какие еще? Как мы будем впихивать душу в этого человека?
— Куда денем обычных людей? Как эти новые люди будут размножаться? Что, если людей станет слишком много….
— Мааам! Ты записываешь на диктофон?
— Исключительно для науки.
— Ну мааам!
— Ладно, ладно, выключаю. А ты иди пылесось.
Снежная свадьба
Выпал снег, и третьеклассники приободрились. Наконец-то можно заняться после школы чем-то полезным. К тому же представился повод. В понедельник Славик при всех объявил, что расстался со своей подружкой, и намерен встречаться с Мариной.
Маринка начала подготовку к свадьбе.
После уроков девочки слепили из снега платье невесты, арку, под которой молодожены пройдут к алтарю, сам алтарь, стол для банкета и лестницу, которая поведет их в «прекрасное семейное будущее». Свадебная церемония была запланирована на завтра. Света пообещала принести плед, чтобы сделать красную ковровую дорожку.
Наступил день церемонии. Девочки вздыхали весь последний урок, на котором учительница мучила их «признаками народной сказки». Наконец — свобода! Осталось дождаться жениха, который еще целый час должен прозябать на рисовании. Шли последние приготовления: Олеся делала кольца из фольги; Таня накрывала на стол — пачка сухого Ролтона и мандаринка; Анфиса, назначенная священником и тетей из ЗАГСа, репетировала речь; Алена представляла себя подружкой невесты, Лена — матерью, Наташа — фотографом, а Марина — самой невестой. Василиса, не зная, чем заняться, привязала к ветке куста веревку от варежек, чтобы дернуть ее, когда молодожены пойдут под венец, и на них красиво посыплется снег!
По поводу похода к венцу возникла сложность. Свадебное платье примерзло, и когда Марина, упираясь руками в снежную талию, попробовала сдвинуть его к алтарю, в центре юбки проступила трещина. Пришлось перетащить алтарь к платью. Девочки уже чинили снежными нашлепками подол, когда из школы вышел Славик с другом Андреем.
Увидев приготовления, Славик спрятался за хоккейную коробку. Андрею затея понравилась. Он, оказывается, давно мечтал погулять на свадьбе. Достав из портфеля сок, оставшийся с обеда, Андрей стал его пить, представляя, что это водка. После каждого глотка он шумно выдыхал в сторону и срывал с девчонок шапки, чтобы занюхивать волосами.
Славик рассчитывал тихонько проползти за хоккейной коробкой, перелезть через забор и улизнуть от бракосочетания. Но его заметила Василиса.
— Вот он!
— Иди сюда, — позвала Маринка.
— Не пойду, — выглядывая из-за коробки, крикнул Славик.
— Ты же сам предложил жениться!
— Я не предлагал. Ты все придумала!
Маринка заплакала и начала крушить платье. Оставив груду мерзлого снега, она бухнулась в сугроб и, размазывая по лицу слёзы, стала звонить настоящей маме, чтобы та ее забрала.
Остальные девочки решили все-таки затащить жениха под венец. Облепив со всех сторон, они волокли Славика к Маринке. Весь в снегу, в сдвинутой на лицо шапке, с раскрывшимся рюкзаком, из которого вываливались краски и карандаши, жених отчаянно сопротивлялся счастью. С куртки слетели пуговицы, у шапки оторвался помпон. Наконец, Славик не выдержал, и, рассвирепев, раскидал девочек, которые тут же заныли. Опьяневший от сока Андрейка орал песню: «Пока, пока, по камушкам мы школу разберем, учителя повесим, а завуча убьем…». Допев, он исполнил танец из Тик-Тока. После чего концертная программа повторилась. Василиса все дергала и дергала за нитку, стряхивая с кустарника уже не снег, а недооблетевшие листья.
И вот, кольца потеряны, алтарь сломан, арка рухнула, вместо платья бесформенный сугроб, лестница в «прекрасное будущее» без ступеней. По снегу расплескалась красная краска, окончательно превратив свадьбу в поле боя. На секунду все замерло: дети, птицы, школа. Даже облака перестали бежать по небу. Но потом снова побежали, роняя крупный и грустный снег. Собрав выпавшие из рюкзака предметы, жених ушел. Андрей, по-прежнему пьяный, доел мандарин и грыз Ролтон. Потирая ушибленные места, девочки собрались вокруг невесты. Они утешали ее.
— Отстаньте! — отпихивалась она. — От меня муж ушел. Я теперь одинокая мать.
— Как? Ты разве успела родить ребенка?
— Я усыновила Мишу Голубева. На большой перемене.
Василиса варила из снега и жухлых листьев «зелье», чтобы лечить раненных подруг. До взрослой жизни оставалось как минимум десять лет.
Огурцы
Выходные провели на даче. Что может быть лучше? Особенно если это не твоя дача, а загородный дом друзей. Дети бегали на лужайке, мужчины у мангала жарили шашлыки, женщины накрывали стол на кухне.
