Часть 1.
Многие люди считают, что любовь - это лишь приятное чувство, испытать которое – дело случая, и выпадает человеку лишь при хорошей удаче. Существует несколько предпосылок, к тому:
1. Кино, литература, музыка и прочие виды искусств, основанных на переживании;
2. Введение понятия «романтическая любовь» с 20 века, брак – это становится следствием личных переживаний, а не укрепления или поддержания статуса;
3. Заблуждение, что чувство влюбленности = любовь, заблуждение, что чем сильнее «помешательство» людей друг на друге тем, хотя это может быть свидетельствованием только лишь степени их предшествующего одиночества.
Для многих вопрос любви сводится к вопросу «Что мне сделать чтоб меня любили?», а не к вопросу «Как мне любить самому?» и исходя из первого вопроса люди всячески пытаются привлечь внимание к себе: от силы, богатств, внешней атрибутики до манеры вести беседу.
Фромм ставит вопрос о том, является ли любовь искусством и если да, то любви нужно учиться, как и любому другому искусству и процесс обучения данному искусству можно последовательно разделить на два этапа:
1. Овладение теорией;
2. Овладение практикой.
Часть 2.
Фромм рассматривает человека через призму человеческого существования. Когда человек рождается, он оказывается перенесенным из ситуации, которая была определенной , в ситуацию, которая неопределенна, неясна, открыта. Ясность существует только относительно прошлого – а относительно будущего ясно только, что когда-нибудь да наступит смерть.
Человек осознает себя, своего ближнего, прошлое и возможности своего будущего, он собственную беспомощность перед силами природы и общества – все это делает его отчужденным и одиноким в душе. Быть отделенным/отчужденным значит не иметь никакой возможности употребить свои человеческие силы, мир может наступать на меня, а я не могу противостоять ему.
Отсюда в человеке пробуждается желание межличностного единения, но не в младенчестве: у младенца «я» уже развито, но еще очень слабо, он не чувствует отделенности, пока мать рядом. От чувства отделенности его оберегает физическое присутствие матери. Когда в ребенке развивается чувство своей отделенности и индивидуальности, ему становится недостаточно уже присутствия матери. От сюда появляется запрос в единении с другим человеком, нацией, людьми.
Фромм разделяет формы любви на зрелую и симбиотический союз, т.е. незрелую любовь.
Формы симбиотических союзов разделяются на пассивную, т.е. подчинение, мазохизм, где человек в попытке избежать одиночество делает себя неотъемлемой частью другого человека, который направляет его, руководит им, защищает его, является как бы его жизнью и кислородом. Он – все, я – ничто, я всего лишь часть его;
и активную - господство, садизм. Садист хочет избежать одиночества и чувства замкнутости в себе, делая другого человека неотъемлемой частью самого себя. Он как бы набирается силы, вбирая в себя другого человека, который ему поклоняется. Ни тот ни другой не могут жить друг без друга, люди видят себя нераздельными друг от друга, они сливаются, становятся единым целым, теряя себя.
В противоположность симбиотическому единению - зрелая любовь, в которой происходит единение при условии сохранения собственной целостности, собственной индивидуальности: два существа становятся одним и остаются при этом двумя. Такая зрелая любовь предполагает определенный набор элементов:
1. Активное участие. Любовь означит прежде всего «давать», а не брать. Но «давание» не как акт жертвоприношение себя, своей жизни, наоборот в «давании» человек черпает силу, жизнеспособность. Этим даванием своей жизни он обогащает другого человека, увеличивает его чувство жизнеспособности. Давание побуждает другого человека тоже стать дающим, и они оба разделяют радость, которую внесли в жизнь.
2. Забота, ответственность, уважение и знание. Любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим. Забота и заинтересованность ведут к ответственности, но это не обязанность , это добровольный акт. В любви между взрослыми людьми ответственность касается, главным образом, психических потребностей другого человека. Ответственность произрастает из уважения. Уважение означает желание, чтобы другой человек рос и развивался таким, каков он есть, без эксплуатации. Я хочу, чтобы любимый мною человек рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить мне. Такой вид уважения возможен лишь только если человек сам достиг независимости может сам стоять на своих ногах без посторонней помощи, без потребности властвовать над кем-то и использовать кого-то.
Стоит помнить, что уважать человека невозможно, не зная его; забота и ответственность были бы слепы, если бы их не направляло знание. Знание пусто без заинтересованности. Это знание проникает в самую сущность только когда я могу переступить пределы собственного интереса, переступить субъективность, отказаться от нарцисстических мечтаний о всезнании и всемогуществе, и увидеть другого человека в его собственном проявлении.
