Этот автор плодовит и уверен в своих силах: его перу принадлежит пять, а может, и шесть книг, популярный книжный канал на Ютюбе, на котором он пристрастно и императивно разбирает произведения коллег, а для фолловеров (т.е. последователей в соцсетях) открыты его рабочие будни как топ-менеджера одного из издательств.
Кроме того, не без легкого пафоса бывалого и признанного специалиста этот мастер клавиатуры и Word'a приглашает начинающих авторов учиться (на возмездной основе) копирайтингу, продвижению своего творчества в массы и секретам литературного мастерства.
Впечатляющий потенциал? Безусловно. Почитаем?
Вашему вниманию предлагается аналитический разбор со спойлерами относительной новинки - романа «Лучанские» буктьюбера и писательницы Юлии Волкодав (на "Литресе" текст доступен с марта 2024года).
Давайте посмотрим, что же нам предлагает Юлия Волкодав к восторженному прочтению и в качестве примера, на котором стоит учиться.
Текст удобно анализировать по разделам :
- введение и обсуждение аннотации,
- анализ места и времени действия романа,
- рассмотрение фигуры главного героя,
- анализ второстепенных персонажей,
- обсуждение главной идеи произведения,
- небольшое исследование особенностей языка, словаря и диалогов
- резюме по изложенному
Счет ведем до трех-четырех минусов и переходим к следующему пункту, плюсы считаем, не скупясь.
Начинаем наше шоу.
Введение и аннотация
На площадке Литрес доступно аудио в начитке автора, так что с романом «Лучанские» я знакомилась в ее исполнении.
Книга стоит 249 рублей, оценка 4,1 (по пятибалльной шкале). Высоко. Действительно высоко.
Сомнения, что мне удастся получить приятные эмоции при знакомстве с книгой, начались уже с аннотации. Хотя, может быть, она просто неудачная?
Аннотация - цитирую:
«Я — Ольга Лучанская. Я не певица, не актриса, даже не поэтесса. Я жена. Я из тех, кто всегда в тени своих великих мужей. Нас не знают по именам, а узнают только по фамилиям. Мы не любим прессу, мы редко выходим в свет, а наша участь — ждать, понимать и любить. Иногда вдохновлять, а порой и защищать — от людской молвы, от недобрых взглядов, а порой и от целого мира. Мне пришлось защищать. И сегодня я расскажу вам свою историю» .
Прямо в аннотации слово "порой" повторяется дважды в одном предложении. То ли еще будет? Бывалый охотник на чужие литературные ляпы начинает свою книгу с элементарной ошибки. Слово «порой» без потери смысла можно заменить на что угодно из ряда: временами, случается, бывает, изредка, иной раз, подчас, при случае, периодически-эпизодически… Этот повтор - лексическая ошибка, необусловленная замыслом, и называется она «тавтология» (употребление однокоренных слов в словосочетании или предложении, необоснованный повтор одного и того же слова в высказывании[1]).
Из аннотации мы узнаем, что книга написана женой великого мужа, которая расскажет, как находясь в тени личности своего супруга, оставаясь безвестной и недооцененной, она вставала на защиту, ждала, понимала и любила, обеспечивала возможность творить для человека, чью жизнь ей довелось разделить. И нам в романе, надо полагать, расскажут, как это происходит. Какие выборы встают перед человеком, который избрал удел «спутника гения». От чего он отказывается, что получает и к чему приходит. Что ж, сверимся по прочтении – о чем роман на самом деле.
Итак, начнем с того, что у романа «Лучанские» есть достоинства, но у этого романа-мемуара есть крупные недостатки, что делают книгу проще и слабее, чем можно ожидать.
Сначала о достоинствах. Автор, Юлия Волкодав [2], взялась за относительно редкую тему, которая ее сверстников, современных 40-летних, интересует очень мало: взаимоотношения супругов в глубокой осени жизни, после 40 лет брака. Тема нерядовая, которая требует от автора многих навыков и умений: культурно-исторической подготовки по соответствующей эпохе, весомого социального опыта и приличной наблюдательности, которая позволяет достоверно описывать психологию (чувства-мысли-ощущения-реакции) и поведение людей более старшего, чем автор, возраста.
Аналогичных по тематике романов, когда жена оценивает прожитые с мужем годы, в популярной литературе (в смысле - литературе, активно и постоянно читаемой сегодня) не так уж много, но они есть. Например, роман Андре Моруа «Превратности любви», где в последней части романа вторая жена Андре Марсена, Изабелла, оценивает свой брак и прожитое в нем время.
С романом «Лучанские» от Ю. Волкодав роман А. Моруа «Превратности любви» сравнивать не за чем, это разные категории, времена, страны, обстоятельства, пол, опыт, знание жизни, мировоззрение и мотивации авторов.
Сеттинг (анализ места и времени действия)
Действие «Лучанских» начинается в нашем недавнем и общем прошлом - в минувшую эпидемию новой вирусной инфекции, место действия - Россия, Москва, стационар.
Поэт Яков Лучанский заболевает ковидом и попадает в московскую больницу, в просторечии именуемую «Коммунарка». Вместе с ним заболевает и оказывается в одной с ним палате его жена Ольга, от имени которой прозвучала аннотация.
Поэт немолод – ему 75 лет, он привык к славе - его звезда взошла еще во времена СССР и пока не закатилась. Ольга на 15 лет своего супруга моложе, т.е. ей около 60-ти. Таким образом, по сведениям автора, Яков Лучанский - 1945 года рождения, а его супруга 1960 года. Оба москвичи.
В романе идет речь о том, что господин Лучанский заболел одним из первых – это очень важное обстоятельство - т.о. год воспоминаний, как мы понимаем, 2020-й, март. Из года пандемии жена поэта-песенника Ольга Лучанская смотрит на прошедшее время, и, обозревая свою жизнь с гениальным поэтом с высоты прожитых лет, рассказывает историю своего брака и своей любви. А мы внимаем.
Важно отметить эмоциональный фон, с которого начинается роман. Ольга не скрывает от себя своего настоявшегося раздражения и иронического отношения к капризам и причудам супруга. Муж дергает ее, тоже заболевшую, по малейшему поводу. Ольга одновременно отмечает недостатки, небравый вид, эгоизм, эгоцентризм, отсутствие эмпатии, изъяны и слабости супруга… Разумеется, читателю хочется понять, чего ради она все это терпит, чем же оно скомпенсировано, почему вся эта история длится сорок лет.
Ключевая точка, т.н. литературоведами событие-«инцидент» - это знакомство будущих супругов – довольно далеко в пространстве и времени от «Коммунарки». Мы попадаем в условный 1980 год в СССР[3].
Ольге, в то время студентке МГИМО (побеседуем о МГИМО отдельно!), в условном 1980 году, исполняется 20 лет. В ее жизни происходит нарушение привычного заведенного порядка – летний отдых с родителями в престижной для СССР Болгарии замещается на поездку в санаторий, на Черноморское побережье, в Ялту. Ольга едет одна, впервые оказывается без родительского контроля - девушка предоставлена сама себе и распоряжается своим временем на свой вкус.
Надо сказать, что семье ГГ (главной героини) уровень родительского контроля был необъяснимо высоким. А сама семья была не настолько элитарной и номенклатурной, чтобы направить дочь учиться в самый престижный ВУЗ страны (ну, один из них). Сразу возникает вопрос - как семье заурядного инженера из секретного московского НИИ (которых было пруд пруди) удалось отправить дочь в самый непростой столичный ВУЗ (как, автор?!). Как мы выясним позже, автор вообще не видит в этом проблемы.
