Продолжаем с Максимом и его «Обитаемым островом», то есть Саракшем. И давайте попробуем найти ответ на простой вопрос: кто вообще такой Максим? По буквальному прочтению текста, в классической трактовке образа, это сугубо мирный человек. Столкнувшись с бандой Крысолова, он подменяет образы, видит вместо людей пятнистых обезьян – а иначе не может драться. Эдакая детская подмена понятий. И ненависти в Максиме тоже нет. Да, он хочет свернуть шеи Неизвестным Отцам, но понятно, что это просто слова. Он даже ротмистра Чачу не попытался убить – ни ради собственной жизни, ни ради спасения Рады. А шансы у него были, с его-то быстродействием.
«Во всяком случае, отсюда надо уходить. Я, конечно, попытаюсь собрать какую-нибудь группу, но если не получится, уйду один… И обязательно — танк. Здесь оружия — на сто армий… потрепанное, правда, за двадцать лет, да еще автоматическое, но надо попытаться его приспособить… Неужели Вепрь мне так и не поверит? — подумал он почти с отчаянием, подхватил котелок и побежал обратно к костру.»
Вам не кажется странным вот это: «И обязательно – танк. Здесь оружия — на сто армий… потрепанное, правда, за двадцать лет, да ещё автоматическое, но надо попытаться его приспособить…» Приспособить оружие? Для чего? Ответ прост: убивать.
Простите, что? Максим ничего не знает о прошлом Земли. Ни про добро, которое должно быть с кулаками, ни про революцию, которая вынуждена защищаться. Он такой же как, Антон или Пашка, но тем претит мысль о убийстве. Антон даже оружие не хочет давать местным. А вот Максим наш – наоборот: свернуть шеи, убить, вооружиться... Странно для среднестатистического человека Земли. Даже для нашего времени странно, почти для всех… кроме силовиков (включая военных, полицию и т.д.).
«И тут Максим взбеленился. Кажется, впервые в своей жизни он гаркнул на человека во весь голос: — Черт бы вас подрал, Зеф! Вы можете еще о чем-нибудь думать, кроме жратвы? Целый день я только и слышу от вас: жрать, жрать, жрать! Можете сожрать мои консервы, если это так вас мучает!..»
Хм-м… То есть всё остальное время он был спокоен как удав? Ну да, так и есть. Спокойно убил банду Крысолова, спокойно нейтрализовал вооружённых выродков, спокойно шёл на пули Чачу, спокойно вышел к выродакам. Так же спокойно преодолел проволочное заграждение, дошёл во время боя к башне и так же, как ни в чем не бывало, собрав раненных и Орди, вышел из боя. Он был спокоен, когда шёл до дома Рады и Гая, и так же спокойно встретил захват и арест. Какой обычный, типичный молодой человек мира Полдня, прямо диву даёмся! Что-то тут с базовой теорией, вернее, с классической трактовкой образа Максима, не вяжется. Ну не может себя так вести хорошо рисующий, с устойчивой психикой юноша Максим. Не мог он так быстро переобуться, подстроиться. Вопрос – так какой он на самом деле?
Идём дальше по тексту. Теперь уже не только о Максиме:
«…и отправились дальше — рисковать жизнью во имя Неизвестных Отцов. Максим с ожесточением разряжал мины, выламывал из гнезд спаренные пулеметы, свинчивал боеголовки у зенитных ракет, торчавших из раскрытых люков»
Так, по пунктам. Что нас смущает. Каторжники предоставлены сами себе. Работают за еду. И да, казалось бы, бежать им некуда…Но так и советским военнопленным бежать некуда было, но бежали. Даже из лагерей в Европе бежали. Убегали, и или возвращались к своим, или вели борьбу. Вот небольшая история одного из самых известных побегов. Но были и другие...
Мы не могли не вспомнить о тех людях, благодаря которым мы живем...
Но вернемся к Максиму и его компании. Эти трое никуда особо не торопятся. Вернее, двое. Почему? Не потому ли, что у них есть какие-то дела?
