— Саша! Саша, вернись! Саша! — я снова проснулась от собственного крика и увидела перед собой испуганные глаза мужа.
Первое время после нашей свадьбы Артем никак не мог привыкнуть к этим моим ночным возгласам и даже страшно ревновал меня. Хотя ревновать, конечно же, было не к кому, потому что имя Саша, которое я произносила во сне, принадлежало девушке. А именно моей подруге юности, которая утонула в озере прямо у меня на глазах!
Сегодняшний сон несколько отличался от предыдущих. Обычно во сне я вновь и вновь проживала тот ужасный момент, когда голова Сашки скрывается под водой, а я, беспомощная, стою на берегу и кричу во все горло. Плавать я никогда не умела. А это озеро, где, по рассказам людей, было полно подводных течений, и вовсе вызывало внутри меня неподдельный ужас. Я могла зайти в воду только возле самого берега, а едва вода достигала моих коленок, я тут же начинала паниковать.
Но в тот момент, когда Сашка скрылась из виду под водой, я, не размышляя, бросилась в это озеро прямо в платье. Вот только, едва мои ноги перестали чувствовать дно, как я сразу же ушла под воду и начала захлебываться. Берег был близко, рукой подать. Тогда я начала барахтаться в воде, и моя левая нога каким-то чудом снова коснулась дна. Так я выбралась на сушу и, еще раз с надеждой оглядев водяную гладь, нигде не увидела Сашу. Только после этого я сообразила, что только зря теряю время и бросилась бежать за помощью.
Тело Сашки нашли только на следующий день. Нам, молодым ее друзьям, не позволили смотреть на то, что с нею стало. Даже деревенские мужики, за свою жизнь повидавшие всякого, угрюмо вздыхали, вспоминая распухшее, обглоданное тело красивой прежде молодой девчонки.
Слухи по поводу того, что произошло с Сашкой, ходили разные. Но никто не сомневался в том, что сделала это Сашка специально. В отличие от меня, она плавала очень хорошо, могла переплыть это озеро взад и вперед без остановки. А причины для самоубийства у Сашки были и еще какие! За два года до этого родители Саши развелись. Отец нашел себе другую и умчал с нею в город. Сашка отца, несмотря на это, очень любила и считала, что это мать своими придирками заставила отца так поступить. С матерью Саша никогда не ладила, и вот, едва окончив школу, Сашка поехала жить к отцу в город. Там с ней и приключилась эта беда. Отцу с его новой любовью до дочери не было никакого дела, вот он и недоглядел.
Сашка была гордая, раз она уехала от матери, то возвращаться, как бы ей ни было в городе тяжело, девушка не собиралась. Она нашла утешение в другом. Связалась с какой-то непонятной компанией то ли музыкантов, то ли просто не обремененных социальной ответственностью молодых бездельников. От одного из них Сашка и забеременела. Подруга никогда не рассказывала о том парне, поэтому я точно не знаю, были у них хоть какие-то отношения или все произошло случайно. Аборт делать Саша не стала и, как положено, спустя девять месяцев родила дочку. Вот только из роддома Саша вернулась одна, ребенок ее умер.
Все это и послужило причиной, по которой Саша решила расстаться с жизнью. Так мы все считали, и никто даже не осуждал Сашку. Не каждому по силу справиться с таким горем, как смерть твоего ребенка. Пусть и молодая, но Сашка все же была матерью!
Сны, периодически преследовавшие меня, как я и говорила, были похожими один на другой. Но сегодня мне впервые приснилось и то, как я сама барахтаюсь в воде, пытаясь выбраться обратно на берег. И я точно видела, как рядом со мной появляется утопленница Саша и выталкивает меня на поверхность. После того как моя голова выныривает из воды, я ясно слышу голос Саши, и подруга просит меня найти ее дочь!
Когда я рассказала об этом сне своему мужу, Артем задумчиво произнес:
— Может быть, она имела в виду разыскать могилу ее дочери?
Артем никогда не относился к моим снам как к чему-то загадочно-мистическому. Муж всегда отличался прагматичным складом ума, и на этот раз он, скорее всего, еще не проснулся.
— Могилу? Но, по-моему, тело ребенка Саша не забирала, то есть обо всем позаботились работники роддома.
— Тогда это просто твое воображение, забудь об этом. Мы с тобой вчера смотрели триллер перед сном, вот отсюда и такая реакция.