В Ялте Ольга знакомится с московским поэтом Яковом Лучанским, относительно в то время знаменитым. И это событие становится важнейшим фактом биографии ГГ – после этой встречи с 35-летним поэтом жизнь 20-летней студентки меняется полностью. Т.е. у нас имеется такая двухслойная «луковица» – мы смотрим на героиню в 2020 года, а она смотрит в 1980 год и на последующие события. Чуть позже мы вернемся и к Ялте 1980 года, и вообще к жизни в СССР в этом году.
Мысли ГГ, мадам Лучанской, читателю открыты:
«Да, меньше всего он сейчас походил на того Лучанского, к ногам которого падали девушки, стоило ему только появиться… Когда мы познакомились, у него были военная выправка, яркие голубые глаза и густые каштановые волосы, которые он по моде того времени отпускал чуть длиннее, чем полагалось советскому артисту... Сейчас из перечисленного великолепия остались только глаза. Уже не яркие, но всё ещё голубые».
Человек, который на больничной койке думает такое, не так уж и плох (здоровьем). Откуда у Якова Лучанского военная выправка, которую по определению может иметь только кадровый военный, автор не объясняет нигде, но и об этом в своем месте, обсуждая других героев романа, мы поговорим непременно.
Между тем, как нам сообщает мадам Лучанская, в «Коммунарке» муж по-детски эгоистичен:
«… Он сделал подзывающий жест рукой. Ну конечно, его светлостью уже две минуты никто не занимался.
– Я не могу встать, у меня тоже капельница, Яша.
Удивлённый взгляд. Да, я обхожусь без кислородной маски. Пока. И у меня небольшая температура, какие-то тридцать семь и пять. Ерунда, женщины такую даже не замечают…»
Одновременно с этим Ольга тут же в своей голове активно рекламирует супруга, который является
«последним светочем русской поэзии двадцатого века, написала бы какая-нибудь пафосная газетёнка. Последним мамонтом в русской культуре, шутили его друзья на творческих попойках…».
Слово «газетенка» у Юлии нередкое. Прям, такое, наболевшее – там-сям появляется к месту и нет.
«…Он удивлён, что я не спешу к нему по первому зову. Он просто привык, что мир крутится вокруг него, великого Лучанского, награждённого всеми возможными наградами нашего государства и десятка соседних, пережившего девять правителей и явно намеревающегося пережить десятого. Он и так испытал потрясение, когда скорая отказалась к нам ехать, хотя я несколько раз повторила оператору, что вызов к поэту Лучанскому. Яша никак не ожидал…»
Какие государственные награды и за что получил поэт Лучанский, мы так и не узнаем. Юлия Волкодав вообще против исторических экскурсов и обзоров в романах и беллетристике – не за чем это читателю, как она считает.
Даже Александре Марининой, по ее «Дебютной постановке», Ю. Волкодав пеняла за приведенную историю МВД СССР. Юлия считает, что читателям это не важно, и напоминает, говоря о последнем романе российской королевы детектива, что она сама, Юлия Волкодав, юристка по диплому. И проходила всю эту тему на занятиях в институте (реплика в сторону: да ну?).
Но стоит учесть, что в юридических учебниках так, как историю МВД изложил старый пенсионер, всю жизнь прослуживший в милиции, не расскажут. А, кроме того, читатели могут иметь иное образование, расходящиеся с Ю. Волкодав интересы и могут искренне интересоваться историческими экскурсами.
Идем далее. ГГ «Лучанских» находится в перманентной обиде, что муж игнорирует ее чувства и состояние:
«Мне показалось, что он сейчас спросит, как я себя чувствую.
- Оля, где мой телефон? – выдохнул муж и поспешно надел маску обратно».
Вот интересно, после 40 лет брака будет ли женщина напоминать себе, что рядом с нею «гений-мамонт»? Ждать, что он спросит ее про ее самочувствие, если это давно не происходит? Или, все же, такое охлаждение началось недавно? Но нет, позже мы понимаем, что подобные отношения длятся десятилетия.
Газетчики и неискренние коллеги могут говорить, что угодно; обычная бытовая психология показывает нам, что для своего денщика Наполеон не бывает великим маршалом. В том смысле, что живут с человеком, а не со стихами или победами при условных Монтенотте и Аустерлице, к которым давно привыкли. Особенно, если в военной стратегии не разбираются…
Итак, мадам Лучанскую мотает из воспоминаний 1980 года в реальность 2020 года, и вместе с нею мотаемся и мы.
Попытка Юлии Волкодав создать некое «бытописание» в период пандемии тоже можно считать вполне зачтенной попыткой, пусть не вполнедостоверной и точной. Если бы автор ревниво и ревностно не относилась к аналогичным пассажам у других коллег по цеху. Так, в одном видео Юлия Волкодав с праведным недовольством разбирает фрагменты текста упомянутого выше романа «Дебютная постановка» А. Марининой и не вполне понятно, что же так Юлии не нравится...
Оснований для недовольства у разборщицы чужих романов на «бесячке» [4] быть не должно, поскольку «Дебютная постановка» - роман, который сделан интересно, создан в другом жанре, и по степени знания эпохи превосходит «Лучанских» по самым разным параметрам. Налицо конфликт интересов, который делает особенно заметными мелкие соринки в чужих глазах... И от критики автора «Лучанских» роман «Дебютная постановка хуже не становится.
Итак, воображение и воспоминания Ольги Лучанской из 2020 года и «Коммунарки» переносят нас в доперестроечный Советский Союз.
Многое по ходу романа «Лучанские» удивляет, но отраженные автором реалии СССР могут сильно смутить осведомленного читателя. И ввести в заблуждение неосведомленного.
Время знакомства четы Лучанских и начала и их совместной жизни - приблизительно 1980 год, лето, Ялта и Москва. Вообще-то это лето - время «Олимпиады-80». Но об этом событии в книге нет ни слова.
Неужели Олимпиада, которая шла как раз с 20 июля по 3 августа 1980 года в Москве, не стала предметом упоминания в Ялте? Весь город молчал об этом? И Ольга и ее избранник поэт Яша не знали о ней ничего? Не болели за советских спортсменов вместе со всей страной? Представьте себе…
Олимпиада – сама по себе грандиозное событие – не только спортивное, но и культурное, политическое, экономическое. Тысячи иностранных гостей в Москве. Праздник спорта. Но автор не упоминает об этом ни полусловом. Хотя, если бы она заглянула в библиотеку и посмотрела подшивки ялтинских газет за 1980 год, то убедилась бы, что среда, в которой должны бы действовать ее герои, не походит на то, что у нее сочинилось. Но ни Ольга, ни Яков не упоминают Олимпиаду, в то время как вся Ялта слушала радиорепортажи и смотрела трансляции. Даже в газете "Советский Крым" на первой странице были две заметки об Олимпиаде (в галерее есть скрины поближе).
Даже уж на что далекая от научности программа «Намедни» Л. Парфенова, популярная у ценителей СССР, и та указывает Олимпиаду, как одно из главных событий года. Героям стоило бы помнить, что они познакомились в год Олимпиады. Но Юлия пронеслась мимо. А Парфенов так старался создать хорошую программу-справочник...
