Деколонизация в действии: высокотехнологичная страна построена вопреки диктату МВФ
28 июля министр иностранных дел РФ Сергей Лавров посетил столицу Малайзии, где встретился с премьер-министром этой страны Анваром Ибрагимом. В следующем году Малайзия будет председательствовать в АСЕАН и намерена в тот же год вступить в БРИКС. Приобретение такого нового члена – знаковое расширение объединения, поскольку Малайзия - не просто один из ключевых участников АСЕАН, расположенный на стратегическом перекрёстке между Тихоокеанским и Индийским бассейнами, но также олицетворение успешных «азиатских тигров» и носитель особой культуры, цивилизации Нусантары, до сих пор ещё не представленной в многополярном созвездии БРИКС.
Кроме того, эта страна – яркий пример столь востребованной сегодня модернизации без вестернизации.
Модернизация без Запада: примеров все больше
«Не существует второй цивилизации; цивилизация означает европейскую цивилизацию, и она должна быть импортирована со всеми её розами и шипами», - эта цитата турецкого социолога Озбулана, сказанная о реформах Ататюрка, красноречиво характеризует настроения, царившие в незападных обществах столетие назад.
Тогда триумф европейских держав казался незыблемым: политические лидеры с берегов северной Атлантики безраздельно доминировали в глобальном пространстве, а британские, американские и германские технические новинки не сталкивались с конкуренцией на других материках. Только немногие упрямцы, вроде китайского философа Лян Шумина, твердили в те годы об «истернизации», о поиске творческих сил в недрах собственной культуры, которая, в отличие от заимствованных ценностей и наскоро копируемых жизненных установок, может стать единственным надёжным фундаментом для прогресса.
За минувший век многое изменилось. Пример Советского Союза, затем Японии и, наконец, Китая показал всему миру, что западная модель развития – не единственный путь к техническим высотам. Напротив, все народы, достигшие успехов на научно-техническом поприще, настойчиво подчёркивали, что основой их взлёта стала опора на собственные, отнюдь не заимствованные с Запада, социальные и духовные принципы. Так, девизом модернизации в стране Восходящего солнца стал Wakon Yosei - «японский дух и западная техника», а в Поднебесной неоднократно вспоминали рождённое ещё на заре ХХ века правило Ti-Yong – «китайская мудрость для фундаментальных основ, западная мудрость – для практических задач».
Поскольку подобные подходы восторжествовали практически повсеместно – в Индии, на Ближнем Востоке, в Африке, – известный цивилизационист Самюэль Хантингтон уже в середине девяностых годов был вынужден констатировать: «На фундаментальном уровне мир становится более современным и менее западным».
Пожалуй, Малайзия – одна из самых впечатляющих иллюстраций к этому тезису. Сравнительно недавно это был бедный, дискриминируемый регион на задворках Британской империи (тут на ум приходят строки из детского произведения Маршака: «Негров, малайцев и прочий народ в море качает другой пароход…», напоминающие о положении париев колониального мира).
Ныне Куала-Лумпур занимает место одного из самых благополучных мегаполисов Земли, а по уровню жизни страна вплотную приблизилась к европейским государствам, заметно опередив Латинскую Америку. Из поставщика даров джунглей: натурального каучука и пальмового масла – Малайзия превратилась в экспортёра высокотехнологичной продукции (например, прочно удерживая первое место в мире по производству электронных чипов). Эта удивительная метаморфоза заняла всего лишь около полувека, в течение которых экономика страны росла средними темпами 6,5 % в год, поставив своего рода рекорд стабильного роста.
Если прыжок одного из соседних «азиатских тигров», Сингапура, ассоциируется с именем его многолетнего лидера Ли Куан Ю, то в Малайзии таким олицетворением экономического расцвета можно считать премьера Махатхира Мохамада, чей стаж руководства страной (с перерывами) достиг двадцати четырёх лет. Это был первый руководитель Малайзии, не происходивший из султанской аристократии и не получавший образование в западных университетах, провинциальный врач, ставший выдающимся экономистом и дипломатом.
Махатхир известен как критик США и Запада, а также пропагандист «азиатских ценностей». «Универсальные ценности – это азиатские ценности, а европейские ценности – это ценности только Европы», – заявил он в 1996 году будущим основателям Евросоюза. Именно отказ от западной модели и опору на собственное наследие малайские последователи Махатхира считают главным залогом своего национального успеха.
Чтобы более наглядно представить, какие ценности имеются в виду, стоит присмотреться к тому месту, которое занимает Малайзия на культурно-исторической карте мира.
Цивилизация Нусантары как феномен «наслоения культур»
Сама природа предусмотрела особое положение Малайзии, которая вклинилась, подобно гигантскому мечу, между просторами Индийского океана, открывающего «дорогу пряностей» на Ближний Восток, и акваторией Южно-Китайского моря, ведущей к древним центрам Дальневосточной цивилизации.
