Когда в сорок втором году Василий Ватутин в первый раз пришел в военкомат записываться добровольцем, ему отказали. Не проходил по возрасту, на тот момент ему еще не исполнилось даже семнадцати лет. Он потом сделал еще несколько попыток, но на все просьбы получал стандартный ответ, мол мал еще, нечего пацанам на фронте делать. Причину такой настойчивости сам Василий Петрович объясняет довольно просто:
«Отца моего забрали в 1942-м. От него мы успели получить всего 1 или 2 письма. А потом – извещение: пропал без вести на Юго-Западном фронте. Я просился в армию – мстить за отца, несмотря на возражения мамы: «Папа погиб, и ты теперь туда же…»
Своего он все-таки добился в марте сорок третьего, когда ему было семнадцать лет и два месяца. Попал в учебный полк, где обучали нескольким военным специальностям, его зачислили в группу стрелков противотанковых ружей.
Готовили их недолго, всего три месяца, но интенсивно. Ежедневные теоретические занятия и стрельбы. Патронов не жалели, ружья выпускали уже массово и дефицита с боеприпасами не было, даже не использовали вставные стволы под винтовочный патрон, стреляли стандартными боевыми. В качестве мишени использовали буферы железнодорожных вагонов, задача ставилась попасть и пробить. В учебном полку были только однозарядные ПТР Дегтярева.
Расчет противотанкового ружья состоял из двух человек: первый номер наводчик и второй, которого называли просто стрелком. На учебных занятиях бойцов разбивали на пары, и они поочередно отрабатывали обязанности то первого, то второго номера. Обучение закончилось в мае и присвоив всем звание младший сержант готовыми расчетами отправили на фронт.
Василий попал в состав Брянской Краснознаменной дивизии, которая воевала в Белоруссии. Первым делом прибывших переодели в более новое обмундирование и обувь, в учебном полку выдавали уже сильно изношенное. Из учебного полка их отправляли только с личным оружием, новое противотанковое ружье получили уже на фронте. Это была самозарядная ПТР Симонова с магазином на пять патронов.
Боевое крещение Василий Ватутин получил во время взятия Орши. Их высадили из вагонов недалеко от станции и с хода бросили в бой. Василий стрелял из ПТР, правда танков там не было, только легкая техника. Потом пошли дальше по Белоруссии. Она запомнилась Василию Петровичу лесами и болотами, там их было очень много. Болота старались обходить, но, если оно уже подмерзло (была поздняя осень, выпал снег и наступили холода), шли прямо через него. А еще длинными переходами, бронебойщиков командование постоянно перебрасывало с одного участка фронта на другой.
Нагрузка была солидная. На марше двадцатикилограммовое противотанковое ружье несли вдвоем, один спереди другой сзади, а кроме него еще сумка с боекомплектом на два десятка выстрелов и личное оружие. Сначала это были винтовки, потом выдали автоматы ППШ или ППС.
«Идём. Устали. Откуда-то спереди доносится команда: «Привал!» Мы тут же начинали ломать еловые лапы и стелить их на землю. Наломаем, падаем на них и мгновенно засыпаем», вспоминает ветеран.
К границе Советского Союза вышли в районе Бреста и освобождали этот город. После штурма полк вывели на отдых и пополнение, там ряды пополнились белорусскими призывниками с освобожденных территорий, среди которых было много бывших партизан.
Отдых оказался довольно коротким, уже в январе началось наступление на Варшаву, Вислу форсировали по льду. Польскую столицу освобождали совместно с частями Первой польской армии, но пообщаться с поляками не получилось, знали, что воюют где-то рядом, но не пересеклись. Бои за польскую столицу были упорными и тяжелыми и полк, и дивизия в целом понесли огромные потери. После взятия города их опять вывели на отдых и пополнение. В этих боях Василий первый раз был ранен, получил тяжелую контузию, а на память осталась медаль “За освобождение Варшавы”.
После госпиталя удалось вернуться в свою часть, даже искать не пришлось. Полк еще был на территории Польши, за ним как за выздоравливающим прислали машину. Но в роте к этому времени друзей практически не осталось, кто ранен, а кто убит. Личный состав сменился почти полностью.
После каждого наступления дивизию выводили во второй эшелон для пополнения. После боев на Одере дивизию вновь пополнили личным составом и техникой, после чего начался марш на Берлин.
Продвигались с боями, в одном из них Ватутин подбил немецкий танк. Он появился совершенно неожиданно, выскочил откуда-то сзади. Василий со вторым номером успели занять огневую позицию. Понимая, что пробить лобовую броню скорее всего не получится, Ватутин выстрелил в гусеницу. Выстрел оказался удачным, гусеницу перебило и танк, крутанувшись, подставил корму. От второго выстрела вспыхнул бензобак. Выскочивших танкистов взяли в плен подбежавшие пехотинцы.
Довелось Ватутину штурмовать и Берлин. Перед самым городом дивизию пересадили десантом на танки и в него они въехали по автостраде на броне. На танке ехал и Василий. К этому времени он уже сдал свое противотанковое ружье и остался с автоматом. Его роту ПТР расформировали, так в ней как личного состава практически не осталось. Оставшихся в живых решили сделать автоматчиками, от автомата в городе проку больше чем от ПТР.
В пригороде в кюветах автострады было много фаустников, но сверху, с танка их было хорошо видно. Для танкового десанта они были легкими мишенями, обошлось без потерь. А вот в городе бои пошли уже упорные, сдавать столице немцы явно не хотели и дрались до конца. Полк опять понес большие потери.
Известие о капитуляции Германии они встретили салютом из всех видов оружия. Но война для них на этом не закончилась, пришлось воевать еще больше двух недель. На юго-западном направлении от Берлина в лесах осталось много вполне боеспособных немецких частей. Они были окружены, но пытались прорваться на запад, чтобы сдаться американцам. Дивизию бросили на их уничтожение, но сделать это оказалось нелегко.
Их полк оказался на самом опасном направлении и в этих боях как говорит ветеран людей погибло гораздо больше, чем при штурме Берлина. Из всего полка в живых осталось только пять человек, включая раненого Ватутина.
Командование, конечно не желало терять людей и забрасывало окруженных немцев листовками, призывало сдаться через громкоговорители. По мнению Василия Петровича, проще всего было бы разбомбить их авиацией, но после подписания акта о капитуляции командование идти на крайние меры не захотело, пыталось решить миром.
Но по его словам немцы знали что они натворили, поэтому готовы были стрелять даже в своих при попытке сдаться!
«Среди немцев, конечно были те, кто был готов поднять руки вверх, но было много и таких, которые бы пристрелили любого, пытающегося сдаться. Эти успели побывать на нашей территории и понимали, что им прощения не будет за все то, что они у нас натворили. Вот с такими «окруженцами» у нас продолжались бои примерно до середины мая», вспоминает Василий Петрович.
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Сам Василий Петрович несмотря на ранение оставался в строю. В госпиталь обратился только после того, как началась массовая сдача в плен. Лечился на этот раз долго, выписывать его не спешили. После выздоровления ему присвоили звание старшины и предложили поступить в военное училище, чтобы продолжить службу офицером. Но учиться он не захотел, и остался в группе оккупационных войск на тыловых должностях. Демобилизовался осенью сорок восьмого.
Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Поддержите статью лайком👍
А как Вы считаете, почему в городских боях были такие большие потери?