Кроме того, тогда же, летом 1980 года произошло печальное событие, затронувшее многих - умер поэт и актер Владимир Высоцкий. Излишне повторять, но напомню, что В.С.В. - скандальная и культовая фигура того времени, и поэт Лучанский не мог ничего не знать о нем, не высказываться и не реагировать на его популярность, жизненные виражи и тексты… Ему бы, по логике, следовало бы быть знакомым с героем "Места встречи изменить нельзя". Тем более, что семья Якова связана с искусством – обе его сестры в их московской жизни интересовались и были связаны с театром.
Якову и его новой возлюбленной в белом ободке было бы невозможно ничего не знать о манере исполнения Высоцкого, не задумываться о мере народной любви и очень малом количестве официальных наград, которыми обладал автор «Охоты на волков» и герой фильма «Вертикаль». Герои "Лучанских" и о Высоцком, которого слушал весь СССР, не знают абсолютно ничего.
Далее. В 1980 году в прокат вышли очень интересные фильмы, которые смотрела, без преувеличения, вся страна. А именно: «Москва слезам не верит», «Экипаж» и «Пираты ХХ века». Эти фильмы смотрят и любят до сих пор. Летом они шли.
«Москва…» говорит о ценности личного и общественного, значимости в женской судьбе карьеры и любимого человека, «Экипаж» - первый отечественный фильм –катастрофа и фильм с эротической сценой. Зная об этой эротической сцене, зная о доступности для студентов МГИМО зарубежного кино на кассетах видеомагнитофонов, нарочитая клиническая невинность главной героини выглядит еще более нелепо.
Напомню, что к 1980 году за рубежом вышли в прокат «Рокки» (1976) и «Рокки-2» (1979) со Сталлоне, «Охотник на оленей» (1979), «Смерть на Ниле» (1979), «Пьяный мастер» (1978), «Челюсти» (1975), «Челюсти 2» (1979).
Кроме того, вблизи этого года снимался сериал Игоря Масленникова о Шерлоке Холмсе, и первые серии были раздерганы народом на цитаты.
Даже если ты, как ГГ, - МГИМО, ты не можешь об этом не знать и не помнить. Артур Конан Дойл - это же английский писатель, а ты читаешь в оригинале и Диккенса, и сестер Бронте! Увлекаешься литературой и …
Множество фильмов, которые были сняты в СССР и любимы по сей день, к моменту знакомства Ольги и Якова Лучанского уже побывали в прокате – то же «Обыкновенное чудо», «По семейным обстоятельствам», «Мой ласковый и нежный зверь»… Ничего из перечисленного в описании летней Ялты и ранне-осенней Москвы 1980 года в романе Юлии Волкодав не появляется. Ни единой детали. Не нужно всех упоминаний разом, не нужно именно этих, но хотя бы хоть что-то… Ведь обычный, нормальный человек не живет вне культурного контекста своего времени!!
Конечно, было многое другое, что отмечало 1980-й год, пусть не по передачам, новостям и газетам, а по воспоминаниям людей, которые живут рядом с нами. Те, кто прекрасно помнит 1980 год - доступны для контакта, им не так уж много лет. Но, по-видимому, «экспертность по теме СССР» самой Ю. Волкодав настолько велика, что ни один из ныне живущих свидетелей 1980 года так и не был побеспокоен в ходе подготовки книги.
Хотя справедливости ради хочу отметить, что по какой-то причине Ю. Волкодав нарушает собственное табу отображать историческую достоверность, и при попытке сделать отсылку случается ляп, иллюстрирующий глубину проработки автором мира "Лучанских".
Вспоминая свою жизнь в родительском доме Ольга Лучанская рассказывает случай, что в 10-м классе, весной, она пошла с одноклассниками вечером в кино на комедию Гайдая (об этом эпизоде мы поговорим тоже, он важен для психологии).
Вот цитата:
«В десятом классе мы с подружками решили после школы пойти в кино. Как‑то спонтанно решили, узнав, что в кинотеатре премьера комедии Гайдая. И пошли всем классом сразу после уроков. Родителей я предупредить, естественно, не могла. Но сочла, что они не узнают, ведь оба работали до вечера…»
Итак. В 1980-м году, летом Ольга закончила 3 курс МГИМО на одни пятёрки – это учебный год 1979-1980. Соответственно:
- 2 курс –учебный год 1978-1979
- 1 курс – учебный год 1977-1978
- 10 класс – учебный год 1976-1977.
Весной 1977 года у режиссера Л. И. Гайдая в прокат комедий не выходило! Летом 1977 года была завершена работа над фильмом «Инкогнито из Петербурга» - прочтение «Ревизора» Н.В.Гоголя, но этот фильм сам Гайдай признавал одним из самых неудачных за свою карьеру, и посмотреть его, по решению Госкино, можно было в ограниченном числе кинотеатров. И это было летом, когда школьные годы чудесные для ГГ закончились, и она поступала в МГИМО (как, еще обсудим).
В том же году вышел фильм «Риск - благородное дело» режиссера Я. А. Сегеля, где Л. И. Гайдай снимался в качестве актера, он играл роль режиссера. Главную роль в «Риске…» сыграл актер А.Я. Михайлов ( «Любовь и голуби»). И это всё. Предыдущий фильм у Гайдая выходил в 1975 году [5]. Т.е. никаких премьер комедий Гайдая ГГ посмотреть с одноклассниками не могла! Браво, Юлия!
Этот эпизод – не «заклепочничество», а маркер, как автор, Юлия Волкодав, работает с фактами. А никак не работает. Не удосуживается ничего ни смотреть по источникам, ни перепроверять. Соврамши, как говорится.
Для сравнения хочется отметить работу с фактами у А. Марининой, тексты которой так не нравятся писательнице и "литературному тренеру" Ю. Волкодав.. Например, в романе "Ночь перед рассветом" - время действия СССР периода застоя, - героиня Александры Марининой, пусть и второстепенная, читает по осени модный роман "Унесенные ветром". Будьте уверены, книга действительно выходила в том году, который указан, и летом, так что героиня успевала роман найти, прочесть, полюбить прочитанное и похвастаться этим фактом.
Я не хочу сказать, что романы А. Марининой безупречны, вовсе нет. Но уровень работы с материалом у Марины Анатольевны не в пример выше. И ее тексты можно считать надежным источником – если автор говорит, что какое-то событие или явление в жизни страны было, так оно и было. Юлия Волкодав, к сожалению, к числу надежных авторов не относится. Она, как автор, небрежна и ленива в работе с фактами, не умеет работать с источниками, в чем мы неоднократно убедимся ещё.
Повторюсь, в романе, привязанном к определенному времени и стране, непременно должно быть в описание среды. Это важно потому, что среда - тоже действующая сила в книге. Она поддерживает и препятствует, защищает и губит.
Должно быть упоминание хоть каких-то реальных героев и мест, радиопередач и разговоров, которые действующие лица слышат. Фильмов, афиши которых перед кинотеатрами они видят, мод, которые пришли в это время… О театральных постановках, научных открытиях и природных катастрофах позвольте не говорить. Ничего не будем говорить о музыке и популярных мелодиях, звучавших в летнем курортном городе у Черного моря. Их в романе нет.
А тогда возникает вопрос. А зачем такой странный Советский Союз в романе? Без газет и кино, без спорта и моды, без музыки… (О моде и косметике в СССР поговорим отдельно, когда будем говорить об Ольге Лучанской образца 1980 года).