В прошлом здесь был ареал распространения индийской культуры. Полуторатысячелетней давности надписи на древнемалайском языке сделаны с помощью одной из разновидностей индийского письма и дублированы на санскрите, а при раскопках предполагаемой столицы того периода обнаружена статуя слоноподобного бога Ганеши. Затем на этой территории распространился буддизм, а в пятнадцатом веке, совсем незадолго до прихода первых европейцев, стал доминировать ислам суннитского толка.
Принципиально важно подчеркнуть, что мусульманская вера на земле Малайского полуострова появилась не в результате военной экспансии, как это бывало в эпоху Арабского халифата, а в ходе свободного торгового и культурного обмена, то есть была принята местным населением по доброй воле.
Несмотря на приверженность значительной части малайцев суннитскому исламу, наличие давнего индуистского и буддистского бэкграунда, ощутимое культурное влияние Запада и Китая, а также заметная региональная специфика позволяют не считать Малайский архипелаг монолитной частью Ближневосточной (арабско-суннитской) цивилизации, но выделить в качестве отдельной цивилизации или субцивилизации. Если применять методологию «культурной триады» (религия, язык, письменность), предложенную В. Расторгуевым и В.Тимаковым, Малайзия и соседняя Индонезия составят отдельную цивилизацию Нусантары («Мира островов»).
Население Индонезии в восемь раз превышает население Малайзии и больше половины индонезийцев с рождения говорит на яванском языке. Языком межнационального общения «Мира островов» издавна стал малайский. Принятый на официальном уровне государственный язык Индонезии также является разновидностью малайского языка, хотя родным его может считать не более 10 % индонезийцев. На языке бахаса, который в Малайзии называют малайским, а в Индонезии – индонезийским, говорят не менее 300 миллионов человек, что делает его достойным претендентом на включение в список базовых языков ООН.
Малайзия претендует на роль одного из лидеров Исламского мира. В случае с арабо-суннитским Ближним Востоком и поздно исламизировавшейся Нусантарой можно говорить об отдельных, но близких культурных стволах.
Сегодня около 60 % населения Малайзии относится к австронезийским народам (малайцы их ближайшие родственники). Львиная доля из них исповедует суннитский ислам. Более 20 % граждан – этнические китайцы, преимущественно буддисты. Почти одну десятую составляют индусы, которые практикуют как индуизм, так и христианство. Всё это позволяет рассматривать страну как перекрёсток нескольких великих культур Азии, где встречаются, взаимодействуют и консолидируются азиатские ценности.
Дополнительным штрихом к этой мультиэтнической картине служит исключительная роль китайской диаспоры в экономических процессах: в ХХ веке на китайских предпринимателей приходилось примерно три четверти национальной деловой активности. Учитывая эту диспропорцию правительство Малайзии ввело особый привилегированный режим для малайцев-мусульман, которые имеют преимущества при поступлении в вузы, кредитные и регистрационные льготы для бизнеса и прочие льготы.
«Азиатские ценности» - не только для конфуцианцев
В чём заключаются пресловутые «азиатские ценности»? Успех Тайваня, Кореи, Гонконга и Сингапура обычно объясняют конфуцианской моралью – старинным набором строгих дисциплинарных норм, сформулированных 25 веков назад мудрецом Кун-Цзы. Но, в отличие от этих стран, Малайзия никогда не входила в ареал конфуцианской культуры. Малазийские китайцы, внесшие существенный вклад в обычаи и менталитет этой страны, преимущественно буддисты. Тем не менее, сторонники азиатской модернизационной этики сумели найти общее в конфуцианских и национальных малайских принципах: «уважение к традициям, этика усердной работы, дисциплина и принцип общественного устройства, естественная иерархия и авторитет».
Махатхир заявлял, что в основе трудовых побед народов Восточной Азии лежит «этика, состоящая из дисциплины, лояльности и усердия… Группа и страна важнее, чем отдельная личность».
Вполне закономерно, что, по сравнению с либеральными образцами, для стран с такой философией характерны ограничения парламентских и рыночных свобод, долгие правления «политических патриархов», которые воспринимаются народом не в качестве наёмных менеджеров, а в качестве «отцов нации». В роли такого «отца» выступал и малазийский премьер Махатхир Мохаммад, и Ли Куан Ю в соседнем Сингапуре. Западный истеблишмент критиковал Махатхира за «слишком долгое» пребывание во власти и за аресты оппозиционеров, а также за недопуск американских банков на финансовый рынок Малайзии.