Артем, видимо, окончательно проснулся и пошел варить кофе. А я лежала в кровати и раздумывала обо всем этом. Хорошо было бы узнать, где похоронена дочка Саши. Но я не была уверена, что именно происходит с детьми, умершими в родильном доме. Хоронят их или просто каким-то образом утилизируют, как бы это страшно ни звучало.
Когда муж вернулся с двумя кружками кофе в руках, решив побаловать меня ввиду того, что был выходной день, я спросила:
— Тем, а может быть, мы съездим в тот роддом, где Саша родила девочку?
— Зачем? — удивленно спросил муж.
— Ну просто, чтобы узнать что-нибудь об этой девочке. Хотя бы было ли у нее какое-нибудь имя?
— Вика, я не думаю, что нам удастся что-то узнать о ребенке. Прошло уже несколько лет, и максимум, что можно разыскать, это запись в медицинских отчетах. И то, нам никто не предоставит доступ к таким документам.
— Ты прав, конечно, но мне было бы спокойнее, если бы я хоть что-то предприняла.
В общем, Артем не поддержал тогда мое желание разыскать информацию о дочке Саши, и я тоже оставила эту затею. Но буквально через несколько дней мой сон повторился. А потом видение стало возвращаться почти каждую ночь, и я уже не могла думать ни о чем другом. Во сне невидимая Саша постоянно повторяла одно и то же: «Разыщи мою дочь!». Затем ее руки выталкивали меня на берег, и я просыпалась.
Совершенно измучившись, я стала буквально умолять своего мужа помочь мне найти хоть какую-то информацию о ребенке моей подруги. Одна я боялась что-либо предпринимать, как только начинала думать, как я приеду в роддом и заговорю о событиях тех дней, так у меня реально начинали дрожать колени.
— Хорошо, — сказал в один из дней Артем, устав слушать мое нытье, — я свожу тебя в этот роддом! Знаю, что это зря потраченное время, но я готов сделать это, только, чтобы ты уже успокоилась. Ты же сама постоянно думаешь об этом, вот тебе и снится эта ерунда.
Артем, естественно, был прав, в роддоме помочь нам отказались. Точнее, нам объяснили, что обычно родители забирают тела умерших детей, чтобы похоронить их. Но если мамаша не озаботилась этим, то ни о какой могиле ребенка не может быть и речи. И никаких имен таким детям не дают, их записывают под фамилией роженицы.
— Пожалуйста, — взмолилась я, — не могли бы вы просто посмотреть запись об этой девочке?
Я назвала фамилию Саши, год и месяц, когда родилась малышка. Точную дату рождения я, к сожалению, не знала. В ответ на мою просьбу женщина, с которой мы беседовали, посоветовала оформить официальный запрос и пояснила, как именно это сделать.
— Ты же не успокоишься, пока я этим не займусь? — спросил Артем, когда мы, так ничего толком и не узнав, ехали назад.
— А ты думаешь, ты сможешь что-нибудь выяснить?
— Попробую, — вздохнул Артем и добавил, — мне надоело каждую ночь слышать, как ты во сне шепчешь это «Саша!». Спросонья, знаешь ли, сложно сообразить, что ты имеешь в виду свою погибшую подругу!
Тема попросил помощи у своего начальника Петра Степановича. А тот, обладая различными нужными связями, сумел раздобыть для нас все-все о ребенке Александры. Я никак не могла поверить в то, что удалось узнать начальнику мужа! Зато это в полной степени объясняло мои сны. Даже Артем признался в том, что все выглядит, по меньшей мере, странно. Как будто Саша после смерти пыталась искупить свою вину перед ребенком. Ведь, как выяснилось, тогда, несколько лет тому назад, Саша родила абсолютно здоровую девочку и просто оставила ее в роддоме, написав отказ от ребенка.
Дочку Саши звали Лиза, ей сейчас было уже пять лет. Не так давно девочку удочерили, и на данный момент Лиза жила в семье. Даже адрес, где проживали новые родители Лизы, нам сообщили. Вот только Петр Степанович лично посоветовал нам не тревожить эту семью. «Ребенок обрел родителей, все у девочки в порядке. Не стоит нарушать их покой рассказами о настоящей матери ребенка. Тем более, женщины уже нет в живых», — высказал тогда Петр Степанович свое мнение.