Итак, грандиозное событие и несколько менее весомых произошли происходят прямо в момент развертки ключевых событий романа… Автором в тексте произведения это никак не отражено.
Это не важно? Напротив. Подобрав детали и образы из кино, книг и популярных тем можно ярко и явно выделить то, что происходит между героями.
Но автор, Юлия Волкодав, уже состоявшийся писатель, и преподающий писательство автор, не нуждается в таких приемчиках. Она подает нам пластилиновый, какой-то несуществующий СССР, небрежно нарисованный рукой мастера и эксперта по советской эстраде. Добавив кое-где изюмчик из присочененных деталей.
Работает ли нарисованный сеттинг на историю и развитие отношений героев? Нет, не работает, потому что сеттинга нет. Короче, СССР вы не увидите, а он там есть. Просто незаметно. Так тонко сделано.
Нет, не тонко. Если среды, ее признаков нет, то она просто не работает и не нужна. И какая разница, это 1980, 1975 или 1985? Никакой. Отличие только в цифре. Потому что автор поленилась открыть газеты, журналы, посмотреть новости, не искала газету «Советский спорт» и журнал «Советский экран». Ей не надо, а читателю – тем более.
Но зададимся вопросом: «Мог ли это глобальное событие с олимпийским мишкой пропустить столичный поэт Лучанский?». Ответ «Нет». Он был бы на Олимпиаде в Москве.
Могла ли третьекурсница МГИМО, в совершенстве знавшая английский язык, в год Олимпиады произвольно уехать на летние каникулы, куда путевку достанут? Нет.
Ее привлекли бы как переводчика сопровождать дорогих олимпийских гостей. Надежных людей, знавших иностранные языки в Москве 1980 года было не так уж много. Если бы мадам Лучанская в 1980 году была девятиклассницей, то да, никто бы никуда ее не привлекал. А так… Получай языковую практику, переводи каким-нибудь VIP-ам. В униформе - зеленой тенниске и серой юбке. Вот и всё лето.
Тогда встречи Лучанских в Ялте в 1980 года не могло быть. Но автору же можно, она– ба-а-альшой специалист по культуре СССР.
Резюме по разделу.
1. Избранный период и место действия - СССР 1980 года автором в романе представлен фрагментарно, на основе субъективных представлений и без связи с реальными событиями и культурно-историческим контекстом 1980 года (Олимпиада -80, популярные фильмы, книги, песни, актеры, табуированные темы).
2. Недостаточная осведомленность автора о событиях общественной и культурной жизни СССР. События, которые происходили летом 1980 года в Советском Союзе, делали маловероятной встречу героев в указанное время и в указанном автором месте.
Главный герой. Она звалась Татьяна... Нет, лучше Барби из СССР
Если мир пластилиновый, то может герои живые? Вот перед нами главная героиня (далее - ГГ). Давайте о ней. Последуем за автором, посмотрим кого же нам предлагают.
ГГ не звалась Татьяна, и лирическая героиня с сильным характером у автора не получилась. А получилась Ольга Александровна Лучанская, в девичестве Игнатьева.
С Ольгой мы знакомимся перед поездкой в санаторий. Хотя было бы интересно увидеть, как выглядит, перефразируя классика, обретенная в зной женщина, жена поэта.
Внешности мы так не увидели, описания Юлия Волкодав дает скупо и фрагментарно. И это, похоже, не случайно. Описание внешнего вида героинь Юлии дается с трудом, так же как моды, косметики, всего, что связано с красотой/некрасивостью, недостатками внешности, женской кухней красоты "кремики-бельишко-душочки".
Вот пример, когда главная героиня собирается на поэтический вечер:
«….Выбрала белое платье с подолом‑колокольчиком и белые плетёные босоножки. И ободок с белыми бусинами. Глянула на себя в зеркало перед выходом и вдруг подумала: «Ну прямо невеста. Как будто под венец собралась».
Ничего в описании внешнего вида и одежды не удивляет? Заглянем в словарь: подол – нижняя часть юбки, платья или пальто женской или мужской одежды, или нижний край полотнища. Форму колокольчика, тюльпана, солнца или карандаша имеет юбка – поясное изделие или нижняя часть платья от пояса до подола. Поэтому край изделия форму колокольчика иметь не может. Никак.
Итак, у нас героиня – невинная белая лебедь вся в белом. В прямом и переносном смысле. Посмотрим, как такое возможно в Москве, где в год событий во всех кинотеатрах шел фильм «Экипаж» с любовной сценой, заслоненной аквариумом.
Начнем с «бекграунда». Отец Ольги - инженер в московском секретном НИИ, мама врач. ГГ вспоминает детство:
«Ещё одна фотография: я иду в первый класс. Мама держит меня за руку, а в другой руке у меня букет гладиолусов. Родители устроили меня в специальную языковую школу при посольстве по огромному блату. Мама работала врачом в поликлинике, которая обслуживала иностранных послов. И как‑то сумела договориться, чтобы способную девочку взяли в элитную школу. Половина уроков у нас шла на английском языке, учителя разговаривали с нами по‑английски, и к пятому классу я свободно объяснялась на языке Диккенса и сестёр Бронте, которых читала в оригинале.
После такой школы мне открывалась прямая дорога в МГИМО, куда я и поступила без особых усилий. А потом появился Яша…»
Школа при посольстве?! Для Москвы?! И при каком таком посольстве, не постесняемся спросить. США? Великобритании? Канады? Австралии?
Одно дело, когда у наших дипломатов за рубежом дети учатся в школе при российском посольстве. Это понятно. А тут Олю Игнатьеву, дочку врача из поликлиники при МИДе (эта же поликлиника имелась ввиду - на Сокольнической набережной?), устроили в школу при иностранном посольстве по блату?!
В этом абзаце много нелепостей: от понтов про «оригинал», до посольства и поликлиники с иностранными послами. Будем всю эту кучу дров, которые наломала Юлия Волкодав, последовательно разбирать.
Если вам казалось, что юрист по образованию, это человек, который лучше других представляет, как устроена и работает государственная машина и взаимодействуют государства между собой – потому что он изучал законы родной страны, международное право и делопроизводство, то, как видите, это не так.
Т.е. девицу Игнатьеву устроили не в спецшколу с углубленным изучением языка, где английский со второго класса, а в школу при некоем посольстве инопланетян на Земле– по большому блату. Читатель, догадайся сам, что это за посольство… может, оно такое единственное? И невидимыми лучами воздействовало на всех причастных, что они сделались слегонца того?
Ок. Давайте посмотрим, были ли такие школы. Оказывается в 1949 году в Москве основана AAS - т.н. англо-американская школа, которая закрылась в мае 2023года.
В этой школе преподавание велось на английском языке, там обучались дети граждан США, Великобритании и Канады, работающих в СССР. В школе было обучение вплоть до 12 класса – до 18 лет. С 2000 года AAS размещалась в Покровском-Стрешневе. Приоритет при поступлении – знание английского. Нет… Что-то не то… Английского 7-летняя Оля с гладиолусами знать не могла.
Возникают вопросы. А большой блат-то кем был представлен? Кто ж маме Оли подсобил? И что за это попросил? Анализы посла? Или фото мужнина секретного завода с НИИ? Оставим эти вопросы в стороне. Пока.
