В ковидном 2020-м год я прочитала худшую книгу в жизни. Бывает такое, когда думаешь о книге, которая не понравилась, не впечатлила спустя время, меняешь к ней отношение, перечитываешь и меняешь мнение.
Каждый раз, когда я вспоминаю о Земле, я жалею о потраченном на чтение времени и никогда снова не возьму её в руки.
Ниже представлено эмоциональное впечатление от книги, оставленное после прочтения в ныне запрещённой соцсети с картинками.
Могильщик Марти Сью или позорная графомания
Земля обещает мощный и подробный труд о русской смерти во всех проявлениях. Где Россия и смерть, там я, но лучше было пройти мимо.
Роман прикидывается претензией на большую книгу и в своей первой четверти ловко обманывает читателя понятными разговорами "за жизнь" и узнаваемостью бытия. Но через какое-то время начинаешь понимать, что текст, кажущийся плотным и развернутым, на самом деле искусственно усложнен. Такое ощущение, что Елизарову нужно было добить до какого-то количества слов и он вставлял лишние как студент в дипломной работе вместо "потому" вставляет "исходя из совокупности вышеизложенных фактов можно сделать вывод". Три четверти текста не несут никакой нагрузки. Ладно, оставшаяся четверть текста тоже полная фигня. С диалогами тоже проблема, они натянутые и искусственные, будто из плохого сериала.
Может быть дело в сюжете и персонажах? А вот фигушки. Если в двух словах, то Володя Кротышев с большим членом, не обладая никакими талантами, ничего особенного не делая, закрывает гештальт с высшим образованием, удачно набив пару морд. Попутно он отбивает девушку брата и становится авторитетным человеком в похоронной индустрии города. Герой не преодолевает испытания, не проходит через кризис, не взрослеет. Всё преподносится ему в лучшем виде, а он так и остаётся дембелем с крепкими кулаками в лучших традициях Сьюшничества. А ещё его хотят все бабы. Алина, которую герой отбивает у брата, нелепая влажная фантазия, Хель с распродажи с дешёвыми татуировками и глубинным познанием смерти и философии на уровне эзотерики и смешнявок в блогах. Остальные персонажи - это синюшние маргинальные морды похоронщиков, стремящихся походить на Круглого из "Брата". Три, пять, десять, сколько бы их ни было, это нелепый фон бандитских рож.
Ладно, что там со смертью? Автор чуть ли не капсом в каждой главе говорит, что Володю всю жизнь тянуло к земле. Он и в кладбище играл, и зверушек хоронил, и мёртвую бабку видел, а один раз в армии даже могилу копал. Вау, вот это тяга, вот это связь. Ни на что не намекаю, но я и ласточек хоронила, и бабки в моей семье умирали, и в отличии от героя я похорон не боюсь и вообще ничего особенного в этом нет, его столкновения со смертью совершенно обыденное. Зато в демагогию прокачены все. Слово "онтология" только выучили после пузыря водки и давай танатосом обмазываться. Сидят лиловоносые и заливают "а вот у Хайдегерра". Проспись, Хайдеггер. Кухонная философия, неубедительная сама по себе, высказываемая устами криминализированных дельцов провинциальной похоронен неубедительна втройне.
Так зачем это всё было нужно? Показать криминализацию похоронной индустрии? Так это вроде бы не открытие. Поиграть с приметами нулевых? Но если убрать ЖЖ, роман легко становится и в девяностые, и десятые. Показать глубокие мысли о смерти? Я искала их днём с огнём в тексте, под текстом и между строк и не пролистала ни одной странички и ничего убедительного не нашла. Ради буддистских игрушек с лучшими часами (и такой закос под плохую пелевинщину тоже есть)? Так слито же! Вообще ни одна линия не завершена на восьми сотнях страницах романа. Моя личная боль, что эта ерунда получает литературные премии и становится современным каноном. Автор показал только своё неумение работать с текстом, изливался словесным поносом и губил собственные идеи. Вроде как планируется продолжение, которое должно свести всё к единой точке. Но я считаю, что размазывание пустого текста и слабых идей на два тома ни что иное как графомания.
И ещё. Главный герой всё время сравниваем себя с Данилой Багровым. Это сравнение стало уже большим штампом, чем то, что у избранного героя большой член.