Прим. - это перевод 1 главы 1 части книги “Barbarians and Bishops: Army, Church and State in the age of Arcadius and Chrystostom” pp. 7-10 под авторством Д. Х. В. Г. Либешутца.
Тот факт, что оборона империи стала в значительной степени зависеть от войск неримского, в частности германского, происхождения, примечателен, и должен казаться еще более примечательным, если вспомнить, что римляне когда-то были воинственными и милитаризованными в совершенно исключительной степени. Естественно задаться вопросом, когда и почему произошло такое развитие событий и как оно повлияло на боеспособность армии, и в этой главе будет предпринята попытка дать некоторые ответы.
Использование иностранных войск в составе римской армии относится к очень давнему периоду [1]. Тем не менее есть основания полагать, что период, когда варварские войска стали главной ударной силой, пришелся на эпоху тетрархии и особенно на правление Константина. Решающий шаг, по-видимому, был сделан, когда Константин создал мобильную армию, с которой напал на Максенция и завоевал империю для себя. Похоже, что эта армия была набрана в основном из варваров [2], частично из военнопленных, поселенных тетрархами [3] в Галлии, частично из пленных, взятых им самим, частично из добровольцев, пришедших из-за границы. Судя по всему, Константин создал или, по крайней мере, первым собрал в большом количестве новые auxilia, которые, судя по их названию и по большому количеству более поздних свидетельств, были набраны в основном из неграждан и стали главной ударной силой римской армии. Арка Константина посвящена вкладу в победу Константина одного из этих подразделений, Cornuti [4]. Константин также, вероятно, создал вместо преторианской гвардии тип гвардейского подразделения, schola, в котором служили и командовали в основном, но не исключительно, германцы. [5] Отныне [7 с.] германцы различного племенного происхождения не переставали играть важную роль в римских армиях: [6] алеманны занимали видное место в середине четвертого века [7]; франки занимали ключевые должности на протяжении большей части века, по крайней мере, до смерти Феодосия в 394 году. [8]
Наши подробные знания о Позднеримской офицерской страте базируются на сохранившейся части труда Аммиана с 353/4 года. Очевидно, что к этому времени германские офицеры были многочисленны и занимали важные должности. Но даже тот факт, что германские офицеры часто латинизировали свои имена [9], означает, что мы скорее недооцениваем, чем преувеличиваем их численность. О том, что франков, например, было много на важных должностях и что их положение вызывало недовольство, свидетельствует история узурпации Сильвана в 355 году. Сильван, magister militum в Галлии, был франком, чей отец Бонит дослужился до генерала при Константине. [10] Некоторые придворные подделали доказательства того, что Сильван намеревался сделать себя императором. Сильван был уверен, что если он попытается опровергнуть обвинение, ему никто не поверит. Поэтому он предпринял шаг, на который, по мнению Аммиана, он никогда бы не пошел, будучи человеком, "преданным империи": он провозгласил себя императором. Некоторое время спустя он был убит некоторыми из своих собственных солдат, подкупленных полководцем Констанция Урсицином. [11] Интересны два аспекта этого дела. Во-первых, Сильван рассматривал возможность укрыться у свободных франков за пределами Империи, но решил отказаться от этого, опасаясь, что они либо убьют, либо выдадут его. [12] Чувство солидарности между свободными франками и франками, находящимися на службе у Империи, было невелико. С другой стороны, у франков на имперской службе было чувство общности интересов. Интрига против Сильвана также угрожала Малариху, франкскому трибуну gentiles (прим. - одна из палатинских схол, упоминяются в ND с приписками юниоры и сеньоры), и рассматривалась многочисленными франками при дворе, включая трибунов схолы, как нападение на них всех. Поэтому они объединились, чтобы разоблачить обман. [13]
О значении германских офицеров в середине IV века говорит и то, что многие из них дослужились до высшего звания magister militum. Среди наиболее выдающихся были Агило при Констанции (прим. - алеманн, занимал должность трибуна схолы в 354-360 гг., mag. peditum в 360-362 гг.), Виктор при Юлиане, Иовиане и Валенте (прим. - сармат, дослужился до mag. militum в 363 году, консул в 369 году, участник Адрианопольской битвы, отмечен, как герой, пытавшийся спасти Валента) и Аринфей при Валенте (прим. - вики). [14] Эти люди имели значительное [8 с.] влияние на престолонаследие в Империи. Невитта (прим. - вики), очевидно, был одним из главных помощников Юлиана. В качестве magister equitum per Gallias он сменил Gemoarius (прим. - не знаю, опечатка ли, но в PLRE имя записано, как Gomoarius, русифицированный вариант - Гомоарий), возможно, алемана, в 361 году [15], а в следующем году стал magister equitum praesentalis, сменив Агила, еще одного алемана [16]. После гибели Юлиана во время персидского похода экспедиционные силы, состоявшие как из восточных, так и западных полевых армий, должны были выбрать нового императора. На решающей встрече обе армии были представлены варварами. Невитта и Дагалайф были представителями Запада, Аринфей и Виктор представляли солдат Востока. [17] В конце концов они выбрали Иовиана, офицера римского происхождения.