Давайте поищем элитную школу, где 11–12-ти летним детям для чтения выдают антикварные книги, написанные авторами прошлого века. Пока вы тихо обалдеваете от этого факта – знайте, что в СССР после революции романы сестер Бронте на английском не переиздавались, а до 1950 года и не переводились. А если их переводили, то с купюрами – удаляя размышления о боге и религии. В английском тексте, доступном в России до революции, разумеется, все удаленные советской цензурой рассуждения были.
Т.е. "читать в оригинале" способная Оля Игнатьева могла только книги, изданные в начале XX века, а уже тогда эти издания стоили больше сложенных вместе зарплат инженера и врача.
Так вот, масштаб книжной драмы: 11-тилетней Оле Игнатьевой кто-то в школе при посольстве выдавал для «чтения в оригинале» книги сестер Бронте – Эмили, Шарлоты и Энн. Полные тексты. Без купюр. Не спрашивая разрешения всемогущих органов. Это почище подола колокольчиком. Кстати, история перевода и публикации романов сестер Бронте - тема отдельных научных исследований [6].
Пока вы это перевариваете, упомянем другой факт - ГГ другой книги, житель Великобритании по имени Гарри Потттер в 11 лет только-только получил письмо из Хогвартса и разобрал, что в нем написано. А девочка Оля Игнатьева, в России (!), в том же возрасте, читает великие английские романы пера Диккенса и трех сестер(!) Бронте на английском!! Впечатлились?
Приведем цитаты из романов сестер Бронте – это мысли, с которыми девочка Оля Игнатьева, выросшая в социалистическом и атеистическом СССР, была знакома с детства.
В этом прочитанном, т.е. в романах сестер немало размышлений о любви, ревности, мести, вере… есть мистика. Так вот, о прочитанном Оля ни разу никому за все детство и юность вопросов не задала, да и сама не задумалась, надо полагать. Может ли ребенок, 11-12 лет понять это, не задавая вопросов, судите сами:
«Мужчина ничего не стоит, если в нем нет чего-то дьявольского.»
«Наш медовый месяц будет длиться до конца нашей жизни и его счастье померкнет только над твоей или моей могилой».
«И все-таки твой долг – все вынести, раз это неизбежно; только глупые и безвольные говорят "я не могу вынести», если это их крест, предназначенный им судьбой..»
Ш.Бронте, «Джейн Эйр» (цит. По подборке цитат на Лайвлибе»)
Джейн Эйр – это самый известный роман, без купюр доступный российскому читателю только с 90-х. С полными текстами романов сестер Бронте российские читатели познакомились тоже только в 90-е (на русском языке), а 12-летняя пятиклассница Оля Игнатьева читает такие рассуждения (по-английски):
"Не для того Бог создал нас и дал нам жизнь, чтобы мы все время помышляли о смерти! Всей душой верю, что по замыслу Божьему мы должны ценить жизнь и радоваться ей, пока она нам дана. Жизнь не должна быть тупым, бесполезным, бесцветным и медленным прозябанием, каким она стала для многих и становится для меня…." "Шерли", Шарлотта Бронте
Юлии Волкодав не приходило в голову, что содержание романов могло повлиять на личность, мировоззрение, представления ГГ?
И прочитанное могло помешать ее адаптации в пронизанной коммунистической идеологией среде, повлиять на поведение? Снизить приспособляемость и терпимость к давлению и контролю, посеять семена здорового бунтарства в душе?
В великих английских романах, кроме прочего, немало информации о любви и влечении. Герои рефлексируют, анализируют свои чувства. Ничего не говорится в прямую, но все понятно.
Автор даже не удосуживается подумать, как выглядит то, что она написала.
- Школа при посольстве.
- Романы Диккенса и Бронте в оригинале с 12 лет с пассажами о вере, любви, смысле жизни, преодолении трудностей.
- «Прямая дорога в МГИМО».
Прямая дорога в самый престижный и элитарный ВУЗ страны? Притом, что конкуренция была нехилая - вся номенклатура и элита мечтала выезжать на загнивающий Запад?! А с другой профессией, кроме дипломатической, это была задачка со звездочкой. С большой.
А тут …раз! Дочь врача и инженера попала в дамки. А как же дети министров, дипломатов, культурной элиты? Извините, но поступление в столичный ВУЗ было очень непростым делом. Даже для москвичей. А передачи «Умники и умницы» тогда просто не существовало.
Ну, допустим, Ольга Игнатьева смогла поступить в МГИМО. Ее окружают преподаватели, отчасти приближенные к власти и дипломатическим тайнам, и однокурсники, в большинстве своем дети очень непростых и облеченных властью людей. Девушки и юноши. Красивые и нет, побывавшие заграницей с родителями, посмотревшие на жизнь за рубежом, где каждый город после привычной эстетики СССР выглядит как «город-сказка, город-мечта, попадая в его сети…»... Они выглядели достаточно привлекательно – в заграничной одежде, с заграничными стрижками, насмотревшиеся заграничного кино по видикам...
Так вот, неужели три года наблюдая юных советских элитариев и преподов (т.е. практически аристократов) и начитавшись великих английских романов Ольга никогда не задумывалась об отношения с мужчинами? Не обсуждала свои представления о замужестве с подружками или матерью, никаких красавцев из МГИМО не замечала? Не бывала ни в каких компаниях, ни с кем не дружила, не имела никаких дружеских отношений и симпатий? Пусть она из другого круга, но молодые люди далеко не всегда на это смотрят.
Автор утверждает, что нет - не упоминается никаких симпатий и интересов. Нам рисуют образ стерильно невинной белой лебедицы, которая про мужчин, женщин, близость (так тогда секс называли) и причину появления детей «не слыхала-не видала и вообще не понимала».
Ей мать, врач, еле объяснила, как пользоваться ватой при менструации – а почему и зачем менструации бывают, Ольгу Игнатьеву никогда не интересовало.
А об отношениях мужчин и женщин вообще 20-летняя антилопа Ольга Игнатьева был совершенно не в курсе. Хотя медосмотры в те времена были, с медсестрами в школах (обычных) девочки разговаривали.
Да и врачи в СССР как правило, были людьми здравомыслящими, здорово циничными - их мозг идеология коммунизма форматировала меньше всего: слишком часто они занимались взаимовлиянием понятий «жизнь», «здоровье», «болезнь», «смерть», «благополучие»… Они не игнорировали тело, и говорили о том, что физическая любовь, «постель» для людей важны, даже если эти люди члены партии и коммунисты. Деликатно, осторожно, но говорили. Конечно, встречались врачи-придурки, и гинекологини-идиотки, но, все-таки, их было меньшинство.
Да и медицинские учебники, особенно «Урология» и «Гинекология» должны быть в доме врача. Но дочь московского врача знала только куда вату приложить, а что подружки, одноклассницы обсуждают и что энциклопедии пишут (были тогда уже медицинские энциклопедии со статьей «половая жизнь») не подозревала… Такая белоснежно сияющая невинность невозможна даже в глухой деревне на границе полярного круга. Но в семье Игнатьевых, в столице СССР, такое произошло. Автор не объясняет, за счет чего и как.
ГГ девушка, конечно, странная. Читала английские романы в оригинале (ладно), но зачем, отправляясь на отдых в Ялту, фигуряла в самолете антикварным и дорогим «Грозовым перевалом» на языке автора?
Вы, вот, берете дорогие/коллекционные издания или редкие книги из библиотеки на отдых на море? В Турцию? Или в поездку в Таиланд? Где их легко забыть и оставить, повредить, потерять? Заляпать фруктовым соком? А Оленька взяла, и уже в самолете провоцировала интерес окружающих и вопросы от попутчиков. Вся такая необычная и интересная.