Вопреки рецептам МВФ
Локомотивами возвышения Малайзии выступили финансируемые государством и лояльным ему бизнесом мегапроекты. Доходы от добычи нефти (кстати, далеко не столь внушительные, как у стран Персидского Залива) руководство Малайзии не потратило на удовлетворение социальных нужд и не складировало в зарубежных резервах, а вложило в проекты, способные стать экономическими драйверами.
Ставка на мегапроекты, да ещё за счёт бюджетных инвестиций, сделанная руководством Малайзии, категорически расходилась с рекомендациями МВФ. Эти противоречия достигли критической точки в период финансового кризиса 1998 года, когда глобалистские эксперты настаивали на минимизации государственных расходов и вообще государственного вмешательства в экономику. Официальный Куала-Лумпур, напротив, сохранил финансирование мегапроектов и начал жёстко регулировать курс национальной валюты, что вызвало активную критику либеральных мэтров. Однако в итоге малайский метод преодоления кризисов посрамил чикагских «мудрецов» – Малайзия первой из стран ЮВА преодолела трудности и продолжила своё восхождение.
В настоящее время именно высокотехнологичные товары определяют облик малазийской экономики. По объёмам годового экспорта (порядка 300-350 миллиардов долларов) страна сопоставима с «нефтяной королевой», Саудовской Аравией, а вот качественный состав вывозимых товаров отличается радикально. Так, 38 % выручки приходится на электронику и электроаппаратуру, около 8 % - на механическое оборудование (сюда входят самые крупные в мире продажи бытовых кондиционеров) и немногим менее 5 % - на оптические приборы. Для сравнения, на традиционно продаваемые Малайзией сырьевые ресурсы приходится около 16 % - на нефть и продукты нефтехимии, 5 % - на пальмовое масло и иные жиры, менее 2 % - на каучук. Страна расширяет объём предоставляемых мировому рынку финансовых услуг и услуг по защите и лицензированию интеллектуальной собственности.
Прогресс и цивилизационные традиции
Кроме противоречащей либеральным рекомендациям стратегии высокотехнологичных мегапроектов, малазийская экономика имеет ещё одну специфическую незападную черту. Это исламский цивилизационный акцент.
Куала-Лумпур претендует на звание глобального флагмана халяльной индустрии. Внутренний рынок халяльной продукции уже превысил 70 миллиардов долларов, то есть превзошёл доходы от экспорта нефти. В Малайзии организованы так называемые халяльные парки (аналог технопарков и особых экономических зон), которые специализируются на биотехнологических, фармацевтических, косметических и гигиенических товарах, произведённых с учётом требований Корана. На этой базе развивается обучение профессионалов халяль-индустрии для десятков стран мира, а также создана система сертификации их услуг. Малайзия предлагает миру современный просвещенный и высокотехнологичный ислам XXI века.
С 1983 года в стране действует исламский банкинг, исключающий дачу денег в рост и предполагающий раздел рисков между заимодавцем и предпринимателем. Ещё одной исламской финансовой идеей является так называемый «золотой динар». Летом 2002 года малазийский премьер, выступая на заседании ОИК (Организация Исламская конференция), предложил ввести обеспеченную золотом валюту мусульманских стран. Так он рассчитывал избежать финансовых потрясений, подобных Азиатско-Тихоокеанскому кризису 1997-98 годов, вызванному спекуляциями вокруг доллара. Практическим шагом должна была стать продажа арабской, малазийской и индонезийской нефти только за золотые динары.
Этот нереализованный проект, широко обсуждаемый в мусульманском мире и даже начавший в экспериментальном порядке применяться на уровне частных сообществ, мог бы нанести сокрушительный удар по монополии доллара как мировой валюты, перемещая и золотые резервы планеты, и важнейшие центры финансовой активности в исламские страны.
Малайзия не просто адаптирует технические и институциональные новшества современного мира, но и выдвигает собственные идеи, ничуть не теряя при этом своей национальной и религиозной идентичности. Это не периферия чужого мира, не транслятор задаваемой извне моды, а эпицентр творческого развития, опирающегося на богатый традиционный фундамент.
Символом малазийского взлёта стали «башни-близнецы» Менара Беркембар Петронас – гигантское сооружение высотой 451 метр. Скептик может сказать: где же тут модернизация без вестернизации, когда даже в этой символике налицо подражание знаменитым башням Нью-Йорка? Однако именно сравнение с американскими «близнецами» позволяет ещё раз подчеркнуть специфику малайской модели развития. Малазийские башни были спроектированы выше башен Нью-Йорка, «близнецы» Куала-Лумпура выглядят шедеврами, сочетая в себе черты китайских пагод, мусульманских минаретов и сооружений индуистского Ангкора.
«Башни-близнецы» Нью-Йорка пали, а в столице Малайзии стоят – и это тоже может быть пророческим символом в соревновании цивилизаций.
Подписывайтесь на Телеграм-каналы Института РУССТРАТ и его директора Елены Паниной!