Подорвалась машина на фугасе, запылала ИМР. За рычагами сидел рядовой Эрик Эрглис. С бронетранспортера, шедшего сзади, прыгнул и побежал, словно спринтер, на выручку Эрику его командир. С неистовой силой, умноженной отчаянием, тащил из люка, зажатого броней, потерявшего сознание солдата. Упал в кювет с порванными на руках связками за секунду до взрыва. Сделал для сапера все, что было в человеческих силах...
Тексты тогдашних репортажей намеренно лишены претензий на «художественность» - их ценность в том, что они передают документ времени. Это позволяет представить трагический и героический период в истории Афганистана и Советского Союза. К сожалению память стирает у нынешнего поколения быстротекущее время.
Статья опубликована в газете ПРАВДА в понедельник, 12 сентября 1988 года:
МИННОЕ ПОЛЕ БЛИЗ КАБУЛА
Это было похоже на мирную пахоту. Если бы не долбила броню взрывная волна, не летели над головами осколки мин... Советские саперы возвращали к жизни пустошь в окрестностях афганской столицы.
- Это будет минен-пикник!—восхитился коллега из западногерманского радио, оглядев столы.
Застеленные скатертями, они вызывающе белели под высоким пологом из маскировочной сети. Полог отбрасывал глубокую тень. На крахмальной белизне зеленели потные бутылки «боржоми».
Окрестности томились от зноя... Синусоида бурых гор на горизонте... Пустошь в рытвинах и кочках со щетиной верблюжьей колючки... Метрах в ста пятидесяти от нас начиналось минное поле. На его краю у фанерного щитка с предостерегающими надписями по-русски и на дари громоздилась БМР — бронированная машина разминирования. Подобно протянутой вперед загребущей руке тяжело опирался на землю стальными зубьями трал.
Машине предстояло утюжить минное поле. Это было оптимальным способом его уничтожения.
Посмотреть, как это происходит, командование ограниченного контингента советских войск пригласило журналистов — нас, американцев, западных немцев. В печати уже называлась цифра — 1.518. Столько советских минных полей ликвидировано в Афганистане на сегодня. Нам предстояло участвовать в церемонии уничтожения 1519-го.
Один из офицеров-саперов, глянув на панаму и рыжую бороду телевизионщика-американца, нарушил протокол встречи и по-свойски пошутил:
— Не тебя ли, парень, видел на днях в бинокль по ту сторону поля?
С опозданием — после перевода — хохотнув, рыжий американец энергично замотал головой. Его коллега пристраивал на треноге камеру. Мы достали блокноты...
Представитель советского командования полковник Г. Терещенко, сапер, сын сапера Великой Отечественной, сообщил:
— Принято решение ликвидировать минное поле номер 44. Причины: расширение строительства впереди лежащего кишлака Кала-Джаббархан, просьба крестьян, желающих использовать пустошь для выпаса скота...
Поле номер 44 было по меркам саперов обыкновенным — двести метров на пятьдесят. 71 противопехотная осколочная мина затяжного действия была установлена 28 июня 1983-го на «языке» степи Каризи-Калан, вползающем чуть ли не на окраину Кабула. Об этом педантично сообщал формуляр, лежащий на столе среди бутылок «боржоми».
— Будничная работа,— подтвердил руководитель операции полковник Н. Еловик,— Технология такая: сначала тралит БМР, затем выходит отделение саперов с миноискателями и щупами, расчет минно-розыскных собак. А вот когда в земле фугасные противотанковые мины нажимного действия в пластмассовых корпусах, тогда главная работа — для саперного отделения проверки. Тонкая работа, ручная...
Двое афганских военных рассматривают вместе с нами схему расположения мин. Генерал-майор Мухаммад Аюб Майсур возглавляет инженерное управление министерства обороны Республики Афганистан. Полковник Абдул Шукур — начальник отдела, он отвечает за учет ликвидированных советских минных полей. Их было установлено за все время 2.131. Три четверти уже обезврежено.