Истинно познать человека мы можем через любовь. В акте слияния я познаю тебя, я познаю себя, я познаю всех – и я «не знаю» ничего. Я обретаю таким путем – благодаря переживанию единства – знание о том, чем человек жив и на что способен. В акте любви, отдавания себя, в акте проникновения вглубь другого человека, я нахожу себя, я открываю себя, я открываю нас обоих, я открываю человека.
Часть 3. Любовь между родителями и детьми
Младенец не может осознать себя и мир, как нечто, существовавшее вне его. Он воспринимает только положительное действие тепла и пищи, и не отличает еще тепло и пищу от их источника: матери. Мать – это тепло, мать – это пища, мать – это эйфорическое состояние удовлетворения и безопасности, которое по Фрейду называется состояние нарциссизма. Внешняя реальность, люди и вещи имеют значение лишь в той степени, в какой они удовлетворяют или фрустрируют внутреннее состояние тела. Реально только то, что внутри.
Со временем, он становится способным воспринимать вещи как они есть, способен воспринимать жажду, удовлетворение молоком, грудь и мать как различные сущности. Все эти переживания кристаллизуются и объединяются в одном переживании: я любим, я любим, потому что это я. Это переживание любимости матерью –пассивное переживание. Материнская любовь безусловна. Все, что от меня требуется, это быть – быть ее ребенком.
Ребенок младше 8-10 лет еще неспособен любить; он благодарно и радостно принимает то, что он любим. С указанной поры ребенок впервые хочет сделать что-то для родителей, из желания быть любимым переходит в желание любить, в сотворение любви. И уже в юношеском возрасте, предстоит преодолеть свой эгоцентризм; другой человек утратит значение всего лишь средства для удовлетворения его собственных потребностей. Потребности другого человека становятся также важны, как собственные – на деле же они становятся даже более важными. Давать становится куда более приятно, более радостно, чем получать; любить даже более важно, чем быть любимым.
Детская любовь следует принципу: «Я люблю, потому что я любим». Зрелая любовь следует принципу: «Я любим, потому что я люблю». Незрелая любовь говорит: «Я люблю тебя, потому что я нуждаюсь в тебе». Зрелая любовь говорит: «Я нуждаюсь в тебе, потому что я люблю тебя»
Материнская любовь всегда безусловно, мать любит потому что это уже её ребенок. Мать – это дом, из которого мы уходим. Функция матери – обеспечить ребенку безопасность в жизни. В идеальном случае материнская любовь не пытается помешать ребенку взрослеть, не пытается назначить награду за беспомощность. Мать должна иметь веру в жизнь, не должна быть тревожной, чтобы не заражать ребенка своей тревогой. Частью ее жизни должно быть желание, чтобы ребенок стал независимым, и отделился от нее.
Связь с отцом совершенно другая. Отец не представляет никакого такого природного дома, он имеет слабую связь с ребенком в первые годы его жизни, он представляет другой полюс человеческого существования: мир мысли, вещей, созданных – человеческими руками, закона и порядка, дисциплины, путешествий и приключений. Отец – это тот, кто учит ребенка, как узнавать дорогу в мир. Функция отца – учить его, руководить им, чтобы он смог справляться с проблемами, которые ставит перед ребенком то общество, в котором он родился. Отцовская любовь должна быть направляема принципами и ожиданиями; она должна быть терпеливой и снисходительной, а не угрожающей и авторитетной. Она должна давать растущему ребенку все возрастающее чувство собственной силы и, наконец, позволить ему стать самому для себя авторитетом и освободиться от авторитета отца.
Младенец нуждается в материнской безусловной любви и заботе как физиологически, так и психически. А ребенок старше шести лет начинает нуждаться в отцовской любви, авторитете и руководстве отца.
В конечном счете, зрелый человек приходит к тому моменту, когда он сам становится и своей собственной матерью и своим собственным отцом. Он обретает как бы материнское и отцовское сознание. Зрелый человек внешне становится свободен от материнской и отцовской фигур, он строит их внутри себя. Более того, зрелый человек соединяет в своей любви материнское и отцовское сознание несмотря на то, что они, казалось бы, противоположны друг другу. Если бы он обладал только отцовским сознанием, он был бы злым и бесчеловечным. Если бы он обладал только материнским сознанием, он был бы склонен к утрате здравого суждения и препятствовал бы себе и другим в развитии.
Что характерно для всех невротических развитии, так это то, что одного начала – или отцовского, или материнского – недостаточно для развития.