Вот этот момент:
«Но делать в салоне самолёта было особо нечего, и я просто читала книгу – «Грозовой перевал» Эмили Бронте. На языке оригинала, разумеется. Книга из университетской библиотеки, из списка литературы на лето. На обложку с нерусскими буквами и обратил внимание мой сосед:
– Что вы читаете? Что‑то явно не советское.
Мой отец наверняка бы насторожился от такого вопроса. Но я, наивная девочка, охотно рассказала своему попутчику, приятному молодому человеку, что читаю и почему. Он только уважительно присвистнул…»
Наивная девочка? Ну-ну. Зато круто – роман о любви и мести, странный и не похожий ни на что, как и сама ГГ. И попутчика есть чем огорошить. Что от прочтения этого романа осталось в голове студентки МГИМО? Ровно ничего. Никаких следов. Ни цитаточки, ни эпизодика. Как и от других романов, Шарлотты и Энн (у Эмили этот - единственный).
Отношения с отцом у главной героини тоже феерические. Какой-то "недокрученный" фрейдизм. Во времена повсеместного проникновения идеологии коммунизма отец называет свою дочь «моя принцесса». Это из другой оперы, автор! Дочки стали для пап принцессами только после того, как рухнула коммунистическая идеология. Раньше оно было как-то неуместно – к накоплению материальных благ все стремились, но называли это мещанством. В обществе, где царя и великих княжон расстреляли, отреклись от старого мира и прах его с ног отряхнули, как-то принцесс в семьях инженеров не водилось... Да-с, опять среда-с!
Продолжаем про влияние отца ГГ.
«В детстве я считала, что у меня самый замечательный в мире папа. Он работал инженером в каком‑то закрытом НИИ, каждый день уходил на работу ровно в семь пятнадцать и возвращался ровно в шесть тридцать.
Я твёрдо знала, что каждый вечер после ужина мы будем играть с ним в лото, домино или настольный хоккей.
Папа научил меня играть в настольный хоккей, и я стала ему хорошим партнёром по играм.
Перед сном папа обязательно читал мне вслух, а в субботу или воскресенье мы обязательно куда‑нибудь ходили вдвоём: в цирк, в театр на детский спектакль или в музей.
Папа очень заботился о моём образовании и в педагогическом порыве однажды сводил меня в Музей коммунизма – был в Москве моего детства и такой. Мне тогда едва исполнилось шесть лет, и про коммунизм я знала только, что он скоро наступит. Но с папой мне было всё равно, куда идти, лишь бы вместе…»
То, что дочь не знает названия НИИ в котором работает отец, ладно, простительно. Матери рядом с отцом мы тут не наблюдаем. Отец читал книги - ок, в хоккей удобно играть вдвоем, но почему в игре в лото обходились без мамы - ведь чем больше игроков, тем интереснее... Почему маму не брали в цирк, театр, музей? Может это такой закрытый клуб? Сплошные вопросы.
Мы наблюдаем такую отцовско-дочернюю идиллию, но вот постепенно гайки закручиваются. Но нам не показывают, что случилось и никак не объясняют почему. Что стало пусковым механизмом? А становится оно все страньше и страньше… Непонятно.
Как-то девица Игнатьева поздно пришла домой, она ходила со своими одноклассниками (видимо, англичанами и канадцами) на комедию Гайдая, которой в то время идти не могло. Чем же это закончилось?
«В десятом классе мы с подружками решили после школы пойти в кино. Как‑то спонтанно решили, узнав, что в кинотеатре премьера комедии Гайдая. И пошли всем классом сразу после уроков. Родителей я предупредить, естественно, не могла. Но сочла, что они не узнают, ведь оба работали до вечера.
Папа узнал обо всём в тот же день: у меня из кармана форменного платья выпал надорванный билетик. Он запер меня на целую неделю, на все весенние каникулы. Просто потому, что ходить в кино можно только по выходным дням, а устраивать себе развлечения посреди трудовой недели аморально.»
Странно. Прям Кингом с Фрейдом пахнуло одновременно. Автор понимает что делает? Или слова так из него выливаются сами?
Первое. Наказание – неадекватно жесткое и несообразное проступку. Если развлекаться в будни аморально (хотя после ужина можно играть в лото и настольный хоккей), то наказание за недозволенные развлечения - труд, когда все отдыхают, провинившегося ждет какая-нибудь работа. Но перебирать гречку или мыть окна не поручается.
Отец лишает дочь свободы – запирает ее. Показывает, что за развлечения без него дочь попадет в импровизированную тюрьму? Девушке 17 лет. Отец будто препятствует тому, чтобы у дочери началась какая-то своя личная жизнь.
При этом автор не приводит никаких описаний ролевой модели отношений в родительской семье. Любили ли друг друга родители? Как они разговаривали? Поддерживали друг друга или нет? Интересно им было вместе или не особо? Ни-че-го.
Второе. В школьных коричневых платьях карманов не было, автор. Они были в фартуках, черных – повседневных, белых – праздничных. Да и "форменный" в отношении школьного платья в СССР не говорили, форменная одежда - это военные, милиция и т.д., одежду школьников называли "школьная форма". Из глубоких карманов школьного фартука ничего не выпадало и не вываливалось. Потом, когда появилась синяя форма для старшеклассников, уже в 90-е, с костюмами для девочек, карманы в жакетах появились. Матчасть! Информация об этом есть в сети.
Дальше – больше. Контроль и давление со стороны отца усиливаются. Чем больше гендерных признаков проявляет дочь, тем жестче обращается с ней папа-инженер. При этом он в курсе, что она учится в МГИМО, где по домострою не живут. Появляются запреты на использование косметики и другие регулятивы:
« Всё дело было в папе. Когда я поступила в институт, он стал внимательнее к тому, в чём я выхожу на улицу.
– Этот сарафан слишком открытый, приличные девушки так не одеваются, – мог заявить он, и чудесный сарафан, который мне сшила мамина подруга по выкройкам из «Бурды», отправлялся на вечную ссылку в шкаф.
Но надо признать, что у меня были прекрасные и модные вещи. Отец мог сам где‑то достать финский белый спортивный костюм для меня, невиданную по тем временам роскошь. Или дать мне денег на покупку джинсов у фарцовщиков.
Он никогда не жалел денег, не требовал, чтобы я ходила в каком‑нибудь ивановском трикотаже, ни в коем случае. Но мои наряды не должны были быть откровенными. Юбка всегда ниже колена, никакого декольте, даже летние платья максимально закрывали плечи. Но главное, отец наложил табу на любую косметику. Он считал, что краситься могут либо замужние женщины, либо проститутки. У меня на курсе все девчонки пользовались косметикой, и я чувствовала себя белой вороной. А точнее, бледной поганкой на их фоне.»
Т.е. покупать вещи у фарцовщиков - нормально, а подкрасить глаза – аморально? Т.е. в законном браке пользоваться помадой можно, а без штампа в паспорте - это признак проституции? И это в городе, где по улицам ходят юные накрашенные москвички, есть дом моделей, есть… И это в Москве, столице светского государства, где косметические фабрики обслуживали потребности трудящихся женщин с 1920-х годов. Странно… Странные реакции.
Система запретов, с которой жила дочь, начитавшаяся английский романов про девушек, преодолевавших силы судьбы, становилась все жестче. Настолько, что парализовала интерес к молодым людям и способности Ольги Игнатьевой к свободному общению .