— С советскими полями у нас проблем нет,— говорит генерал Мансур.— А вот душманскими минами земля наша нашпигована, как плов изюмом. Только наивный человек или, наоборот, зловредный может не видеть разницы. В чем она? Да в том, что поля, поставленные советскими саперами или нашими войсками, прикрывают подступы к военным объектам — аэродромам, заставам, постам, военным городкам. Или оберегают важные народнохозяйственные сооружения — ГЭС, линии электропередачи, тоннели, мосты. Причем все это хозяйство — под наблюдением и строгим контролем.
Каждая банда ведет свою минную войну (часто с помощью иноземных инструкторов и советников), устанавливая отдельные или группы мин на дорогах, чтобы нарушить транспортные связи, возле кишлаков, источников воды. Вот эти заграждения и поля, лишенные карт и обозначений, смертельно опасны для мирных жителей и возвращающихся беженцев.
Террористы пытаются распространить минную войну на Кабул и другие города. На улицах оставляют начиненные взрывчаткой автомашины. Подкладывают в автомобили, автобусы магнитные мины, подбрасывают мины-сюрпризы, изготовленные в виде авторучек, детских игрушек, различных предметов, которые может подобрать с земли любой горожанин, особенно дети...
— В общем, мы ставим мины для охраны, а бандиты — для подлости,— резюмирует полковник Еловик.— Только инженерные войска ОКСВ обезвредили за восемь лет около 250 тысяч душманских мин. Но это лишь для краткости говорим — душманских. Их изготовили в США, Италии, Бельгии, Англии, Китае, Израиле, Пакистане, Египте... Работы нам хватает. Ни одно даже малое подразделение не уходит в горы без саперов. Постоянно занимаемся разминированием кишлаков. Приходят старейшины: пора сеять, а на поле — бандитские мины. Случается и так: бойцы ведут разминирование, а по ним бьют из «зеленки». Очищаем от мин подходы к источникам воды, арыки, мосты...
— Чем дольше длится эта война,— вздыхает генерал Мансур,— тем труднее придется нам потом, когда настанет пора очищать от мин землю...
Сегодняшняя операция, отмечаю про себя, хоть на шаг, да приближает это время.
Между тем подполковник М. Певнев, начальник группы разграждения, уже «вооружился» рацией:
— Я — «Вышка». «Каток», заводи машину! — командует он стоящей на краю поля БМР.
Там, в бронированном чреве, его распоряжения принимает экипаж — механик-водитель сержант Владимир Митрофаненко и рядовой Николай Шкитов.
— Отделение саперов на месте? Будьте готовы! — это приказ командиру саперного взвода лейтенанту Виктору Блажийчуку.
— «Каток!» По сигналу красной ракеты — вперед!
Зашипела в небе ракета. БМР исторг клубы дыма и вполз на минное поле. Из-под гусениц коротко полыхнуло пламенем. Ввысь взметнулся столб пыли, завис над движущейся машиной.
— «Каток»! Разворот влево! Пройдешь между своими следами еще раз — для гарантии! Вперед!
«Пиу-пиу» — пропели над головами осколки. В принципе их разлет — метров на сто. Но может быть и непредвиденное. Так и выходит: долетают почти до шатра, откуда на поле нацелились объективы кино и телекамер.
— «Каток», стой! — командует Певнев.— Всем отойти...
«Минен-пикник» не получался. С осколками шутки плохи. Взяв в руки треноги, камеры, табуретки, отходим по кочкам еще метров на сто...
— «Каток», вперед!
Минный пахарь, содрогаясь тяжелым корпусом, вираж за виражом елозил по полю...
— Как там, у ребят, самочувствие? — спрашиваю Певнева.