Часть 4
Любовь - это не обязательно отношение к определенному человеку; это установка, ориентация характера, которая задает отношения человека к миру вообще, а не только к одному «объекту» любви. Если человек любит только какого-то одного человека и безразличен к остальным ближним, его любовь это не любовь, а симбиотическая зависимость или преувеличенный эгоизм. Если я действительно люблю какого-то человека, я люблю всех людей, я люблю мир, я люблю жизнь. Если я могу сказать кому-то «я люблю тебя», я должен быть способен сказать «я люблю в тебе все», «я люблю благодаря тебе весь мир, я люблю в тебе самого себя».
Итак, Фромм выделяет следующие виды любви:
a. Братская любовь
Наиболее фундаментальный вид любви, составляющий основу всех типов любви, т.к. под ней подразумевается ответственность, забота, уважение, знание какого-либо другого человеческого существа, желание продлить его жизнь. Братская любовь- это любовь между равными; но даже равные не всегда «равны». Как люди, все мы нуждаемся в помощи. Сегодня я, завтра ты. Но потребность в помощи не означает, что одни беспомощен, а другой всесилен. Беспомощность это временное состояние; способность обходиться собственными силами это постоянное и общее состояние. Испытывая сострадание к беспомощному существу, человек учится любить и своего брата; любя себя самого, он также любит того, кто нуждается в помощи, слабое, незащищенное человеческое существо. Сострадание включает элемент знания и идентификации.
б. Материнская любовь
Материнская любовь – это любовь к беспомощному существу. Материнская любовь - это безусловное утверждение в жизни ребенка и его потребностей, состоящее из двух аспектов:
1. Забота и ответственность, абсолютно необходимые для сохранения жизни ребенка и его роста ;
2. Установка, которая внушает ребенку любовь к жизни, которая дает ему почувствовать, что хорошо быть живым, хорошо быть маленьким мальчиком или девочкой, хорошо жить на этой земле!
Материнская любовь на этой второй ступени заставляет ребенка почувствовать, как хорошо родиться на свет; она внушает ребенку любовь к жизни, а не только желание оставаться жизнеспособным. Молоко это символ первого аспекта любви, заботы и утверждения. Мед символизирует радость жизни, любовь к ней, и счастье быть живым. Большинство матерей способны дать любовь, заботу, но лишь меньшинство дает также и любовь к жизни. Чтобы быть способной давать любовь к жизни, мать должна быть не только хорошей матерью, но и счастливым человеком. Материнская любовь к жизни так же заразительна, как и ее тревога. Обе установки имеют глубокое воздействие на личность ребенка в целом.
Материнская любовь считается высшим и священным видом любви из-за альтруистического, бескорыстного характера. Однако, действительным достижением материнской любви является не любовь матери к младенцу, а ее любовь к растущему ребенку.
Огромное большинство матерей – любящие матери, пока ребенок мал и полностью зависим от них. Большинство матерей хотят детей, они счастливы с новорожденным ребенком и погружены в заботу о нем. Это отчасти некая их инстинктивная природа. Но наряду с важностью инстинктивного фактора существуют еще специфически человеческие психологические факторы, ответственные за этот тип материнской любви. Один из них может быть обнаружен в нарциссическом элементе материнской любви. Из-за того, что ребенок воспринимается как часть ее самой, любовь и слепое обожание матери могут быть удовлетворением ее нарциссизма, в её желании власти или обладания. Но ребенок должен расти и оторваться от материнской груди, стать совершенно независимым человеческим существом.
Сама сущность материнской любви –забота о росте ребенка – предполагает желание, чтобы ребенок отделилcя от матери, два человека, которые были едины, становятся отдельными друг от друга. Мать должна хотеть и поддерживать отдаление ребенка. Именно на этой стадии материнская любовь превращается в такую трудную задачу, потому что требует бескорыстности, способности отдавать все и не желать взамен ничего, кроме счастья любимого человека и именно здесь матери оказываются неспособны решить задачу материнской любви. Только действительно любящая женщина, которая крепко укоренилась в своем собственном существовании, может быть любящей матерью, когда ребенок начинает отделяться от нее. Материнская любовь к растущему ребенку, любовь, которая ничего не желает для себя, это, возможно, наиболее трудная форма любви из всех достижимых, и наиболее обманчивая из-за легкости, с которой мать может любить своего младенца.