«— Не знаешь… — сказал Зеф рассеянно. Он все оглядывался, шаря фонариком по стенам. — Что же ты тогда знаешь… Массаракш, — сказал он. — Здесь только что кто-то был…
— Человек? — спросил Максим.
— Не знаю, — ответил Зеф. — Прокрался вдоль стены и пропал… А Крепость, приятель, это такая штука, что мы могли бы за один день закончить всю нашу работу… Ага, следы…
Он присел на корточки. Максим присел рядом и увидел цепочку отпечатков в пыли под стеной.
— Странные следы, — сказал он...»
Вообще странно, почему Максим сразу не учуял кого-то в подземелье. У него же не только восприятие обострено, он же ещё и эмпатией обладает.
«Зеф зарядил гранатомет, взял его навскидку и двинулся вперед, светя фонариком. Максим пошел рядом.»
Это спишем на… А на что списать? Один из авторов романа – военный, пусть и переводчик, должен понимать, что натворит выстрел в бункере, да ещё когда ни шиша не видно. Фонариком-то много не насветишь. Максиму не рядом стоять надо, а бежать! Оттуда, подальше от этого психа...
«— Он между нами, — сказал Максим. — Не вздумайте стрелять.
— Ладно, — сказал Зеф, помолчав. — Ни черта не видно, — сообщил он. — Как он выглядит?
— Не знаю, — ответил Максим. — Мягкое.»
«Штурман приборы! – Сорок! – Что сорок?! – А что приборы?» Как оно выглядит – Мягкое! А… А… А?
Мы не можем заподозрить авторов в том, в чем заподозрили бы какого-нибудь графомана из самиздата или Адель, постоянного пациента рубрики «Вести палаты № 6». Стругацкие словом владеют великолепно, значит – что? Откуда Максим знает, что существо мягкое? Его органы чувств вряд ли могут измерять плотность и упругость на расстоянии. То есть он знает? «Не вздумайте стрелять» – то есть он всё-таки допускает, что Зеф – псих? Что у того возникнет мысль шмальнуть в пол между ними?
Да и вообще, что у Зефа за гранатомёт? «Взял его на вскидку» – это как? На плечо? Что-то типа РПГ?
Ну, тогда Максиму, может и повезёт, а вот Вепрю, если он всё-таки спустился вниз, точно не поздоровится. Может, у Зефа ГМ94? По кадру из фильма, похоже что как раз у Вепря что-то подобное в руках. Но... Радиус поражения 3-4 метра, причём осколочный выстрел превращает все в решето, даже броню (ЕМНИП) до 8 мм.
Ну, да ладно. Оставим это, запомнив только, что Максим сомневается в разумности Зефа. Мы тоже сомневаемся.
«Он ощущал присутствие металла, стекла, попахивало ржавчиной, и был здесь ток высокого напряжения. Несколько секунд Максим стоял неподвижно, потом, разобрав, где выключатель, потянулся к нему, но тут неизвестный появился снова. И не один. С ним был второй, похожий, но не точно такой же. Они стояли у той самой стены, что и Максим, он слышал их дыхание — частое и влажное…»
Нет, ну как он мог чувствовать присутствие металла – понятно, с его обонянием, унюхать ржавчину – плёвое дело, ток высокого напряжения – тоже понятно. А стекло?
«Он замер, надеясь, что они подойдут поближе, но они не подходили, и тогда он, изо всех сил сузив зрачки, нажал на клавишу выключателя...»
Что такое знает Максим?! Он говорит, что их куда-то ведут или заманивают, потому что неизвестному интересно. Интересно – что? Допросить? Посмотреть, как устроены? Какие на вкус? Но Максим идёт и не опасается. А теперь ждёт, когда неизвестные подойдут ближе. Он точно что-то знает. Откуда? Между прочим, авторы канала не испытывают ни ненависти, ни агрессии к колбасе, когда делают бутерброд. И охотники и рыболовы не испытывают негативных чувств к дичи (бывают, конечно исключения, но на то они и исключения).
