Настенька, симпатичная девушка восемнадцати лет от роду, и Сергей Иванович, богатый сорокалетний вдовец, сидели в гостиной и молчали. Настенька грустно смотрела в окно, а Сергей Иванович обильно потел и постоянно протирал лысину и очки грязным носовым платком.
Настенька вздохнула и молвила:
- Эх, куда делись все благородные рыцари и безумные поэты? Сергей Иванович, я так одинока на этом белом свете.
Сергей Иванович испуганно уставился на неё и задержал дыхание.
- Да-да, Сергей Иванович, я ужасно одинока и нет мне покоя, - продолжила девушка. – Так можете папеньке и передать. И пусть не прочит вас мне в женихи, вы мне не нравитесь – вы толстый, лысый и к тому же ещё и вдовец.
Сергей Иванович перекрестился и ответил:
- Ну что же вы, Настенька… Ну разве ж можно?
Настенька окинула его презрительным взглядом, а потом вновь уставилась в окно.
- Нет, Сергей Иванович, совершенно нельзя такое терпеть. Раньше мужчины были готовы на подвиг, могли жизнью своей ради любимой женщины пожертвовать. А сейчас?
Сергей Иванович от волнения выронил из рук платок, а вслед за ним и очки. Он бы и лысину свою уронил, да только сделать это в силу определенных обстоятельств было невозможно, поэтому он застонал:
- Настенька, прошу вас! Не губите! Ради вас я готов на всё, даже на подвиг!
Но не тут-то было:
- Нет, Сергей Иванович, никак невозможно так жить дальше. Глупость одна да похоть…
- Настенька, прошу вас, не надо! Я готов на всё! Ради вас, прекрасная! Ради вас, богиня души моей!
Настенька вновь посмотрела на Сергея Ивановича и прищурилась.
- Вот прям-таки на всё? А на голову встать ради меня сможете?
Сергей Иванович засуетился, вскочил со стула и, обперевшись на стену и неуклюже задрав ноги, неумело встал на голову.
- Настенька, ради вас только! – с трудом говорил он.
Настенька хмыкнула:
- Что ж, не дурно. А мазурку спляшете?
Сергей Иванович рухнул всем весом на пол, но тут же вскочил как ошпаренный и принялся отплясывать мазурку – размахивая при этом спешно поднятыми ради такого случая с пола платком и очками.
Настенька засмеялась и почти что закричала:
- А собаку можете изобразить, а? Ради меня?
Сергей Иванович отбросил в угол платок и очки, встал на четвереньки и начал гавкать. Для убедительности он хотел ещё поднять левую ногу и изобразить сами знаете что – но воздержался.
Настенька захлопала в ладоши и завизжала от радости:
- Браво, браво! Умничка, Сергей Иванович! Что ж, вы, думаю, достойны моей руки! Передайте папеньке, что я согласна!
Сергей Иванович прекратил гавкать, сел на пол и заплакал.
- Ну что же вы, Сергей Иванович? – удивилась Настенька. – Разве можно чтобы мужчина ваших лет так себя вёл?
- Простите, Настенька, простите меня, душу грешную! – лепетал Сергей Иванович. – За всё простите меня, за всё! Ничтожный я человек, червь презренный!
Настенька решительно недоумевала – что нашло на этого борова, который ещё пару минут назад стоял на голове, плясал мазурку и гавкал?
- Ах, Настенька, простите меня великодушно! Виноват я перед вами, виноват! – продолжал скулить Сергей Иванович.
В гостиную вошёл папенька. Увидев сидящего на полу Сергея Ивановича, он грязно выругался по-французски и закурил трубку.
- Папенька, я же просила вас не дымить в моём присутствии! – возмутилась Настенька, - И Сергей Иванович вот тоже плачет, ему ваш дым глаза выедает!
Папенька потушил трубку, снова грязно выругался по-французски, перекрестился и вышел. Сергей Иванович продолжал плакать.
- Грунька! Грунька, сюда иди! – окликнула прислугу Настенька.
Грунька вбежала в гостиную:
- Чего изволите, барыня?
Брезгливо поморщив нос, Настенька фыркнула:
- Помоги Сергею Ивановичу встать! Он устал!
Грунька неумело взяла Сергея Ивановича под руку и попыталась поднять его. Увы, но поднять Сергея Ивановича было решительно невозможно – он как будто бы врос в пол и пустил корни.
- Грунька, вон пойди! Надоела, дура! – приказала Настенька. – Ничего не можешь! В острог сдам!
В гостиную вновь вошёл папенька. Он хотел было вновь выругаться по-французски, но от волнения забыл все слова и потому лишь покусывал кончики усов. Наконец он обратился к дочери:
- Настя…
Но подобрать подходящие фразы для такого момента тоже не вышло, поэтому папенька молча вышел из гостиной и пошёл в кабак проигрывать в карты генералу Курляндскому наследство от маменьки.
Сергей Иванович прекратил плакать и уснул. Настенька закуталась в шаль и зевнула. Вечерело. Ближе к ночи Настенька отправилась спать.
На следующий день всё повторилось: Сергей Иванович снова стоял на голове, плясал мазурку и гавкал. Так всё и закончилось бы ничем, да только вот проиграл папенька наследство генералу Курляндскому окончательно – и пришлось Настеньке выходить за лысого, толстого и глупого Сергея Ивановича замуж. Во время венчания в церкви Настенька брезгливо гладила Сергея Ивановича по лысине и обещала, что никогда больше не заставит его стоять на голове, плясать мазурку и гавкать. Сергей Иванович плакал и клялся Настеньке в вечной любви. Через год у них родилась дочка, а ещё через год – сын.
А Антон Павлович Чехов наблюдал за этим всем через забор и хихикал как нашкодивший гимназист. Но рассказ почему-то не написал. Исправляю сию досадную оплошность и надеюсь на искренне понимание со стороны достопочтенной публики.