в. Эротическая любовь
Данный вид любви жаждет полного слияния, единства с единственным человеком. Она по самой своей природе исключительна, а не всеобща; и самая обманчивая форма любви. Прежде всего ее часто путают с бурным переживанием «влюбленности», внезапного крушения барьеров, существовавших до этого момента между двумя чужими людьми. Данное переживание внезапной близости по самой своей природе кратковременно.
Любимого человека познаешь так же хорошо, как самого себя. Или, может, лучше сказать –познаешь так же мало, как самого себя. Если бы познание другого человека шло вглубь, если бы познавалась бесконечность его личности, то другого человека никогда нельзя было бы познать окончательно – и чудо преодоления барьеров могло бы повторяться каждый день заново. Но у большинства людей познание собственной личности, так же как и познание других личностей, слишком поспешное, слишком быстро исчерпывается. Для них близость утверждается прежде всего через половой контакт. Поскольку они ощущают отчужденность другого человека прежде всего как физическую отчужденность, то физическое единство принимают за преодоление отчужденности.
Говорить о собственной личной жизни, о собственных надеждах и тревогах, показать свою детскость и ребячливость, найти общие интересы – все это воспринимается как преодоление отчужденности. Даже обнаружить свой гнев, свою ненависть, неспособность сдерживаться – все это принимается за близость.
Половое желание требует слияния, но физическое влечение основывается не только на желании избавления от болезненного напряжения. Половое желание может быть внушено не только любовью, но также и тревогой и одиночеством, жаждой покорять и быть покоренным, тщеславием, потребностью причинять боль и даже унижать. Когда желание полового смятения вызвано любовью, то физическая близость лишена жадности, потребности покорять или быть покоренным, но исполнена нежности. Половое влечение создает на краткий миг иллюзию единства, однако без любви это единство оставляет чужих такими же чужими друг другу, какими они были прежде. Иногда оно заставляет их стыдиться и даже ненавидеть друг друга, потому что когда иллюзия исчезает, они ощущают свою отчужденность еще сильнее, чем прежде.
Эротическая любовь, как любовь, имеет одну предпосылку. Что я люблю глубинной сутью моего существа – и воспринимаю в другом глубинную суть его или ее существа. В сущности все человеческие существа одинаковы. Мы все часть Единства, мы – единство, а раз так, то не должно быть никакой разницы, кого любить. Любовь должна быть по существу актом воли, решимостью полностью соединить жизнь с жизнью другого человека. Для современной западной культуры эта идея оказалась от начала и до конца неприемлемой. Считается, что любовь должна явиться результатом спонтанной, эмоциональной вспышки, внезапно возникшего непреодолимого чувства. Эта точка зрения не желает видеть такой важный фактор эротической любви, как воля. Любовь к кому-либо это не просто сильное чувство, – это решимость, это разумный выбор, это обещание. Если бы любовь была только чувством, то не было бы основания обещать любить друг друга вечно. Чувство приходит и уходит. Как я могу знать, что оно останется навечно, если мое действие не включает разумного выбора и решения?
г. Любовь к себе
Идея, выраженная в библейском «возлюби ближнего как самого себя», подразумевает, что уважение к собственной целостности и уникальности, любовь к самому себе и понимание себя не могут быть отделены от уважения, понимания и любви к другому индивиду. Любовь к своему собственному «я» нераздельно связана с любовью к любому другому существу. Подлинная любовь это выражение созидательности и она предполагает заботу, уважение, ответственность и знание. Это не аффект, в смысле подверженности чьему-то воздействию, а активная борьба за развитие и счастье любимого человека, исходящая из самой способности любить. Мое собственное «я» должно быть таким же объектом моей любви, как и другой человек. Утверждение моей собственной жизни; счастья, развития, свободы коренится в моей собственной способности любить, т. е. в заботе, уважении, ответственности и знании.
Эгоистичная любовь к себе проявляется когда человек интересуется только собой, желает всего только для себя, на внешний мир он смотрит только с точки зрения того; что он может получить от него. У такого человека отсутствует интерес к потребностям других людей и уважение к их достоинству и целостности. Он не может видеть ничего, кроме самого себя; всѐ и вся он оценивает с позиции полезности ему; он в принципе не способен любить.
Эгоистичный человек ненавидит себя, т.к отсутствие нежности и заботы о себе, оставляет его пустым и фрустрированным. Он тревожно силится урвать у жизни удовольствия, получению которых сам же и препятствует. Кажется, что он слишком много заботится о себе, но, в действительности, он только делает безуспешные попытки скрыть и компенсировать свой провал в деле заботы о своем собственном «я».