А главное, откуда Максим знает, какой выключатель он включает? «Несколько секунд Максим стоял неподвижно, потом, разобрав, где выключатель, потянулся к нему» Потянулся, не пошёл, просто протянул руку. Он знает устройство Крепости? Это какая-то клавиша на стене. Где-то около входа. А если она опускает бронедверь, блокируя проход? Это не квартира, и такое расположение органа управления дверью более логично, чем выключатель света. Нет, мы не против того, что там выключатель именно света, но Максим-то откуда это знает?
«— А, собаки… Знаю, живут здесь такие в лесу. Живых я их, правда, никогда не видел, но подстреленных — много раз…
— Нет, — сказал Максим с сомнением. — Это все-таки не животные.
— Животные, животные, — сказал Зеф. Голос его гулко отдался под высоким сводом. — Зря мы с тобой перетрусили. Я было подумал, что это упыри… Массаракш! Да это же Крепость!»
Что? Мы бы испугались, увидев двух диких собак в лесу или заброшке. Особенно если эти собаки посмотрели и смылись – точно испугались бы. Не запаниковали, нет, но испуг был бы. Дикие собаки много хуже волков, они не боятся человека. А где две особи, там и ещё пять-шесть, а может, и больше…
«Максим отобрал у него фонарик, поставил так, чтобы свет рассеивался по помещению, и огляделся. Везде лежала пыль, лежала уже много лет, а на столе в углу, на расстеленной истлевшей бумаге стояла тарелка, заляпанная черным, и рядом — вилка. Максим прошелся вдоль пультов, потрогал верньеры, попытался включить электронную машину, взялся за какой-то рубильник — рукоять осталась у него в пальцах…»
Первая заповедь астронома-любителя: «Падая в обсерватории, не касайся того, что тебя не касается». Смысл в том, что не надо хвататься за аппаратуру, настройки собьёшь. Про надпись «Не влезай, убьёт!» Максим, похоже, тоже не знает, но про обезьяну-то с гранатой должен знать! А вот интересно, если у электронной машины последняя команда была на пуск ракет или подрыв арсенала, что тогда?
(Почему-то вспомнился Симонэ из «Отеля "У погибшего альпиниста"»: «Если хотите, Петер, я могу понажимать здесь клавиши и покрутить колесики и винтики. Я человек рисковый. Но имейте в виду, это очень нездоровое занятие»… Конечно, Симонэ – учёный, а Максим… Мы до сих пор не можем сказать, кто он. Зато точно знаем, что он явно не обычный среднестатистический землянин).
«— Вряд ли, — сказал он, наконец. — Вряд ли отсюда можно чем-нибудь особенным управлять. Во-первых, слишком здесь все просто, скорее всего это либо станция наблюдения, либо одна из контрольных подстанций… тут все какое-то вспомогательное… и машина слабая, не хватит даже, чтобы десятком танков управлять…»
Ну вот наш Максимка и прокололся. Откуда он знает, что машина слабая? Он её даже не включал. А откуда он знает, какие мощности нужны для управления десятком танков?
«А потом здесь же все развалилось, ни к чему нельзя притронуться. Ток, правда, есть, но напряжение ниже нормы, котел, наверное, совсем забило… Нет, Зеф, все это не так просто, как вам кажется.»
И ещё раз: откуда Максим знает, что напряжение ниже нормы? Даже если у него в голове вольтметр и амперметр разом, то откуда он знает, какая тут норма? Напряжение-то есть, исправно передаётся по проводам, только лампы сдохли, будь напряжение слабым, они бы тускло горели (учитывая время написания, скорее всего, это лампы накаливания).