Я понимала, что начальник мужа абсолютно прав, и, естественно, решила не предпринимать никаких действий. Вот только сны мои не прекратились, а как будто перешли на новый уровень. Теперь мне снилось, будто я уже не могу выбраться на берег, никто не подталкивает меня из воды. Я захлебываюсь и иду ко дну. А там на дне, запутавшись в водорослях, лежит ребенок. Я стараюсь ухватить малыша, но он выскальзывает из моих рук. Ребенок удаляется от меня, а я снова слышу голос Саши, которая просит меня спасти ее дочку.
Первой моей мыслью было найти хорошего психолога и попытаться справиться с собой. Но потом мне на ум пришло то, что не будь этих снов, я все так же считала бы дочку Саши умершей. А это значит, что неспроста мне все это снится. Вероятно, с девочкой что-то не так, иначе как было бы объяснить происходящее со мной?
Я ничего не сказала мужу, когда поехала по адресу, где жила семья, удочерившая ребенка моей погибшей подруги. Не имею понятия, что именно я собиралась делать или что ожидала увидеть там. Но уж точно я не могла и предположить, чем закончится для меня эта поездка.
Улица Майская, куда привел меня навигатор, была расположена на самой окраине города и состояла в основном из шикарных особняков. Хотя неподалеку отсюда проходила трасса, сама улочка казалась тихой и безлюдной. Я остановилась неподалеку от нужного мне дома и не спеша, попутно придумывая, как обосновать свой визит, пошла к воротам.
Едва я подошла к этому дому, как из-за забора послышался громкий лай собаки. Я замерла на месте. Собак я боюсь с самого детства. Страх этот абсолютно ничем не обоснован, и я сама не понимаю, отчего буквально цепенею, когда рядом со мной оказывается какая-либо псина. Особенно если животное ростом чуть больше табурета.
Я стояла и пыталась справиться с собственными эмоциями, как вдруг к собачьему лаю добавился еще один звук. Я ясно услышала, как за забором плакал ребенок. Не так, как плачут дети, пытающиеся чего-либо добиться, и даже не так, как плачет ребенок, когда упадет или ударится. Плач, доносящийся из-за забора, напоминал скорее жалобное мяуканье, и от этого звука все внутри меня переворачивалось.
Рядом с забором стояли большие цветочные горшки, и, осторожно привстав на один из них, я сумела ухватиться руками за край ограждения. В детстве я быстрее всех своих друзей лазила через заборы, когда мы совершали набеги на соседние дачные участки. Сейчас же мне стоило немалого труда просто подтянуться на руках, чтобы краем глаза посмотреть, что там происходит за этим забором.
Картина, представшая перед моими глазами, заставила сердце забиться в ускоренном ритме. Сначала я подумала, что это такая игра, вот только «мяуканье» ребенка вовсе не напоминало восторг от веселого времяпровождения. Весело здесь было только одному человеку. Высокий, совершенно лысый мужчина держал на поводке огромного черного бульдога и периодически немного ослаблял веревку. Тогда собака бросалась на забившуюся в самый угол во дворе маленькую девочку. Но, не успевал пес подбежать к ребенку, как хозяин снова натягивал поводок. Пес при этом громко лаял, а его хозяин довольно ухмылялся. Затем действие повторялось, и каждый раз, когда собачья морда останавливалась в полуметре от малышки, девочку начинало трясти, и она издавала эти звуки, похожие на мяуканье.
Горшок под ногами зашатался, и я, вскрикнув, повалилась на землю. Собачий лай стал громче, а через несколько секунд одна створка ворот распахнулась, и из нее вышел лысый мужчина.
— Добрый день! У вас что-то случилось? — спросил он и подозрительно уставился на меня.
— Все в порядке. Я просто… заблудилась, — на ходу выдумала я, поднимаясь на ноги и отряхивая свою одежду.
— И куда же вам нужно? — спросил мужчина, скептически оглядывая меня.
— Я не помню точный адрес. Но я ищу парня, живущего точно в таком же доме. Так мне запомнилось в прошлый раз, когда я приезжала к нему в гости.
Мое вранье выглядело, на мой взгляд, очень убедительно. Я даже усиленно хлопала ресницами, изображая из себя этакую влюбленную дурочку.
— И как зовут твоего парня? — улыбнулся мужчина.
— Дима, — ответила я и вздрогнула, когда за забором снова послышался громкий лай.