Мне поручили нарезать огурцы. Я думала о своем: размышляла над финалом рассказа, вертела его так и сяк, но все равно получалось, что героя придется убить. Увлекшись, нарезала много огурцов. Два оставшихся я съела. Они показались мне невероятно вкусными: ароматные, хрустящие. Я такие люблю. «Ладно, — подумала я, глядя на блюдо — съедят».
Сели за стол. Налили, чокнулись, выпили. Шашлык получился сочный, запечённые баклажаны удались, и оливье домашний, а еще картошка с укропом, корейская морковка, спаржа с грибами, маринованная капуста… Огурцы, в общем, никто не ел. Мне и самой их уже не хотелось.
— А чего вы не едите огурцы? — спросила я.
Никто не обратил внимания. Под руку влезла моя младшая семилетняя дочь. (Вместе с другими детьми она должна была сидеть отдельно от взрослых. Хозяйка дачи сварила детям куриную лапшу. Но моя младшая вежливо отказалась).
— Мам, дай огурцов, — попросила она, придвигая табуретку.
— Держи, — я положила ей пару ломтиков. — Шашлык юудешь?
— Не надо.
Застолье стремилось к апогею. Выпили за именинника, за его родителей, за жену, за любимую футбольную команду, за детей, за бизнес, за…неудачно посаженную облепиху, чтобы она, наконец, принялась. Между тостами разговаривали о разном: про кредитование, цензуру, прожиточный минимум, бесплатную медицину, демократию (у нас и у них), снова про цензуру. Сталин, ГУЛАГ, Путин, Навальный, эмиграция и патриотизм… Женщины, уставшие от политики, говорили о стирке, глажке, готовке, рецептах масок, секретах вязания, успехах детей и разведении улиток ахатин. Мне было скучно, хотелось взять книжку и уйти куда-нибудь в сад, или в лес, или вообще на Северный полюс. Жаль только я сквозняков боюсь…
— А можно еще огурцов? — Алеся тянулась к овощной тарелке.
— Поешь хоть картошки? — сказала я.
— Нет. Хочу огурцов.
— От одних огурцов может живот заболеть.
Она пожала плечами и переложила оставшиеся огурцы на свою тарелку. Доев, выскользнула из-за стола и ушла воевать за приставку к остальным детям.
Домой ехали затемно. Вела я. Дети спали. Муж дремал, приоткрыв рот. Мысли мои блуждали от одного к другому, чаще всего останавливаясь на детях: старшей надо репетитора найти, если хотим поступать после четвертого в языковую; младшая на гимнастику просится, но далеко возить. И тут я вспомнила про огурцы. Почему Алеся их ела? Недостаток витаминов? Неожиданная любовь к овощам? Или… Меня пронзила догадка.
Когда мы вошли в заскучавшую за выходные квартиру, сняли куртки, я обняла ее:
— Ты ела огурцы из-за меня?! Потому что я предложила, но никто не ел?
Алеся посмотрела на меня своими большими распахнутыми глазами. Вдруг подбородок ее задрожал, и она обняла меня, уткнувшись лицом в грудь.
Милая моя девочка! Казалось бы, какие-то огурцы. А ребенок совершил подвиг!
Папа — юморист
Мой папа — юморист. Выходя из комнаты, он танцует «пузатого умирающего лебедя в кальсонах», если хочет есть — ржет, как конь, и постоянно рассказывает анекдоты. «Приехала из заграничной командировки жена: «Ой, что нам показывали! На стриптиз водили. Такая гадость. Хочешь, покажу?» «Ну показывай». «Фу, и правда — гадость»».
Мы слышали этот анекдот раз пятьсот, но всегда смеялись. Мама смеялась и трагически смотрела на нас. В ее взгляде читалось: «Дети, скажите спасибо, что не алкоголик».
Еще папа был мечтатель. Он и сейчас такой, но с годами образумился немного. Раньше он свято верил во всякую херню: в светлое будущее, в райком партии, в лучшего друга. Все его обманули, поэтому на старости лет папа окончательно бросил пить. А юморить не бросил.
Но еще в пору своей молодости он, бывало, совершал прекрасные своей нелогичностью поступки, в которых объединялись его мечтательность и желание юморить. Однажды он поехал в Москву за двухъярусной кроватью для меня и сестры. Вернулся с двумя коробками, полиэтиленовым пакетом и загадочным выражением лица.
— Вас ждёт сюрприз, — предупредил папа и заперся в детской.
Мама побледнела. Она не любила папины сюрпризы, от них у нее пропадало молоко. Мы же с сестрой радостно подслушивали под дверью. Папа чем-то гремел.
Я знала, что буду спать на верхнем ярусе и мысленно расклеивала на потолке плакаты группы «Ласковый май». Средняя сестра радовалась без всякой задней мысли. Ну а младшая, как обычно, сосала грудь, не подозревая, что можно существовать отдельно от мамы.