«Он вдруг заметил торчащие из стены длинные трубки, соединенные резиновыми наглазником, пододвинул алюминиевый стул, уселся и сунул лицо в наглазник. К его удивлению оптика оказалась в превосходном состоянии, но еще больше он удивился тому, что увидел. В поле его зрения был совсем незнакомый пейзаж: бело-желтая пустыня, песчаные дюны, остов какого-то металлического сооружения… Там дул сильный ветер, бежали по дюнам струйки песка, мутный горизонт заворачивался чашей.
— Посмотрите, — сказал он Зефу. — Где это?
Зеф прислонил гранатомет к пульту, подошел и посмотрел.
— Странно, — сказал он, помолчав. — Это пустыня. Это, друг мой, от нас километров четыреста… — Он отодвинулся от окуляров и поднял глаза на Максима. — Сколько же они труда во все это вбили, мерзавцы… А что толку? Вон ветер гуляет по пескам, а какой это был край!.. Меня до войны мальчишкой еще на курорт возили… — Он встал. — Пойдем отсюда к черту, — сказал он горько и взял фонарик. — Мы с тобой тут ничего не поймем...»
Какая странная реакция, если честно. Почему никого не удивляет, что аппаратура в идеально исправном состоянии? Даже помех никаких нет.
«Придется ждать, когда Кузнеца сцапают и посадят… Только его не посадят, а расстреляют, наверное… Ну, пошли?»
А почему не вызвать его сюда с воли? Проникнуть-то в «зону» не должно представлять особых сложностей для подполья. Нет тут сплошного оцепления и круглосуточного наблюдения. К башне подобраться явно сложнее.
«— Да, — сказал Максим. Он разглядывал странные следы на полу. — Вот это меня интересует гораздо больше, — сообщил он.
— И напрасно, — сказал Зеф. — Тут, наверное, много всякого зверья бегает…»
Да? То есть способ передачи изображения на четыре сотни километров не интересен? А то, что прибор функционирует, когда все выключено и пришло в негодность (со слов Максима) – тоже неинтересно? Или Максим знает куда больше, чем показывает? И ведь заметьте – изображение цветное и потрясающе высокой чёткости! Тут надо вспомнить, когда писалась книга, чтобы понять – этот «перескоп» тут не просто так. Это деталь, которая важна. Кстати, и Зефа это не интересует. Всё не работает, а вот «перископ» работает идеально. Нам это кажется странным, а им нет. Или... Или они оба пытаются соскочить с темы?
«— На вашем месте, — возразил Максим, — я бы не очень рассчитывал на эту вашу Крепость. Во-первых, здесь все сгнило, а во-вторых, она уже занята.
— Кем это? Ах, ты опять про собак?.. И ты туда же. Те про упырей твердят, а ты…»
Да. Максим точно не хочет, чтобы тут рылись и копались. А Зеф не хочет, чтобы тут рылся и копался Максим. И вроде да, спросил, может ли он разобраться, что тут есть, но вот взламывать двери – не захотел.
Про странное поведение этой троицы поговорим в следующей статье. Пока скажем только одно: либо они полностью отморожены, либо знают, что происходит, и поэтому так спокойны. При этом все они скрывают друг от друга свои знания. Вообще, всё это похоже на прощупывание почвы для контакта. И Зеф, и Максим дают понять друг другу, что знают больше, чем показывают. Зачем Зефу Максим – понятно. А зачем он Максиму? Максик собирается создавать боевую группу, с которой хоть башни взрывать, хоть на Неизвестных отцов идти? Причём группу, лично преданную ему, Максиму. Помните? В прошлой статье он «уяснял задачу»? Там ни слова про выродков и Сопротивление не было. У него и мысли не возникло – завоевать авторитет у товарищей, попасть в штаб и так далее. Так что – да, он хочет создать боевую группу, но не слишком ли это для инфантильного дурачка? Не слишком ли быстрый прогресс у Максима от наивного юноши до опытного подпольщика и интригана?
И снова – наши восторги Стругацкими. На протяжении всей книги следуют тонкие и не заметные намёки – Максим Каммерер не так прост, как хочет казаться. Да и Саракш – не простой постап…