Мужчина громко крикнул, не поворачивая головы.
— Тихо, Буян! — затем, обратившись ко мне, он произнес, — на нашей улице нет ни одного подходящего Димы. Если только речь не идет о Дмитрии Ивановиче, что живет в конце улицы. Но ему восемьдесят три, поэтому вряд ли вы его имели в виду.
Мужчина громко рассмеялся, и во дворе дома снова залаяла собака. В этот же момент из калитки на улицу выбежала та самая девочка и бросилась прямо ко мне. Ребенок подбежал и, обняв мои колени, надрывно произнес:
— Мама!
Я так растерялась, что не смогла вымолвить ни слова, лишь непроизвольно обняла девочку в ответ.
— Лиза, пойди в дом! — скомандовал мужчина и направился в нашу сторону.
Услышав его слова, девочка прижалась ко мне всем телом, но не двинулась с места. Ее был озноб. Чтобы хоть как-то успокоить ребенка, я погладила ее по светлой головке и прошептала:
— Тише-тише.
Калитка снова распахнулась, и на этот раз из нее вышла женщина. Высокая, статная, со стильной прической.
— Георгий, что тут происходит? — спросила она, посмотрев на лысого мужчину.
— Ничего особенного. Эта девушка заблудилась, ищет какого-то Диму, а Буян опять напугал Лизу, вот она и жмется к незнакомому человеку.
Женщина, ни слова не говоря, подошла к нам и взяла малышку за руку.
— Пойдем, Лиза, пора обедать.
Ребенок послушно пошел за ней, бросив на меня всего один единственный взгляд. Эти умоляющие глаза с застывшими в них слезами заставили меня ринуться в бой.
— Подождите! Девочка явно напугана и не желает идти с вами!
— Простите? — женщина окинула меня презрительным взглядом.
— Вот он, — я ткнула пальцем в сторону лысого мужчины, — только что натравливал на ребенка свою собаку! Вы считаете это нормальным?
— С чего вы это взяли? И что вам вообще здесь нужно?
— Я видела все через забор!
— Вы воровка?
— Нет, — я потрясла головой.
— Георгий, думаю, пора вызвать полицию, — проговорила женщина и ушла в дом, ведя за руку маленькую Лизу.
Едва за ними закрылась дверь, мужчина, посмотрев на меня более пристальным взглядом, спросил:
— Значит, вы, разыскивая своего возлюбленного, залезаете на чужие заборы?
Я угрюмо молчала, и тогда он продолжил:
— Думаю, вы неверно истолковали то, что происходило во дворе. Лиза наша приемная дочь и еще не успела привыкнуть к собаке. Поэтому она несколько пугается, когда видит Буяна. Но со временем они обязательно подружатся, не переживайте из-за этого. Кстати, советую вам поискать дом вашего Дмитрия на соседней улице, вы, вероятно, не очень хорошо запомнили, где проводили с ним время.
Мужчина, развернувшись, пошел в дом, а я так и стояла на месте, будто истукан. Умом я понимала, что нужно что-то сделать, признаться, наконец, кто я и зачем здесь. Но что-то меня останавливало от этого шага. Ворота закрылись, и мне ничего не оставалось делать, как пойти к своей машине. Сев за руль, я набрала номер телефона Артема и, признавшись ему, рассказала о том, где сейчас нахожусь и что только что произошло.
— Вика, ты в своем уме? Тебя могли сдать в полицию за подобные действия! Твое поведение выглядело, по меньшей мере, странно, и эти люди явно приняли тебя за сумасшедшую, поэтому и не стали ничего предпринимать.
— Но я же тебе говорю, они издеваются над малышкой! Поэтому им самим не нужны проблемы с полицией!
— Зная тебя, я не уверен, что именно так все и было. Возможно, хозяин собаки пытался показать девочке, что пес не опасен, чтобы она скорее привыкла к тому, что в доме есть животное.
— Странный метод подружить девочку с собакой! И я тебя уверяю, все было именно так, как я тебе рассказываю! Мне ничего не показалось. К тому же, малышка была страшно напугана. Она искала поддержки и даже назвала меня мамой! Тема, неужели ты не понимаешь, что все это не случайно? Мои сны и то, что я увидела сегодня!
— Вик, давай поговорим обо всем дома, когда ты успокоишься. Поезжай, пожалуйста, домой. Если ты продолжишь там находиться, эти люди точно вызовут наряд.