— Да уж разрывами по ушам нахлопало. Ощущения примерно такие, словно молотком по голове. А при подрывах на противотанковых минах у ребят — кровь из носа и ушей. На днище машины двойная броня прогибается, пара катков вылетает, а сынок сидит внутри искореженной коробки, иногда объятый смятым металлом, словно Дюймовочка лепестками, — жив... Мы всех их представляем к наградам. Они их заслужили уже тем, что садятся за рычаги машины разминирования...
«Пиу-пиу» — опять рвут небесный шелк осколки. Нас просят отойти еще дальше: береженого аллах бережет.
— «Каток», стой! Передохни...
Через буераки добираюсь до замершей БМР. Возле машины, на земле, развороченной гусеницами, иду не без опаски, хотя и верю, что все возможные взрывы броня взяла на себя.
Отделение саперов уже на месте. Лейтенант Блажийчук, поправляя каску, предостерегает:
— К бэмээру не подходите...
Вижу на расстоянии: из люка торчит светловолосая, стриженая голова, красное — то ли от загара, то ли от напряжения — лицо.
Скрывая ощущение неловкости от того, что сапер — на боевой работе, а я — пришелец с «минен-пикника», спрашиваю:
— Как дела, сынок?
«Сынок» лишь неопределенно улыбается.
Что спрашивать? Уже знаю от Еловика: Володя Митрофаненко трижды был контужен, раз восемь подрывался на противотанковых минах. А БМР, на которой он трудится, знаменитая, принадлежала не так давно младшему сержанту Виктору Синицкому. Тот отличился на операции «Магистраль». Стал Героем Советского Союза. Уволился в запас. А за рычагами машины — уже Володя Митрофаненко.
...Думаю о другой судьбе. О том, как, расчищая путь колонне советских войск, выходившей на родину из провинции Бадахшан, из Файзабада, подорвалась на фугасе, запылала ИМР — инженерная машина разграждения. За рычагами сидел рядовой Эрик Эрглис.
С бронетранспортера, шедшего сзади, прыгнул и побежал, словно спринтер, на выручку Эрику его командир — лейтенант Игорь Чуянов. С неистовой силой, умноженной отчаянием, тащил из люка, зажатого броней, потерявшего сознание солдата. Упал в кювет с порванными на руках связками за секунду до взрыва. Сделал для сапера все, что было в человеческих силах.
...В пламени и пыли ворочается на минном поле БМР. Было почему-то стыдно сидеть на табуретке среди верблюжьей колючки, словно в партере, и смотреть из-под руки вдаль, где Митрофаненко и Шкитов вызывали огонь на себя. Представлять, как льется по их жарким лицам пот, как колотят по броне, по ушам — до звона в голове — кувалды разрывов.
Я уехал с поля, не дождавшись финала. Он, мне рассказали, должен состоять вот в чем. Под пологом маскировочной сети будет подписан акт: уничтожено минное поле в квадрате... Один экземпляр нашей, другой — афганской стороне. Комиссия в составе...
Назвали и состав. Председателем выступит полковник Абдул Шукур. Среди членов комиссии будет сержант Митрофаненко.
...Володя подойдет к столу и сядет так, как — он видел по телевизору — сидят, священнодействуя при подписании договора, главы государств. Стриженая мальчишеская усталая, будто выгоревшая на солнце, голова склонится над папкой с актом. Наклонишь голову — звон в ушах нарастает. «Комиссия установила...— пробежит он глазами текст,— ...в результате траления минного поля и проверки его саперами, а также собаками минно-розыскной службы минное поле полностью уничтожено».
Это будет миг его торжества. Хотя Володя ничем себя не выдаст, не проронит ни слова. В буквальном смысле он этот миг выстрадал. Он понимает: подпись, которую он сейчас поставит, сродни той, что испещряли послевоенную Европу. Разве что там наши парни акты писали на стенах. Размашисто, белой краской: «Проверено. Мин нет». (В. ОКУЛОВ).
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом Президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "ПРАВДА". Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.