Еще большего могущества добилась череда германцев, занимавших звание magister militum на Западе в последние годы правления императора Валентиниана I. [18] После смерти этого императора Меробавд, magister peditum praesentalis, сыграл ведущую роль в провозглашении совместным императором младшего сына умершего императора Валентиниана II. [19] Чуть позже его влияние отделило большую часть армии, перебрасываемой на помощь Восточной империи против готов, и удержало ее в Галлии для защиты провинций от возможных нападений германцев. [20] Он был дважды консулом и, возможно, назначен в третий раз - почти уникальная честь для человека, не принадлежавшего к императорской семье. Согласно одному источнику, именно Меробавд, дезертировав от Грациана, сделал возможной узурпацию Магна Максима. В итоге Максим приказал ему покончить с собой [21]. Чуть позже еще более влиятельное положение занял франк Арбогаст [22]. Он был ведущим полководцем молодого императора Валентиниана II и получил этот статус после смерти своего предшественника Баутона благодаря личному влиянию на войска [23]. Согласно Иоанну Антиохийскому, он фактически был сыном Баутона, так что можно сказать, что он унаследовал его командование [24]. В 387 году Валентиниан II был временно изгнан из своей части империи узурпатором Максимом. Когда Феодосий разбил Максима, [9 с.] Арбогаст был одним из его влиятельных генералов и по указанию Феодосия остался с восстановленным Валентинианом II на Западе в качестве главного советника не только в военных, но и в гражданских делах [25]. Есть подозрения, что Феодосий был рад использовать Арбогаста для контроля над последним оставшимся в живых императором из династии Валентинианов, который рано или поздно мог стать соперником либо самого Феодосия, либо его сыновей Аркадия и Гонория. Можно предположить, что Феодосий планировал обеспечить лояльность Арбогаста, женив своего сына Аркадия на Евдоксии, сестре Арбогаста - если Иоанн Антиохийский прав [26]. Как бы то ни было, планы Феодосия в отношении Арбогаста пошли крахом. Арбогаст поссорился с Валентинианом II, убил его - или довел до самоубийства - и назначил преемником ранее неизвестного Евгения. Это зашло слишком далеко для Феодосия, который отказался признать Евгения и приступил к свержению и убийству Арбогаста и его императора.
Следующим в ряду могущественных германцев был Стилихон. Стилихон играл ведущую роль в кампании Феодосия против Арбогаста и Евгения. Когда Феодосий умер вскоре после своей победы (394 г.), Стилихон стал регентом при Гонории, юном сыне Феодосия. По отношению к молодому западному императору он занимал положение, подобное тому, которое ранее занимал Арбогаст при Валентиниане II, и был фактическим правителем Запада до своей казни в 408 году [27].