Сначала я послушалась мужа и поехала домой. Однако по дороге до дома моя уверенность в том, что я уже не смогу оставить все как есть, только возросла. Вот только я даже представить не могла, с чего мне начать и как вывести усыновителей Лизы на чистую воду. Возможно, мог бы помочь начальник мужа Петр Степанович. Но Артем настроен скептически и вряд ли станет обращаться к своему начальнику с этим вопросом.
Тогда я решилась и вместо того, чтобы поехать домой, отправилась прямиком в контору, где работал мой муж. Вероятно, Петр Степанович отнесется к моему рассказу о событиях сегодняшнего дня с большим доверием, чем Артем. У мужчины две внучки, и, насколько я знала, он в них души не чает, а это должно привлечь его на мою сторону. Не зря же Петр Степанович так заботился о благополучии Лизы, что посоветовал мне не нарушать ее покой, рассказами о настоящей матери девочки.
Подъехав к офису, я сразу направилась в кабинет Петра Степановича, надеясь по дороге не столкнуться с Артемом. За проявленное своевольство муж меня по головке не погладит. Но я надеялась на заступничество Петра Степановича. Конечно, если начальник мужа поверит мне.
Петр Степанович внимательно выслушал меня, после чего некоторое время помолчал.
— Вика, я скажу тебе одну вещь, о которой здесь в офисе никто не знает. Ты постараешься сделать так, чтобы то, что услышишь, осталось между нами?
— Конечно, — горячо воскликнула я.
— Не то чтобы я держал эту информацию в строжайшем секрете, но я не люблю, когда на работе обсуждают мою личную жизнь.
— Петр Степанович, не волнуйтесь на этот счет. Я терпеть не могу сплетни.
— Хорошо. Так вот, моя дочь Вера, она не родная нам с женой. Мы удочерили ее, когда Вере было шесть лет. Я рассказываю тебе это только затем, чтобы ты поняла, что значит взять в семью чужого ребенка. Любовь, она не рождается в тот же миг! Особенно привязанность ребенка к чужим для него людям. Это только в фильмах сироты готовы принять любую маму, а на самом деле все гораздо сложнее. Ребенок хотя и желает обрести родителей, но именно таких, о каких мечтает он сам. А, как ты понимаешь, грезы ребенка могут сильно отличаться от реальности. Поэтому конфликт зачастую неизбежен. Наша Вера, к примеру, как бы мы не старались, в течение целого года, не могла привыкнуть к нам с женой. Был даже случай, когда я накричал на дочь, после того, как Вера откровенно надерзила моей жене. После этого Вера сбежала из дома и не хотела возвращаться к нам. Мы тоже подумали было сдаться, решив, что у нас, вероятно, вовсе не получится стать родителями. Мы приехали в детский дом, чтобы написать отказ от Веры, но, увидев ее саму, поняли — мы просто обязаны завоевать любовь этой девочки. Домой мы вернулись все вместе, и с тех пор наши отношения с дочерью пошли на лад.
— Петр Степанович, вы хотите сказать, что у Лизы и ее новых родителей сейчас период привыкания друг к другу, и это объясняет поведение ребенка?
— Я ничего не хочу сказать. Ситуации у всех бывают разные, и, вполне возможно, ты права насчет этих людей. Хотя я не понимаю, для чего усыновлять ребенка, если не питаешь к нему никаких чувств?
— Может быть, этот Георгий сам по себе жестокий человек? Вероятно, ему доставляет удовольствие издеваться над слабым существом?
Петр Степанович тяжело вздохнул.
— Хорошо, Вика. Я попробую что-нибудь разузнать о приемных родителях Лизы. Хотя мне страшно не хочется вмешиваться и мешать им стать семьей.
— Спасибо, Петр Степанович! Я бы и сама была бы счастлива, зная, что у Лизы все хорошо. Вот только я видела все собственными глазами и уверена, не может человек, искренне желающий назвать ребенка своей дочерью, так вести себя с ней.
Петр Степанович связался со мной спустя три дня. С мужем я пока старалась не говорить на эту тему, все равно у меня не было никаких доказательств вины Георгия, а без этого Артем не стал бы меня слушать.
— Вика, мне тут удалось кое-что узнать, — проговорил в трубку Петр Степанович. — Не то, чтобы это все объясняло, но эта информация все же заставила меня насторожиться.