Эти идеи любви к себе нельзя суммировать лучше, чем цитируя на эту тему Мейсгера Экхарта: "Если ты любишь себя, ты любишь каждого человека так же, как и себя. Если же ты любишь другого человека меньше, чем себя, то в действительности ты не преуспел в любви к себе, но если ты любишь всех в равной мере, включая и себя, ты будешь любить их как одну личность, и личность эта есть и бог и человек. Следовательно, тот великая и праведная личность, кто, любя себя, любит всех других одинаково".
Часть 5.
Если любовь это способность зрелого, созидательного характера, то отсюда следует, что способность любить у индивида, живущего в какой-либо определенной культуре, зависит от влияния этой культуры на характер обычного человека. Объективное наблюдение за нашей западной жизнью не вызывает сомнения, что вместо истинной любови место занято неким количеством разных форм псевдолюбви, которые, на деле, являются многочисленными формами разложения любви.
Современный капитализм нуждается в людях, которые кооперированы в большие массы и слаженно трудятся сообща; которые хотят потреблять все больше и больше; чьи вкусы стандартизированы, легко могут быть направляемы извне и предвосхищены. Он нуждается в людях, которые чувствуют себя свободными и независимыми, неподвластными какому-либо авторитету или принципу, или совести – и при этом готовы подчиняться приказу, делать то, что от них требуют; без конфликта прилаживаются к социальной машине; ими можно руководить без применения силы, вести без ведущих, заставлять двигаться без какой-либо определенной цели – за исключением цели делать товар, быть в движении, идти вперед.
Современный человек отчужден от себя, от своих ближних, от природы. Он превращен в товар, свои жизненные силы он воспринимает как инвестицию, которая должна приносить ему максимальную прибыль, возможную при существующих рыночных условиях. Человеческие отношения в сущности являются отношениями отчужденных автоматов, каждый из которых основывает свою безопасность на том, чтобы держаться поближе к стаду и не отличаться от других в мысли, чувстве или действии. Наша цивилизация предлагает много паллиативов, помогающих людям не осознавать своего одиночества: во-первых, строгий шаблон труда, который помогает людям оставаться вне осознания своих самых основных человеческих желаний, стремления к единству и т.к. этот шаблон не справляется с задачей, человек пытается преодолеть неосознанное отчаяние при помощи шаблона развлечений, пассивного потребления звуков и зрелищ, предлагаемых развлекательной индустрией, а также удовлетворения от покупки новых вещей и скорой замены их другими.
Хорошо накормленный, хорошо одетый, сексуально удовлетворенный, но не обладающий собственным „я“, не имеющий никаких, кроме самых поверхностных, контактов со своими ближними.
Человеческое счастье сегодня = развлекаться , получать удовольствие от потребления товаров, зрелищ, пищи, напитков, сигарет, людей, лекций, книг, кинокартин. Мир это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы – сосунки, вечно чего-то ждущие, вечно на что-то надеющиеся – и вечно разочарованные. Наш характер приспособлен к тому, чтобы обменивать и получать, торговать и потреблять; все предметы, как духовные, так и материальные, становятся предметом обмена и потребления.
Любовь, как взаимное сексуальное удовлетворение (по Фрейду), или любовь, как «слаженная работа» и убежище от одиночества (по Салливену) это две «нормальные» формы разложения любви в современном западном обществе, социально моделированной патологии любви. Существует много индивидуальных форм патологии любви, которые приводят к сознательному страданию:
1. Невротическая любовь при которой один или оба «любовника» остаются привязанными к фигуре одного из родителей, и уже будучи взрослыми, переносят чувства, ожидания и страхи, которые испытывали по отношению к отцу или матери, на любимого человека. Эти люди никогда не освобождаются от образа детской зависимости и, став взрослыми, ищут этот образ в своих любовных требованиях. В этих случаях человек остается в смысле чувств ребенком двух или пяти, или двенадцати лет, хотя интеллектуально и социально он находится на уровне своего времени. В наиболее тяжелых случаях эмоциональная незрелость ведет к нарушениям в социальной дееспособности такого человека; в менее тяжелых случаях конфликт ограничивается сферой интимных личных отношений.
2. «Великая любовь», это любовь-поклонение. Если человек не достиг уровня, на котором он обретает чувство аутентичности, собственного «я», благодаря продуктивной реализации своих собственных возможностей, он имеет склонность «поклоняться» любимому человеку. Он отчужден от своих собственных сил и проецирует их на любимого человека, которого почитает как высшее благо (summum bonum), воплощение любви, света, блаженства. В этом процессе он лишает себя всякого ощущения собственной силы, теряет себя в любимом человеке вместо того, чтобы находить себя в нем. Эта любовь-поклонение часто описывается как истинная любовь; но на самом деле она лишь обнаруживает голод и отчаяние поклоняющегося.