Я рассмотрел карьеру германцев, оказавших решающее влияние на управление империей. Они были лишь самыми выдающимися из большого числа германских и других офицеров варварского происхождения, занимавших высокие посты в эти годы. Из шестнадцати magistri militum, о которых известно, что они командовали при Феодосии I, девять, по крайней мере, не были римлянами по происхождению [28]. Высокая доля генералов с иностранными именами подразумевает, что столь же высокая доля офицеров также была неримского происхождения. Списки PLRE подтверждают, что их число было большим, даже если доля офицеров низшего ранга была меньше, чем в высшем командовании. То, что иностранцы должны быть наиболее сильно представлены в высших чинах, вызывает удивление. Объяснение этому будет предложено позже [29]. [10 с.]
Библиографические ссылки и примечания автора
(прим. - с сохранением языка оригинала. Можно снова заметить, что ссылки сокращенные, потому что это перевод отдельной книжной главы напрямую из текста. Теперь точно я займусь библиографическим списком, но гораздо позже.)
1. M. Speidel, 'Ethnic units in the imperial army', ANRW ii. 3, 202-31, on important 3rd- cent. developments. Earlier still: H. Callies, 'Die fremden Truppen im römischen Heer des Prinzipats und die sogenannten nationalen Numeri', Beiträge zur Geschichte des römischen Heeres, Ber. RGK xlv (1964); M. Bang (1906). See also G. Gigli (1942).
2. Zos. ii. 15, D. Hoffmann (1969) 130-41, 169-73, 199-201.
3. References to settlement, G. E. M. de Ste Croix (1981) 513 ff.
4. D. Hoffmann (1969) 131-55.
5. Ibid. 281-5, 200-300; M. Waas (1965) 10; F. Fremersdorf, 'Christliche Leibwächter auf einem geschliffenem kölner Glasbecher', Festschrift R. Egger (Klagenfurt, 1952) i. 66-83.
6. A. Schenk von Stauffenberg (1948), M. Waas (1965), cf. Zos. iv. 12: Valentinian recruits Germans.
7. K. Stroheker (1965) 130-53, 'Alamannen im römischen Dienst'.
8. K. Stroheker, Zur Rolle des Heermeisters fränkischer Abstammung im späten vierten Jahrhundert', Historia iv (1955) 314-30.
9. Bonitus 2 (Frank), Victor 4 (Sarmatian), Magnentius (barbarian parents). References in PLRE i.
10. Amm. xv. 5. 16, 33; PLRE i s.v. Silvanus 2.
11 Amm. xv. 5. 30-2.
12. Amm. xv. 5. 16.
13. Amm. xv. 5. 6, 9-11.
14. References under names in PLRE i; also prosopography in M. Wass (1965) 79 ff.
15. Amm. xxi. 8. 1.
16. Amm. xiv. 10. 8.
17. Amm. xxv. 5. 2.
18. Perhaps Merobaudes and his immediate Western successors already enjoyed a special relationship with their troops like that documented for Stilicho, Bonifatius, Aetius, and other later generals. See below, p. 43.
19. PLRE is.v. Merobaudes 2; B. S. Roders, 'Merobaudes and Maximus in Gaul', Historia xxx (1981) 82-105.
20. Amm. xxxi. 7. 4.
21. Prosper Tiro s.a. 384 Chron. Minor. i. 461.
22. PLRE i. 95-7 s.v. Arbogastes; B. Croke, 'Arbogast and the death of Valentinian II', Historia xxv (1976) 235-44-
23. Zos. iv. 53. 1.
24. John Ant. fr. 187 = Eunap. fr. 58. 2 ed. R. Blockley, who assumes that the fragment is ultimately derived from Eunapius via an intermediary source which added material. That John of Antioch is here to be believed is argued by A. Demandt, (1980) 609-36, esp. 633, also RE Supp. xii. 609.
25. John Ant. fr. 187.
26. See below, p. 24.
27. PLRE i. 853-8 s.v. Stilicho.
28. PLRE i. 1114, cf.A. Demandt, RE Supp. xii. 553-790, s.v. magister militum. See also O'Flynn (1983).
29. See below, p. 23.