Дорогая редакция! Четырнадцать лет назад я участвовала в конкурсе «Рождественское чудо», объявленном газетой «Восточный регион» и объединением «Ювелирный мир». Многие присылали свои знаменательные истории на конкурс, и лучшие из них газета печатала на своих страницах. Вот и я поучаствовала в конкурсе, по настоянию внука отправила в газету короткое воспоминание из раннего своего детства «Рождественское яблоко» и стала победителем. Эта коротенькая история во время зачитывания устроителями конкурса некоторых тронула до слёз…
Конкурс продолжался, и однажды я прочла трогательное воспоминание учительницы о своей родной деревне Рудовка. Оно тронуло мою душу так глубоко, что и я написала в газету своё воспоминание о родной деревеньке Семёновке нашего района, где я родилась в 1949 году. И жила без забот и печалей вместе с родителями, сестрой и двумя братьями до 13 лет.
Детство, детство…
Весной 1963 года окончила 7 классов Семёновской семилетней школы. И нашу школу реорганизовали, сделали четырёхлетней. А меня с младшим братом и другими детьми нашей деревеньки осенью того же года по грязной, разбитой лесной дороге вёз трактор «Беларусь» с прицепной телегой, в которую были погружены мы, дети, вместе с кроватями, книжками и тетрадками. Вёз за 13 километров в деревню этнических татар – Таловку (до сих пор не пойму почему?), чтобы продолжить в ней учёбу.
Нас поселили в малоприспособленном под интернат деревенском доме. Помню, многие плакали, впервые оторванные от родного дома. Особенно плохо было моему младшему брату. В его шестом классе не было ни одного из его друзей. Пять дней мы проучились в Таловской восьмилетке, и в первый же выходной день мы с братом возвратились домой по той же лесной дороге. Шли и плакали: и домой было страшно возвращаться – как к этому отнесутся родители, мы не ведали, а остаться в чужой деревне и чужой школе – ещё страшнее.
Мама с пониманием отнеслась к нашему детскому горю, она и сама за нас переживала и уговаривала папу переехать жить в с. Дзержинское. Папа долго не соглашался. Он очень любил свою деревню и свою нелёгкую работу бригадира тракторно-полеводческой бригады, и свой дом, построенный собственными руками. Но детям нужна была школа, и папа согласился. Купили дом на ул. Семёновской (по ней и проезжал деревенский люд или районное начальство в Семёновку). И зажили мы не лучше и не хуже, чем раньше.
Наши родители
Мы с братом ходили в Дзержинскую среднюю школу, я в восьмой класс, а он в шестой. Только тоска по родной деревне, по людям, знакомым смолоду, снедала папу, он впал в депрессию. Помню, мама и мы – дети, очень переживали за папу, видя, как он страдает: практически не ел и не спал. Но его спасла работа.
В то время в селе базировалась сейсмопартия. И папа устроился на работу сначала кочегаром, а потом его перевели бульдозеристом на мощный гусеничный трактор С-100. Почти год папа работал в сейсмопартии. В декабре 1964 года сейсмопартию ликвидировали.
Папу уволили переводом в Дзержинский леспромхоз, и с этого времени по 25 мая 1981 года, вплоть до ухода на пенсию, он работал в леспромхозе слесарем-мотористом. У него не было никакого образования, он шутил, отвечая нам, что первый класс эстонской школы в д. Верхманск он закончил успешно. Но моторист он был классный. Мало того, что мастерски восстанавливал мощнейшие моторы автомобилей-лесовозов того времени – КРАЗов, а также трелёвочных и других тракторов, но и дома покоя не было. Особенно в последние перед уходом на пенсию годы, когда у людей стали появляться личные автомобили и мотоциклы. И всем он помогал.
А слава об отличном мотористе быстро распространилась по селу. Папа был очень добрым и тактичным по отношению к людям – всех он уважал и его уважали, и звали ласково «дед». И не потому, что у него было девять внуков, а потому, что уважали и любили этого большого, с добрыми голубыми глазами и большими сильными руками мастера. Он не только ремонтировал технику, но и в строительстве знал толк. И печи сам складывал в тех домах, что строил. Он медленно их клал, но они много лет служили нам и грели отлично.
Вспоминаю, как папе за хорошую работу дали путёвку на курорт в г. Сестрорецк Ленинградской области недалеко от Ленинграда на берегу Финского залива. Сохранилось несколько фотографий, где мой папа, молодой, красивый, статный, в шляпе (наверное, там купил) снят у крейсера «Аврора» с большой группой курортников. А когда вернулся домой, то в чемодане привёз нам гостинец – яблочки. Ах, как рады мы были невиданному в деревне подарку от папы!
Мама тоже была под стать папе, работящей, доброй и скромной. Родителей уже дано нет на этой земле, а люди, которые их знали, помнят о них, о их готовности помочь слабым не словом, а делом, и главное – бескорыстно.
Родители держали много скота, особенно когда жили в деревне. Здесь – в селе -- тоже долго до самой старости держали корову, свиней и куриц.
На покос ездили под руководством папы и мамы три семьи и косили сено на прокорм трёх коров: папа с мамой, младший брат: старший брат с женой и я с мужем. У сестры муж, работавший на лесовозе (ЛПХ), в течение 20 лет командировался на полевые работы и уборку хлебов в Шеломковский совхоз и в конце сезона получал зерно и сено для коровы.
Доярка в 14 лет
Мы, молодые, учились на примере родителей управляться с хозяйством и детьми. И, работая, не отлынивали, не хитрили, а всей душой отдавались работе – как папа и мама! Но вернусь к началу.