Папа пригласил нас в детскую.
На железных ножках посреди комнаты, поскрипывая цепями, раскачивался диван.
— Ну! Как вам?
Мы долго смотрели на диван, потом на маму. Мне почему-то стало за нее страшно. На лице ее отразилась сложная гамма чувств.
— Сморите, с балдахином, — папа с энтузиазмом накинул на конструкцию брезентовую ткань с бахромой. — Вы только представьте, как диван будет смотреться на даче.
Дачный участок у нас уже был. Из построек на нем стоял сарай для лопат и тяпок. Мы представили, как шикарно будет выглядеть рядом с сараем подвесной диван…с балдахином. Папа уловил наше сомнение.
— Мы построим дом и сделаем навес. И под ним поставим диван.
Мы молчали. Никто из нас не умел представлять «дом». Зато прямо перед глазами была маленькая комната, которую мы делили со средней сестрой, и уже подрастала младшая.
— На чем дети будут спать? — спросила мама, стараясь не слишком мертветь лицом.
Какая-то тень прошла по папиной жизнерадостности.
— Девчонки, залазьте. Покачаю вас. Покажем маме.
Мелкая вскарабкалась на диван. Я тоже села. Хотелось мрачно захохотать, но я стеснялась. Папа стал качать диван, который бился левым передним углом в стену, а задним правым задевал стол. Качаться нужно было на маленькой амплитуде.
Папа без энтузиазма спросил:
— Ну ведь классно же?
— Да. Просто великолепно.
Я еще не знала значение слова «сарказм», но уже понимала, что в нем должно быть много трагизма.
Папа помрачнел и ушел в гараж, где несколько дней обмывал покупку.
Мы папу любили, и спали на этом диване пять лет. Вернее, сам диван пришлось убрать, он занимал много места. Подушки от дивана раскладывали на полу, застилали пледом, чтобы не разъезжались, сверху стелили простыню. Диванная конструкция пылилась в кладовке, потом переехала ржаветь в гараж. Когда дом у нас все же появился (я тогда уже жила в Москве), диван занял свое законное место, встав под нафантазированный в прошлом навес, он уже переживал ветхую старость: цепи скрипели, из подушек торчал поролон.
Что действительно пригодилось, так это брезентовый балдахин. Я любила играть в придворную жизнь Франции эпохи «Трех мушкетёров», а из балдахина, если собрать его вокруг талии бантом, получалась шикарная пышная юбка. Я наряжалась и расхаживала по квартире, обмахиваясь бумажным веером и придерживая подол. «Миледи, умоляю вас!» — «Ах, оставьте». — «У меня срочное поручение от королевы». — «Когда я снова увижу вас?»
Иногда я играла с сестрами. Высшей милостью с моей стороны было дать им надеть балдахин.
Начало
В раздевалке детского сада пятилетние мальчик и девочка переодеваются на физкультуру.
— Хрю! Хрю! — Дима изображает свинку Пеппу.
Когда Дима играет с папой, они хрюкают и гавкают. Это весело - изображать животных. Дима любит играть и смотреть свинку Пэппу.
— Невоспитанный, — ругается Тася на него.
Тася — воспитанная девочка. Мама учит ее красиво сидеть, аккуратно есть и хорошо себя вести. Как и мама, Тася следит, чтобы другие не издавали неприличных звуков.
— Хрю, хрю, хрю, — настаивает Дима.
— Невоспитанный, невоспитанный! — кричит Тася.
Дима упрямо хрюкает, Тася бьет Диму по лбу ладошкой. Дима толкает Тасю. Она падает в открытый шкаф и бросает оттуда в Диму туфлю, но промахивается. Дима злится и поднимает с пола свой меч. Схватившись за пластиковое лезвие, Тася тянет меч к себе. Дима не выпускает оружие из рук. Они борются, пихаются и расталкивают скамейки. Силы примерно равны: Тася крупней, но Дима — мальчик.
На крик в раздевалку прибегает воспитательница и растаскивает детей. Она не подозревает о разногласиях в представлениях о мире. Она хочет найти виновного и поставить в угол. Но кто из них виноват, если каждый всего лишь делает то, чему научился дома?
Пройдут годы. Дима и Тася вырастут. Возможно, поженятся или найдут кого-то еще. Кого-то, со своими представлениями о мире. Они будут жить и морально мутузить друг друга, пытаясь перекроить мир другого под себя или, наоборот, ломая собственные «несущие стены». Может быть, они найдут компромисс: будут хрюкать дома, наедине, а на людях — вести себя прилично. А может нет. И только единицы поймут, что счастье заключается в том, чтобы принять мир другого.
***
Дорогие читатели! Если хотите поддержать меня, можно лайкнуть мой текст или оставить комментарий — это помогает развитию канала.
Также можно купить мои уже опубликованные книги на Ridero:
Сборник коротких и смешных рассказов «Люба, исполняющая желания»
Спасибо, что читаете и поддерживаете меня!