— Что именно вы узнали?
— Несколько лет назад велось одно расследование, связанное с некоей организацией, что устраивала подпольные бои. Причем не самые обычные, а между человеком и собакой. Организаторы держали приют для собак, прикрываясь этим. А оппонентами друзей человека чаще всего выступали обычные бомжи. Все устроители этого зрелища были задержаны и отбывают срок. А вот тот самый Георгий, приемный отец Лизы, проходил по этому делу сначала в качестве обвиняемого, а потом как свидетель. Мужчина каким-то образом сумел доказать свою непричастность ко всему происходящему, но факт остается фактом. И в совокупности с тем, что ты мне рассказала, я склоняюсь к тому, чтобы поверить тебе.
— А как после такого Георгию могли доверить ребенка? — спросила я, пытаясь справиться со своими эмоциями.
— Обвинения с него были сняты, этот случай никак не отразился на репутации мужчины.
Далее этим делом, подключив свои связи, занимался сам Петр Степанович. Начальник мужа лишь изредка сообщал мне результаты, и я не уставала благодарить его за проявленное участие к судьбе Лизы. Мой муж, узнав о том, что все мои сны и треволнения оказались вовсе не беспочвенными, смотрел на меня с некоторым удивлением. Даже как-то раз в шутку предложил мне принять участие в каком-нибудь телешоу, связанном с различными мистическими явлениями.
Основными свидетелями, подтвердившими жестокое обращение с ребенком Георгия, стали его же соседи. Кто-то из них даже, так же как и я, случалось, слышал собачий лай и плач девочки. К тому же, люди подмечали, как Георгий ведет себя с Лизой, когда они выходят из дома или посещают магазин, расположенный неподалеку от их дома.
Конечно, этих обвинений было недостаточно, чтобы привлечь Георгия к уголовной ответственности, но малышку из этой семьи все же забрали. На суде Георгий заявил, что изначально был против усыновления ребенка. Он просто поддался на уговоры своей жены. Возраст женщины приближался в пятидесяти годам и она, испробовав до этого все существующие способы стать матерью, решила, что удочерение ее единственный шанс. На поведение мужа в отношении удочеренной девочки женщина, однако, смотрела сквозь пальцы. Она считала, что муж вправе применять любые методы воспитания, какие посчитает нужным. Лишь изредка, когда Георгий переходил некие, на ее взгляд, недопустимые рамки, жена одергивала его, объясняя, что у них могут возникнуть проблемы, так как ребенок еще находится под наблюдением органов опеки.
Естественно, когда Лизу забрали от этих людей, и дочка моей погибшей подруги снова оказалась в детском доме, я стала ходить туда каждый день, как на работу. Лиза во время моих визитов нет-нет да и называла меня мамой. Я не могла объяснить, с чем это связано, но каждый раз смущенно гладила ее по голове и никак не могла запретить Лизе так обращаться ко мне.
Мы с Артемом были женаты всего два года. О детях мы пока не задумывались, оба строили свою карьеру. И вот однажды вечером, когда я впервые решилась заговорить с Темой по поводу дальнейшей судьбы Лизы, Артем, совершенно удивив меня, произнес:
— Ну, наконец-то! Я уже устал ждать, когда ты заговоришь об этом!
— О чем?
— О том, чтобы забрать Лизу. Разве ты не это имела в виду?
Я улыбнулась и, встав на цыпочки, поцеловала мужа в губы.
— Конечно, я это и имела в виду, — прошептала я, прижимаясь к его груди.
— Тогда чего тянуть? Ребенок и без того уже в жизни натерпелся столько, что на троих хватит!
Ускорить процесс удочерения Лизы нам помог все тот же Петр Степанович. А потом начальник мужа учил нас тому, как стать хорошими приемными родителями для Лизы. И я до сих пор считаю, что его опыт в этом вопросе, его знание человеческой сущности и умение решать, казалось бы, неразрешимые задачи, помогли нам избежать многих ошибок.
Вот уже два года, как мы называем Лизу своей дочкой! И мне кажется, мы все же смогли по-настоящему полюбить друг друга, стать семьей в полном смысле этого слова. И вот, что самое странное, за все это время мне больше ни разу не приснилась моя подруга Саша. Порой, думая об этом, мне кажется, что ее дух, наконец, обрел покой.
Автор: Юферева С.