«Почему‑то я была уверена, что будущий муж, которого я никогда не представляла в каком‑то конкретном образе, но понимала, что какой‑то всё равно появится, должен командовать мной точно так же, как командовал отец. Вероятно, поэтому я и не стремилась с кем‑то знакомиться, а о будущем замужестве старалась не думать…»
Т.е. давление со стороны отца было настолько разрушительным, что все потребности в поиске партнера и любви у Ольги Игнатьевой были задавлены. Дочь не могла себе позволить купить блеск для губ и лак для ногтей… И это в Москве, в 1980 году.
А что, собственно делала в это время ее мать? Не замечала нездоровые реакции отца на гендерные проявления дочери и продолжала спокойно лечить иностранных послов? Пользовалась ли косметикой и духами она?
Т.е. Ольге было запрещено подчеркивать привлекательность и ей не хотелось никого привлекать - в МГИМО, где концентрация прибарахленных красавцев была выше, чем в среднем по Москве. Многие из которых были моложе, богаче, привлекательней разменявшего 4-й десяток поэта второго эшелона, с которым она через три дня после знакомства залечила все травмы, нанесенные ей отцовским деспотизмом… Однако..
Получив сексуальный опыт, Ольга Игнатьева думает следующее:
«… не нужно рассказывать родителям, но и горевать о котором не стоит. Как говорила одна из героинь книги, которую я читала тем летом, каждая неудача приносит нам опыт. Теперь в моей жизни появился очень необычный опыт, который наверняка пригодится в будущем. В конце концов, мне двадцать лет, а в нашем институте множество красивых и перспективных молодых людей. Я больше не буду их сторониться и вскоре познакомлюсь с кем‑нибудь. Может быть, даже с иностранцем».
О как! Утрата невинности - это опыт, который непременно пригодится в будущем… Теперь можно и папу не слушаться. А что, собственно, изменилось? Почему никому из красивых и перспективных молодых людей Ольга за три года так и не приглянулась? Потому что папа краситься запрещал?
Даже не будем выяснять, какую книгу летом читала О. Игнатьева, и кто сказал про опыт и неудачи - Опра Уинфри, Джек Лондон, или может кто-то из сестер Бронте? Уже неинтересно.
Ещё разок заглянем в голову студентки МГИМО О. Игнатьевой – размышления по поводу брачных перспектив с поэтом Лучанским:
«В конце концов, у меня на курсе половина девчонок уже замужем. Чем я хуже их? Разве что Яша постарше….»
Браки 19-20-летних молодых людей в СССР не были чем-то из ряда вон выходящим, но чтобы половина девочек на курсе будущих дипломатов и посольских работников?? Вот для кого выбор между карьерой, которой брак должен только способствовать, и бытовыми радостями был очевиден... Дело не только в возрасте Яши.
Но как бы то ни было, в тексте нет ответа на резонный вопрос, почему бдительный и контролирующий отец отправляет дочь, подобно матери Красной Шапочки, одну, без присмотра (матери или каких-то родственников), в санаторий в южный курортный город, и приходит в ярость, когда выясняется, что она в Ялте завела роман:
"Когда я вышла из зала прилёта, ко мне шагнули сразу двое мужчин из толпы встречающих – мой отец и Яша. У Яши в руках был огромный букет белых роз, точно такой же, как в наше первое утро в Ялте. У отца глаза на лоб полезли, когда он понял, что происходит.
А я стояла с чемоданом в руках и не знала, что делать.
– Папа, познакомься, – пробормотала я. – Это Яков… Яков Лучанский. Поэт.
– Кто?
По папиной интонации сразу было понятно, что он думает о поэтах и прочих представителях культуры в контексте внимания к его дочери.
А Яша не растерялся:
– Приятно познакомиться! – И протянул руку отцу. – Яков Лучанский.
– Александр… Игнатьев. Потрудитесь объяснить, Яков Лучанский, что вы здесь делаете и какое отношение имеете к моей дочери?
– Мне кажется, нам стоит поискать более спокойное место для столь серьёзного разговора, – улыбнулся Яша, которого уже три раза чуть не сшибли прилетевшие граждане с чемоданами. – Приглашаю вас обоих в ресторан. У меня уже заказан столик. Правда, на двоих, но я не думаю, что это проблема.
Самое ужасное, что отец и Яша выглядели примерно ровесниками. На самом деле Яша был моложе на семь лет, но это не та разница, которая всем очевидна с первого взгляда. И в папиной голове никак не складывались появление Лучанского, букет, ресторан и я в одну картинку.
– Какой столик? Какой ресторан? – вдруг взревел отец, разворачиваясь ко мне. – Моя дочь что, шлюха, которая крутит хвостом перед этим… поэтом? Почему он встречает тебя? Откуда он знал, что ты прилетаешь? Как давно всё это продолжается и почему я только сейчас узнаю обо всём?
На нас уже оборачивались. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Тем временем опомнился Яков. Он решительно забрал у меня чемодан, вручил мне букет и повернулся к отцу:
– Я попросил бы вас не использовать подобных слов. Я люблю вашу дочь и собираюсь сделать ей предложение. Просить вашего согласия не собираюсь – не те времена. Ещё раз предлагаю поехать с нами в ресторан и всё обсудить. Либо мы поедем без вас. В любом случае продолжать дискуссию тут не вижу смысла и…»
А мать оскорбляет дочь, узнав о ее беременности:
«– Так я и знала, – ледяным тоном произнесла она, когда я смогла разогнуться и умыться. – Позор, какой позор… Даже не знаю, как отец всё это переживёт. Вырастили б…дь. Скажи спасибо, что я работаю в поликлинике. Пойдём к Валентине Кузьминичне, она всё сделает. Срок, я полагаю, небольшой.
– Что? Мама, я не понимаю…
– Ты беременна, дура! И нужно как можно скорее сделать аборт. Чтобы, не дай бог, никто не узнал, и…»
При этом по тексту никаких инструкций по поводу выбора мужа от амбициозной мамы-врача, пристроившей дочь в «школу при посольстве» автором не приводится...
Т.е. пока дочь демонстрирует родителям детское поведение - она хорошая, как только возникает подозрение, что она сексуально привлекательна и может вступить в интимную связь, оба родителя ее оскорбляют, даже не разобравшись, с кем эта связь осуществилась. Вот такая она, московская интеллигенция.
Останавливаться на том, что в СССР не было фиолетовых лаков для ногтей, и тем более лаков с блестками, и ни в каком магазине «Красота» они продаваться не могли, потому что в СССР такие лаки не производились, не будем. Но Юлия Волкодав снабжает флакончиком запретного лака с блестками свою подопечную.
Ольга, будучи студенткой МГИМО, ВУЗа, где учились дети элиты и номенклатуры, и где преподавали представители элиты, которые в курсе всех новостей и моды, мечтает о…джинсах-клеш. Что, простите? Вообще-то брюки-клеш это мода 1970-х гг, а у нас на дворе начало 80-х.
Кроме прочего, девушке Ольге подруга мамы шьет по журналу «Бурда моден» сарафан на лето. Т.е. журнал «Бурда» о современной моде был, и даже вещи сшитые по лекалам из него в гардеробе студентки МГИМО были. Ок.