Тосковал по родной деревне не только папа, но и я. После окончания восьмого класса я поехала в Семёновку и устроилась в колхоз работать дояркой (тогда мне было 14 лет). Жила у дяди с тётей на квартире. Они жили в нашем доме очень и очень бедно. К тому времени у них, тридцатилетних, было трое детей мал мала меньше. А мне даже спать негде было. Помню, спала на полу, а матрацем и одеялом служили телогрейки и овчинный тулуп.
Коров доили вручную три раза в день. Утром в 4 часа машина собирала доярок, и ехали мы по лесной дороге, по знакомым горкам и полям на стан – в летний лагерь. Кажется, только приедешь с утренней дойки, а уже в 12 часов сбор на обеденную, а в 6 часов вечера – на вечернюю. На сон оставалось совсем мало времени – ведь мне хотелось со сверстниками поиграть в лапту или прятки.
Месяц я работала, маленькая доярка в коллективе взрослых. Многих помню и сейчас: Надежда Алексеенко, Валентина Киёк, Вера Назарова (будущая орденоноска). И тех, кто постарше: Лидия Филоненко, Лидия Гроссман, Анна Кокорина, Софья Прашкевич и другие. Но за мной приехала мама и забрала домой. Свой заработок – два центнера пшеницы – я отдала дяде с тётей.
Коров доить я научилась в раннем возрасте. Дома доила нашу Зорьку, когда мама лежала в больнице. В стаечку ходила с папой. Он следил, чтобы Зорька не ударила меня. А я маленькая кроха, помню, ничего не боялась!
Мама тоже работала в колхозе. Пока мы были маленькими – птичницей, а потом дояркой. Главной помощницей у неё была я, потому что очень любила коров, всех 15 коров маминой группы. Но главной любимицей была Нежданка, красивая крупная корова, я её до сих пор помню «в лицо». Иногда я её прикармливала конфетами, которые предназначались мне, но мне не было их жалко, и Нежданка сама разыскивала меня, чтобы я её подоила. И ни одна корова, которых я доила, ни разу не ударила меня, не выбила ведро с молоком. Мама доила самых тугодойных, считала, что я своими детскими руками не осилю выдоить их до конца. Коров летом не держали на привязи. Пастухи пригоняли стадо к стану, и коровы рассыпались по ближайшему лесочку. Доярки находили их, каждая своих, и тут же под берёзками зелёными доили…
Как весело было в жару ехать в открытой всем ветрам машине с доярками! Они всю дорогу до стана пели песни, шутили, смеялись. Маме они всегда нахваливали меня, мол, какую помощницу вырастила. Я, если это слышала, в душе радовалась и старалась помочь не только маме, но и другим дояркам.
Школьные воспоминания
Снова в свою родную деревню я поехала спустя несколько лет. В нашем доме уже жили чужие люди – дядя с тётей и детьми переехали в наше село. А нашу любимую школу, тёплую и прекрасную, колхоз превратил в гараж для тракторов и автомобилей. Не знаю, может, это было необходимо, но я до сих пор не могу забыть возникшее тогда щемящее чувство безвозвратности в детство и обиду за порушенную школу. В ней работала моя первая учительница – Екатерина Фроловна Будаева. В старших классах нас учили: Валентин Алексеевич Клишин, (пение, рисование, алгебра); Олимпий Максимович Семёновский (история, немецкий язык).
Вспоминаю забавный случай: Олимпий Максимович меня, пятиклассницу, оставил после уроков учить стихотворение на немецком языке, так как я не стала учить «фашистское» стихотворение. И после уроков, оставшись, категорически сказала ему, что не буду учить. (И сейчас мне очень стыдно, но это было, признаюсь в своей глупой выходке).
-- Ну, пойдём тогда домой, -- сказал учитель (они с женой были нашими близкими соседями, и я часто ходила к ним играть и нянчиться с их тремя маленькими детьми). Дошли мы с ним до низинки, по которой бежал бурный весенний ручей, и Олимпий Максимович перенёс меня через него на закукорках.
Директором школы был добрейший Зотий Иванович (к сожалению, фамилию забыла). Его жена была заведующей фельдшерским пунктом – «врачихой» (по-деревенски), тоже добрая и красивая. А какая чистота была в больничке! В небольшой комнатке при ней и жили Зотий Иванович с женой и ребёнком (о котором я ничего не помню). Позднее в деревне построили новую школу (4-летнюю) из бруса.
Летом 2023 года с внуками я ездила в Семёновку, от которой (на нашей улице) остались три развалюхи, в том числе и наш дом, заросшие бурьяном и мелколесьем на бывших дворах и огородах. И на главной улице деревни совсем мало домов, где живут люди. Нет школы – одна большая поляна, заросшая травой, нет подтоварника, нет ферм, где держали более 100 дойных коров, телятников, подсобных помещений – ничего нет! Несколько старых столбиков остались от былого богатства колхоза, и – безлюдье. Слава богу, что пруд сохранился. И моим внукам он понравился. Я показала им место, где мы купались, иногда даже в конце мая – начале июня, а потом, посиневшие, лежали на травке под солнышком. Согревались и снова бросались в воду….
P.S. Мои дорогие родители – Хярг Юганс Юлусович и Сальма Яновна родились в деревне Ряпино Абанского района в 1920 году, куда их родителей малолетними детьми привезли наши прадеды во время Столыпинской реформы. Дали им землю в таёжной зоне. Корчевали деревья, строили дома, пахали землю, разводили скот. Жили и множились сибирские эстонцы, которые тоже, как и все сибиряки, не покладая рук работали, воевали против фашистов, после войны восстанавливали хозяйство, пахали, сеяли, убирали хлеб, кормили страну…
Вот такую простую историю о своих родителям я вам поведала к юбилею района и края.
С уважением Лайна ЛАЗАРЕВИЧ
2010 - 2024 гг.
