Лешка давил на газ изо всех сил, но старенькие Жигули ехать категорически отказывались. Что-то трещало под капотом. А потом и вовсе дым повалил. Приехали!
Он растерянно оглянулся вокруг. Справа лесок на пригорке, слева - поле и канава, поросшая кустарником. А хотел срезать немного, чтоб успеть до темноты, потому что фары у него не горят. Эх, что такое не везет! А так день хорошо начинался.
Лешка все лето работал в поле на комбайне, чтоб наконец докупить денег и осуществить свою мечту, которая ему жить не давала уже полтора года. Парень хотел машину. Свою собственную. Ему даже снилось, как он загуливает во двор и мать бежит на крыльцо:
-Сыночек! Какой ты у меня взрослый стал, совсем как отец!
Отец не пережил сердечный приступ, когда Лешке было всего двенадцать. Вставай, закачался, покинет и упал на пол. Скорая констатировала смерть. Был человек и нет человека. Он работал шофером на большой зеленой фуре, которая перевозила продукты. Самое яркое воспоминание Лешкиного детства было связано именно с этой машиной. Всякий раз, когда батя возвращался из рейса, и мальчишка бежал его встречать, он подхватывал Лешку, сажал в кабину, давал подержаться за огромный черный руль и делал круг почета по улице до самой речки, чтоб там можно было развернуться. Поэтому машина была не просто блажью, это была его, Лешкина, дань памяти отцу. На права он сдал еще прошлой зимой, а вот с деньгами было туго. Откладывал по копеечке, брал все подработки, но никак не подворачивался подходящий вариант, а сил ждать было все меньше. А тут вдруг мать сообщила, что в соседнем селе дед Жигули свои продает. Не новые, но вполне крепкие. Старый стал, видит плохо, чего машине зря под дождем гнить. А денег просит даже чуть меньше, чем Лешка насобирал в своей коробке из под кроссовок. Парень чуть не заплясал от радости.
-Погоди радоваться, может еще не понравится, - пыталась образумить его мама.
-Чего там не понравится? Главное, чтоб на ходу была, а остальное я сам доделаю, руки из нужного места растут! - парень еще раз пересчитал наличность, - завтра разбуди меня пораньше, до вечера как раз управляюсь.
-Может дядю Сашу попросить с тобой съездить? Он и машинах понимает, и все таки вдвоем сподручнее, мало ли что, дорога , - тревожилась мама.
Но дядя Саша не смог. Срочный заказ. И Лешка рванул чуть свет на автоубус до Бобрих. Там перекусил беляшом и пошел к указанному дому.
-Машина - зверь! Едет как дышит! - сгорбленный старичок с палочкой любовно погладил капот, - ласточка моя, мы с ней где только не были! А теперь вот пора прощаться! Ты бери, не думай, я ее как жену любил, может даже больше. Тут вот царапина небольшая, это мы в болоте застряли. Трактором тащили. Фары не горят. Не знаю, что такое. Может, обиделась, что я ее продать решил. Печка трещит, но так даже уютнее.
Лешка с восторгом трогал руками руль в кожаной оплетке, видавшие виды дворники и почти лысые колеса. Не замечал он ни потрескавшейся краски на левой двери, ни трещины в углу лобового стекла, ни потертых сидений. У него будет своя машина, своя собственная! И Ленка сразу прибежит мириться, как узнает.
Сначала все было хорошо. Ветер свистел в приоткрытое окно, осеннее солнце слепило глаза, машина весело катилась по пустому шоссе, а Лешка напевал песенку из старого мультфильма:
-Качу, качу, по свету качу.
Дальше слов он не помнил, но это было и не важно. Доехав до развилки, где одна дорога шла через еще одно село, а вторая, покороче, по полям, он уверенно свернул на грунтовку. Во-первых, быстрее дома будет. Во-вторых, опыта вождения у него кот наплакал, так спокойнее.
А вот дальше план дал сбой. Через пару километров ему встретились еще одна развилка, а потом еще одна. Лешка интуитивно сворачивал всякий раз левее, но знакомый пейзажи так и не начинались. Поняв, что, похоже, ошибся, он решил развернуться и тут закапризничала машина. Закашлялась, громко затарахтела. задрожала как раненый зверь, а в итоге вовсе перестала ехать.
Парень чертыхнулся и открыл дверь. Дернул капот. Столб горячего белого пара вырвался наружу, обжег ему руку. Закипела. Придется ждать, пока остынет.
Лешка обошел машину по кругу. Жаль, конечно, что так вышло, он хотел засветло приехать. Но радость все равно была больше. У него есть своя машина! Он добился!
Ноги гудели до усталости, глаза слипались. Больше двенадцати часов на ногах. Лешка устроился в кресле, покрутил колесико, откидывая спинку. Отдохнет полчасика и снова в путь. Авось, до полной темноты успеет на трассу выбраться, а там фонари и без фар можно ехать, если не быстро. Магнитола негромко что-то напевала, в салоне было тепло и уютно. Насколько вообще может быть уютно в Жигулях. Но бывший владелец старался изо всех сил: на сиденьях лежали мягкие мохнатые чехлы и даже парочка меховых подушек. Лешка подобрал одну с заднего сиденья, сунул под голову. Почти как дома. Пейзаж перед глазами радовал глаз осенними рыжими красками. Деревья уходили вверх по холму, образуя своеобразную живую арку. Скошенное поле золотилось в лучах заходящего солнца. На горизонте темнели верхушки елей. Парень смежил веки и картинка поплыла. Из лесной арки показались двое. Далеко, он не мог рассмотреть, кто конкретно. Силой воли он открыл глаза - никого. Пустое поле, лишь ветки берёз колышутся на ветру. Он снова закрыл глаза. Фигуры уверено шагали в его сторону. Теперь он точно мог рассмотреть двоих мужчин. Один очень худой и высокий как фонарный столб. Потрепанная рубаха как с чужого плеча.
Второй - полная противоположность. Пухлый пузатый коротышка с блестящей лысиной и в чёрном костюме с галстуком бабочкой. Леха потёр глаза. Кто ж в лес в пиджаке ходит? И чуть не вскрикнул - мужики исчезли. Сон как ветром сдуло.
Он потряс головой и распахнул дверь, впуская прохладный вечерний воздух. Заснул что ли и привиделось? Первый раз с ним такое. Достал бутылку воды и плеснул на руки, потом умыл лицо. Все это время исподволь всматривался в дорожку между деревьев, сам не зная, чего он хочет больше. Снова увидеть путников, или убедится , что ему показалось. Вдруг справа от него послышались шаги. Уверенные, тяжёлые. Он даже видел, как гнулась трава под чьей-то поступью, вот только самого идущего видно не было. Леха ущипнул себя за руку, да так больно, что сам ойкнул. Шаги притихли,
-Вот молодёжь! - послушался сухой надтреснутый голос, - раскорячил свою колымагу и в ус не дует, что людям пройти негде!