3. «Сентиментальной любовью». Ее сущность в том, что любовь переживается только в фантазии, а не в здесь и сейчас существующих отношениях с другим реальным человеком. Наиболее широко распространенная форма этого типа любви это заместительное любовное удовлетворение, переживаемое потребителем кинокартин и романов с любовными историями, песен о любви. Все неосуществленные желания любви, единства и близости находят удовлетворение в потреблении такой продукции. Пока любовь существует как сон наяву, они могут принимать в ней участие; но как только они спускаются в мир реальности отношений двух реальных людей, – они становятся холодны. Другой аспект сентиментальной любви представляет собой абстракция любви во времени. Пара может быть глубоко растрогана воспоминаниями о своей прежней любви, хотя когда это прошлое было настоящим, никакой любви не чувствовалось, – или фантазиями о своей будущей любви. Как много помолвленных или молодоженов мечтают о блаженстве любви, которая придет в будущем, тогда как в данный момент, в котором они живут, они уже начинают скучать друг с другом. Эта тенденция совпадает с общей установкой, характерной для современного человека. Он живет в прошлом или в будущем, но не в настоящем. Он сентиментально вспоминает свое детство и свою мать или строит счастливые планы на будущее. Переживается ли любовь заместительно, как участие в фиктивных переживаниях других людей, переносится ли она из настоящего в прошлое или будущее, такая абстрактная и отчужденная форма любви служит наркотиком, который облегчает боль реальности, одиночества и отчуждения.
3. Любовь основанная на проективных механизмах. Как проявляется? Человек сосредотачивает внимание на недостатках и слабостях «любимого» человека для того, чтобы уйти от своих собственных проблем. Такой человек оказывается способным прекрасно разобраться в маленьких недостатках другого человека и блаженно проходят мимо своих собственных, игнорируя их, – всегда поглощенные стремлением обличать или реформировать другого человека. Другая форма проекции это проекция своих собственных проблем на детей. Прежде всего такая проекция часто проявляется в желании иметь ребенка. В таких случаях желание иметь ребенка задается главным образом проекцией проблем своего собственного существования на ребенка. Когда человек чувствует, что он не в состоянии придать смысл своей собственной жизни, он старается обрести этот смысл в ребенке. Но так можно ввергнуть в беду как самого себя, так и своего ребенка. Себя потому, что проблема существования может быть разрешена каждым человеком только внутри самого себя, а не при помощи посредника; ребенка потому, что в человеке могут отсутствовать качества, которые необходимы для воспитания ребенка. Дети служат проективным целям и тогда, когда встает вопрос о расторжении несчастливого брака. Главный аргумент родителей в такой ситуации тот, что они не могут разойтись, чтобы не лишать ребенка благодеяний единой семьи. Всякое тщательное изучение показало бы, однако, что атмосфера напряженности и несчастливости внутри «единой семьи» более вредна для ребенка, чем открытый разрыв – который по крайней мере учит, что человек в состоянии посредством смелого решения изменить непереносимую ситуацию. Следует упомянуть здесь еще одну часто встречающуюся ошибку, что любовь обязательно означает отсутствие конфликтов. Действительные конфликты между двумя людьми служат не тому, чтобы что-то скрыть или свалить на другого человека, а переживаются на глубоком уровне внутренней реальности, из которой они исходят. Такие конфликты не разрушительны. Они ведут к прояснению, они рождают катарсис, из которого оба человека выходят обогащенными знанием и силой.
Любовь возможна, только если два человека связаны друг с другом центрами существования, а значит каждый из них воспринимает себя из глубины своего существования. Только в таком « центральном переживании» состоит человеческая реальность, только здесь жизненность, только здесь основа любви. Любовь, так переживаемая, это постоянный риск, это состояние не отдыха, а движения, роста, работы сообща; наличие гармонии или конфликта, радости или печали является вторичным по отношению к основному факту, что два человека чувствуют полноту своего существования, в единстве друг с другом каждый из них обретает себя, а не теряет. Есть только одно доказательство наличия любви: глубина отношений, жизненность и сила каждого из любящих: это плод, по которому узнается любовь.
Часть 6
Любовь это личное переживание, которое каждый может пережить только сам и для себя.