Тогда как объяснить, что журнале «Бурда» 1980 года, например, в 3-м номере, никаких брюк клеш нет? Модели там демонстрируют брюки, зауженные книзу с мягкими защипами, полуприлегающего силуэта на бедрах. Никакого клеша… Уже вошла в моду расширенная спрямленная линия плеча (т.н. подплечники), с которой брюки-клеш не сочетаются. Все желающие проверить факты и получить пруфы могут обратиться к просторам Интернета и убедиться в моей правоте – журналы «Бурда» там есть. Клеша там нет. Опять автор что-то соврамши.
Так может, ГГ - не москвичка? И не из МГИМО? Из региона, куда даже московские моды докатываются с запозданием лет в 5-7? Зачем автору Москва - если "столичность" и столичные события не играют никакой роли в жизни героев? Если автор ими пренебрегает, игнорирует, не имеет представления?
Лак из будущего, брюки из прошлого, и подол колокольчиком… Может стоит что-то по истории моды почитать и в магазин "Подружка" заглядывать изредка, чтобы сыворотку и с тоном и консилером не путать?
Поведение героини, которое нам живописует автор, никак не монтируется в целостный характер персонажа, хоть тресни! В самом начале Ольга не смеет помыслить о косметике и каких- либо отношениях, ее затянувшееся "допубертатная фаза развития" с полным эмоциональным анабиозом длится до 20 лет.
Даже возраст героинь мировой литературы в противоречии к авторскому подходу: Джульетте из трагедии Шекспира -14 лет, Асе из одноименной повести Тургенева 17, Татьяне Лариной в начале романа - 17. Т.е. героиней возраст первой влюбленности давно пройден, но задержка психо-эмоционального развития автором не то что не объяснена, а не замечается вообще.
Заметим, что примеры героинь взяты из произведений предыдущих веков, где для контактов и романтического общения со сверстниками было куда как больше препятствий. Не будем касаться опыта Лолиты, Манон Леско и прочих опасных связей, мы говорим о направленности, потребностях, развитии и личности героя в благополучной среде, у которого все должно быть естественно и должно проходить без осложнений . И у нас не складывается картина.
В Москве Ольга ведёт себя как кукла: нельзя, значит нельзя, поставили - стоит, посадили в самолёт - летит. Даже у Мальвины больше характера, она насаждает в мире кукол свои ценности: мытьё рук и питье кипячёного молока. А перед нами - безответная Барби.
Но Ялте, буквально через день после отъезда из Москвы, Ольга вдруг меняется: перестает терпеть и мириться, уходит с поэтического вечера, вступает в диалоги с незнакомцами, дерзит и подкалывает, провоцирует . Чем объясняется такое изменение, автор не поясняет.
Но читатель замечает, что из самолёта вышел совершенно другой человек. Этакое "вкл/ выкл" личностей Билли Миллигана. Не надо валить на помешанного на контроле папу - его из головы за время полета от Москвы до Симферополя за 2 часа 20 минут не выветрить. И если героиня вела себя, как послушная кукла, то перелёта для перезагрузки недостаточно - у любого психолога спросите.
Поведение Ольги в Ялте было бы естественно , если бы еще в Москве она ловко и умело пользовалась каждой минутой, когда оказывалась без наблюдения отца. Тогда косметика на лице Оли Игнатьевой была бы, как у однокурсниц в институте, а блеск с губ Ольга стирала бы в лифте, перед тем как войти в родительскую квартиру. И с опытом общения со сверстниками тоже было бы все проще: были бы ночевки у подруги и походы с нею в библиотеку с подтвержденным алиби (а на самом деле в однокомнатной библиотеке был бы мягкий диван и у Лучанского были бы предшественники).
Все-таки психология – это наука, в формировании характера и поведения есть определенные закономерности, и игнорировать их нельзя даже в художественном произведении. Особенно, если ты, как автор, щеголяешь "принадлежностью к реализму" и обучаешь литературному мастерству. Взять и начать вести себя, как другой человек с понедельника, или уехав из Москвы в Симферополь, нельзя. На все перемены требуется время.
А уж трансформация ГГ после распития кофею и всего тому сопутствующего в номере поэта Лучанского и вообще ошеломляет.
Перед нами уже не папина куколка с пластиковым сердцем, телом и мозгом, и вовсе не невинная провинциальная нимфея, в расчётливая "Интердевочка", которая, получив опыт в постели, готова результат этого тренинга опробовать на первом подвернувшемся иностранце… Психология героя у автора на высоте, что и говорить.
Остается констатировать, что глубиной проработки характера тут и не пахнет. Это пластилин, картон и глупости.
То же самое касается и всех остальных героев опуса, выструганных подручных материалов. Один Лучанский с неизвестно где полученной "военной выправкой", пухлыми щеками и "тонкими пальцами, не знавшими физического труда", достоин музея графоманской мысли. Это такой же Кен, как и Барби Игнатьева, которых нам их создательница, разместив в их кукольном Советском Союзе, предлагает понять и полюбить.
Читателю остается, по примеру режиссера К.С. Станиславского, буркнуть: "Не верю!» и удалиться. Ибо утомило. Читать плохие книги работа не из легких, и не самая благодарная.
Но если вы хотели бы продолжения, дайте знать. Лайком.
Из всего изложенного понятно, что сочинения автора очень далеки от совершенства, и серьёзно удалены от приличного уровня. Это, давайте назовем все своими именами - литтреш.
Но остается вопрос. Дает ли авторство подобного текста не право, а основание преподавать литературное мастерство? Вести писательские семинары и мастер-группы для писателей?
Может ли лишенный музыкального слуха композитор писать музыку , и более того, учить писать других?
Может ли человек, имеющий нарушения координации, считать себя успешным танцором только на основании своих желаний? Вправе ли он учить других танцу?
А почему тогда человек, самоназначившийся даровитым писателем, на возмездной основе учит других тому, чем не владеет сам? Вы знаете ответы? Я не знаю.
Если хотите прочесть продолжение разбора "Лучанских" – это просто - ставьте лайк.
Ссылки, комментарии и литература
[1] Источник: https://russkiiyazyk.ru/kultura-rechi/chto-takoe-tavtologiya-primery.html
[2]это псевдоним, взятый автором в честь героя романов Марии Семеновой, венна по имени Волкодав из вымышленного рода серых псов – это коммент для тех, кто не знаком с творчеством создательницы «Лучанских»
[3] ну, конечно, на эластичной временной оси при желании можно задать точность в плюс-минус один год и сместить действие и в 1979-й и в 1981-й, и сказать, что автор сделала все правильно.
[4] «бесячие марафоны» Юлии Волкодав – это серия видео, в которых блогер разбирает недостатки книг по ее мнению плохо написанных . Туда попадают книги уровня сетературы, и вещи вроде «Дебютной постановки». У Юлии в видео агрессивно басят электрогитары и полыхает пламя, но логики, вкуса, чувства юмора и иронии для того, чтобы делать разборы по-настоящему захватывающе и смешно у Юлии маловато. По своему транслируемому чувству юмора Юлия ближе всего в Е.В.Петросяну. А для того, чтобы глаголом жечь пламени петросянского юмора мало.
[5]Хоть бы и Википедия о Гайдае: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D0%B9%D0%B4%D0%B0%D0%B9,_%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B4_%D0%98%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87#%D0%A4%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F
[6] В сети есть работа "История переводов произведений сестер Бронте в России XIX – XXI вв", сразу отпадет желание фантазировать, что ребенка 11-12 лет можно побудить это бессимптомно прочитать