«Поэтому я говорю: в Васюках надо устроить международный шахматный турнир.
– Как? – закричали все.
– Вполне реальная вещь, – ответил гроссмейстер, – мои личные связи и ваша самодеятельность – вот все необходимое и достаточное для организации международного васюкинского турнира. Подумайте над тем, как красиво будет звучать: «Международный васюкинский турнир 1927 года». Приезд Хосе-Рауля Капабланки, Эммануила Ласкера, Алехина, Нимцовича, Рети, Рубинштейна, Мароци, Тарраша, Видмара и доктора Григорьева обеспечен. Кроме того, обеспечено и мое участие!»
Если шахматисты знают Николая Григорьева как одного из крупнейших аналитиков эндшпиля, то простому читателю это имя совершенно неизвестно. Почему Остап Бендер называет его в одном ряду с великими маэстро? И зачем авторы вставили Григорьева в свой роман?
Николай Дмитриевич Григорьев (родился 14 августа 1895 года) во время выхода романа «Двенадцать стульев» был активным пропагандистом шахмат, председателем комитета московских международных турниров (вдохновенная речь Остапа очевидно навеяна московским турниром 1925 года и фильмом «Шахматная горячка»).
С 1922 года он вел шахматный отдел в «Известиях» и в журнале «Тридцать дней», в котором и печатался роман Ильфа и Петрова. Все просто!