Для того, чтобы овладеть искусством любви нужна дисциплина и сосредоточенность, терпение и высшая заинтересованность в обретении мастерства в этом искусстве. В отношении искусства любви это означает, что тот, кто стремится стать мастером в этом искусстве, должен начать с практикования дисциплины, сосредоточенности, терпения во всех сферах жизни.
Как нужно практиковать дисциплину? Надо, чтобы она стала выражением собственной воли человека, воспринималась как что-то приятное. Надо постепенно приучить себя к такому поведению, чтоб нехватка дисциплины сразу почувствовалась, если перестанешь ее исполнять. Сосредоточенность еще более трудна для проектирования в нашей культуре, где все, кажется, направлено против способности сосредоточения. Самый главный шаг в обучении сосредоточенности это научиться оставаться наедине с собой, без чтения, слушания радио, курения и выпивки. Да, быть в состоянии сосредоточиться это значит быть в состоянии оставаться наедине с собой, – и эта способность является необходимым условием способности любить. Сосредоточенность можно развить с помощью медитаций и можно научиться быть сосредоточенным во всем, что бы ни делалось: в слушании музыки, в чтении книги, в разговоре с человеком, в рассматривании чего-либо. То, что делается в данный момент, должно быть единственной вещью, которой следует отдаваться целиком. Если сосредоточиться, то не имеет значения, что делать; как важные, так и неважные вещи получают новое измерение, потому что на них сосредоточено все внимание. Обучение сосредоточенности требует избегать, насколько это возможно, тривиальных разговоров, т. е. разговоров несущественных. Если два человека говорят о росте деревьев, которые они оба знают, или о вкусе хлеба, который они вместе ели, или об общем чувстве в своей работе, то такая беседа может быть уместной при условии, что они переживают то, о чем говорят, а не толкуют об этом отвлеченно; с другой стороны, беседа может касаться вопросов политики или религии, и все же быть тривиальной.Так получается, когда два человека говорят штампами, когда они не вкладывают душу в то, о чем говорят.
Быть сосредоточенным в отношениях с другими людьми это значит, в первую очередь, быть в состоянии слушать. Большинство людей слушают других или даже дают советы, фактически не слушая. Они не принимают слова другого человека всерьез, они не принимают всерьез и свои собственные советы.
Быть сосредоточенным это значит жить полностью в настоящем, в здесь – и – сейчас. Обычный человек восприимчив к своим телесным процессам: он замечает в них перемены и даже незначительную боль; такая же восприимчивость к собственным духовным процессам намного более труднодостижима, потому что многие люди никогда не знали человека, живущего оптимально. Они принимают за норму психическую жизнь своих родителей и близких или социальной группы, в которой рождены, но пока они сами не отличаются от них, то чувствуют себя нормально и не заинтересованы в каких-либо наблюдениях. Вполне очевидно, что чтобы стать восприимчивым к себе, надо иметь образ полной здоровой человеческой жизни. А как достичь такого переживания, если его не было ни в детстве, ни в позднейшей жизни? Ясно, что на этот вопрос нет простого ответа. Хотя мы учим знанию, мы оставляем без внимания такое обучение, которое в высшей степени важно для человеческого развития: обучение посредством простого присутствия зрелого, любящего человека. В предшествующие эпохи нашей культуры, наиболее высоко ценимым был человек выдающихся духовных качеств, например учитель который был не только источником информации, но источником определенных человеческих установок. В современном капиталистическом обществе – людьми, внушающими восхищение и желание подражать, являются кто угодно, но только не носители выдающихся духовных качеств. В глазах общественности значительны те, кто дает обычному человеку чувство заместительного удовольствия: кинозвезды, исполнители песен, обозреватели и т.п. - вот образцы для подражания. На эту роль их зачастую выдвигает то, что им удалось добиться известности. Все же ситуация не представляется совсем уж безнадежной, следует знакомить молодежь с живущими ныне и историческими личностями, жизнь которых доказывает, чего могут достичь настоящие люди, а не увеселители в широком значении этого слова. Если же нам не удастся способствовать такому представлению о зрелой жизни, тогда мы действительно станем лицом к лицу с вероятностью, что вся наша культурная традиция прервется. Эта традиция основывается на передаче прежде всего не определенных видов знания, а определенных видов человеческих черт. Если грядущие поколения никогда больше не увидят этих черт, то культура пяти тысячелетий рухнет, даже если будет дальше передано и развито ее знание.
