Профессор Олег Хлевнюк представил на конференции Школы исторических наук НИУ ВШЭ доклад «Между планом и рынком: экономические новации в СССР в 1920–1940-е гг.».
Он подчеркнул, что советские реформы, в отличие от дореволюционных, остаются малоисследованными, поскольку они не вычленяются из исторического процесса, что вызвано спецификой изменений, слабо влияющих на ключевые параметры системы.
Он напомнил, что сталинская «революция сверху» конца 1920-х годов, антинэповская контрреформа, стремление отказаться от товарно-денежных отношений создали каркас советской политической и экономической системы, положив в ее основание пятилетние планы.
Ни один из показателей первой пятилетки не был выполнен. Неудачи привели к попыткам сбалансировать административные и рыночные методы. Своего рода неонэп исследователь видит в ситуации середины 1930-х годов: отмена карточек в 1935 году, возможность приобрести товары и продукты за деньги, особенно в крупных городах, возвращение торговли как одной из важных отраслей экономики. В не опубликованной официально речи Иосиф Сталин говорил, что товарооборот и денежное хозяйство — немногие буржуазные инструменты экономики, которые следует использовать «до дна».
Эти преобразования не меняли суть системы, но поддерживали ее и рядовых людей. Крестьянские хозяйства укрепляли колхозную систему. Например, в 1938 году посевные площади личных хозяйств колхозников составляли 4,6% площадей колхозов, но на них выращивалось около 38,4% овощей и картофеля и 68% мяса и молока. Личные хозяйства были амортизатором потребления, и голод 1936 года был менее разрушительным благодаря им. Происходило неформальное расширение личных хозяйств колхозников за счет аренды колхозной земли.
В условиях Великой Отечественной войны и максимального напряжения экономики правительство отчасти согласилось с рыночной торговлей продуктами. Это укрепило позиции крестьянских хозяйств, особенно находящихся рядом с большими городами, а также кустарных производств, занимавшихся предоставлением услуг и производством товаров повседневного спроса. После окончания Великой Отечественной войны Наркомфин предложил сохранить эти экономические практики: разрешить кооперативам скупать и выпускать отдельные видов товаров, содержать купальни и постоялые дворы. Однако правительство не поддержало эти меры.
Описанные новации выглядят непоследовательными попытками интегрировать в советскую экономическую систему рыночные и квазирыночные элементы. Такие реформы сглаживали противоречия системы, но не вели к ее изменениям, они допускались как временные. Непоследовательность и кратковременность изменений были следствием самодостаточности централизованной государственной экономики.
Олег Хлевнюк подчеркнул: даже управляя страной длительное время, Сталин и его окружение оставались революционерами, считавшими насилие лучшим методом и не доверявшими реформам.
Экономические новации Никиты Хрущева сводились к аппаратным изменениям и сопровождались «атаками» на личные хозяйства крестьян, результаты косыгинских реформ конца 1960-х — начала 1970-х годов оказались ограниченными, а вопрос, были ли реформы Горбачева попыткой изменить систему или инструментом ее демонтажа, остается открытым. По мнению докладчика, необходимо начать комплексное изучение экономических реформ в СССР с точки зрения их планов, реализации, последовавшего эффекта, обращая особое внимание на их потенциал. Обязательным элементом должен стать учет масштабов распространения частной инициативы и неофициальных горизонтальных связей.
«Система была пористой, внутри нее возникали теневые, но эффективные явления и практики. Похоже, что именно из этих практик выросли изменения 1980-х годов, разрушившие систему», — резюмировал Олег Хлевнюк.