Главное условие в достижении любви составляет преодоление собственного нарциссизма. При нарциссической ориентации человек воспринимает как реальность только то, что существует внутри него самого, явления внешнего мира имеют для него реальность не сами по себе, а только с точки зрения их полезности или опасности для него. А значит человек должен покинуть субъективность и развивать объективность: это значит видеть людей и вещи как они есть, объективно, возможность отделять эту объективную картину от картины, сформированной собственными желаниями или страхами. Все формы психозов показывают доходящую до крайности неспособность объективности.
Для безумца единственная реальность та, которая существует внутри него, реальность его страхов и желаний. Явления внешнего мира он видит, как символы своего внутреннего мира, свое творение. Безумец и фантазер полностью лишены объективного взгляда на внешний мир. Но все мы в большей или меньшей степени безумны, все мы в большей или меньшей степени имеем необъективный взгляд на мир, взгляд, искаженный нашей нарциссической ориентацией.
Способность думать объективно - это разум. Эмоциональная установка, основанная на разуме, это смирение. Быть объективным, пользоваться собственным разумом возможно только при достижении установки на смирение, при избавлении от мечтаний о всезнании и всемогуществе, которые свойственны детству. В отношении данного рассмотрения практики искусства любви это означает: любовь, будучи зависима от относительного отсутствия нарциссизма, требует развития смирения, объективности и разума.
Смирение и объективность нераздельны, как и любовь. Я не могу быть по-настоящему объективным к своей семье, если не могу быть объективным к чужим людям, и наоборот. Если я хочу научиться искусству любви, я должен стремиться к объективности в любой ситуации и стать восприимчив к ситуациям, где я не объективен. Я должен стараться видеть разницу между моим образом человека и его поведения, воспринимаемыми мной субъективно, и реальным человеком, существующим безотносительно к моим интересам, потребностям и страхам. Достижение объективности и разума это половина пути к достижению искусства любви, и они должны быть достигнуты в отношении ко всем людям, с которыми приходится вступать в контакт. Практика искусства любви также требует практики веры. Рациональная вера коренится в созидательной интеллектуальной и эмоциональной деятельности. . Процесс творческого мышления в любой области человеческих усилий часто начинается с того, что может быть названо «рациональным образом», который представляет собой результат серьезного предыдущего исследования, рефлективного мышления и наблюдения. Мышление и суждение не составляют единственной области опыта, в которой проявляется рациональная вера. В сфере человеческих отношений вера является непременной чертой всякой серьезной дружбы или любви. «Иметь веру» в другого человека это значит быть уверенным в надежности и неизменности его фундаментных установок, самой сути его личности, его любви. Под этим я имею в виду не то, что человек не может менять своих мнений, а то, что его основные мотивации остаются одними и теми же; например, что его уважение к жизни и человеческому достоинству составляет часть его самого и не может измениться. В этом же смысле мы верим в самих себя. Мы отдаем себе отчет в существовании собственного «я», неизменной сути нашей личности, сохраняющейся на протяжении всей нашей жизни вопреки различным обстоятельствам, и независимо от определенных изменений в мнениях и чувствах. Эта суть, составляющая реальность того, что обозначается словом «я», и составляет основу нашего убеждения в нашей аутентичности. Если мы не имеем веры в постоянство нашего «я», наше чувство аутентичности оказывается под угрозой и мы становимся зависимы от других людей, чье одобрение становится основой нашего чувства аутентичности. Только человек, который имеет веру в себя, способен верить в других, потому что он уверен, что в будущем будет таким же, каким он является и сегодня, а следовательно, он будет чувствовать и действовать так, как и теперь.Чтобы верить, нужна отвага, способность идти на риск, готовность принять даже муки и разочарование. Кто дорожит безопасностью и спокойствием, как первостепенными условиями жизни, тот не может верить; кто ушел в глухую оборону, где средствами безопасности служат дистанция и собственность, тот сам делает себя узником. Чтобы быть любимым и любить, необходима отвага, отвага считать определенные ценности достойными высшего внимания, а также отвага ради этих ценностей ставить на карту все.
И ещё одна крайне необходимая установка для практикования искусства любви -это активность: если я люблю, я нахожусь в состоянии постоянного активного интереса к любимому человеку. Но не только к нему или к ней. Быть полностью бодрствующим это условие того, чтобы не скучать самому и не заставлять скучать других, – и конечно же, не скучать и не быть скучным для другого – это одно из главных условий любви. Быть действенным в мысли, в чувстве, активно видеть и слышать на протяжении всего дня, избегать внутренней лени, то ли в форме откладывания чего-то на потом, то ли в форме спланированного пустого времяпровождения, – это обязательное условие для практикования искусства любви.