Глава 23
Остаток дня мы провели по разным комнатам. Я – в тщетной попытке сделать побольше заготовок для снадобий, а Зельборн ушёл общаться со своими духами. Иной раз я советую ему книжку какую-нибудь почитать, но он никогда не следует моему совету.
- Это намного интереснее и познавательнее! – с видом знатока говорит он, хотя я ещё ни разу не заметила хоть какой-либо пользы от такого времяпрепровождения.
Но раз уж все некроманты общаются с духами, то и ему непременно надо это делать. Бывает и так, что я уже спать лягу, а он всё сидит посреди комнаты со сложенными ногами в темноте и молчит.
- Зельборн! – шепчу тогда я ему. – Передай своим духам, что Анимара спать хочет. А не выспавшаяся ведьма своим проклятьям не хозяйка! И что она даже до тонкого мира добраться сможет, если захочет!
Ну, или что-нибудь в этом духе.
Это всегда веселит его, и их общение быстро сходит на нет. А случается это потому, что порой духи слышат и меня, и иногда это пугает. Однако Зельборн говорит, что я им нравлюсь. Уж не знаю, врёт, или правда мои гневные тирады заслуживают большого внимания в тонком мире, да только на сложные конструкции в адрес незримых собеседников в последнее время я совершенно не скуплюсь. Вообще, при особом желании я и правда могла бы несколько повлиять на неприглядную жизнь бесплотных существ, благо знания на этот счёт у меня уже имеются. Правда, это настолько же несуразно, насколько несуразно кидать проклятьем в камень. Должно быть, обременённые мудростью духи понимают это. Понимаю и я.
Наступил вечер. И только-только я всерьёз принялась за дело, как в дверь постучали. Я с досадой вскрикнула, лист цветка порвался в моих руках в неправильном месте. Я рефлекторно стала напускать на пространство вокруг себя плохо скрываемое призрение и гнев. И хотя мы и решили, что больше представлений своим гостям давать не будем, что нам вообще больше нет особой нужды принимать их, не могу же я отказать в посильной помощи? Но и желанья натягивать на себя доброжелательную улыбку тому, кто отрывает меня от столь важных дел, как обрывание листьев Горноцвета, у меня нет. И поди объясни им, что это сложный и кропотливый труд! Да даже мой некромант, что сидит за стеной и языком чешет (эфирным, разумеется, иначе я бы давно свихнулась!) по прошествии стольких лет имеет весьма смутное понятие об этом сложном процессе.
А потому дверь я отворяю с присущей мне обыденностью – яростно. Та, скрипит, словно бы извиняясь, а потом ударяется о внутреннюю стенку дома и возвращается ко мне.
На пороге стоит девушка. Её тёмные глаза смотрят на меня с опаской, чёрные волосы спускаются до самых плеч.
- Что вам угодно? – смерив её дежурным ледяным взглядом, раздражённо спрашиваю я.
- Мне нужна помощь, – как бы не хотя отвечает она.
- Заходи, – вздыхаю я, приглашая в дом.
Она зашла и огляделась. Могу себе представить те эпитеты, что награждают мою комнату за моей спиной. И судя по лицу девушки, в её голове сейчас шла ожесточённая борьба в поисках заветного определения моего жилища.
Наступил переломный момент – секунда, когда сомнения в их мыслях нарастают, когда они осознают, что совершенно зря пришли в этот дом и их проблемы могут решиться сами собой. Нет, не решатся.
Девушка попятилась, нащупывая ручку двери.
- Постой уж! – буднично говорю я, - Мои двери всегда закрыты, но в них отчаянно стучат. И раз уж тебе хватило ума явиться ко мне за помощью – изволь уважать моё, а заодно и своё время!
Она застыла, осознавая сказанное. Мышца в банке с раствором вдруг задёргалась, ритмичное жужжание раздалось из-за полки.
- Не сейчас! – крикнула я, и всё затихло.
Скорее всего, только оцепенение от ужаса не давало моей гостье распахнуть дверь и выпорхнуть вон. Уж до чего я не люблю брать на себя роль доброй бабушки, но иногда без этого никак. Ведь что, если у человека и правда серьёзная беда, а я могла бы помочь? А всё, что стоит между человеком и моей помощью – моя блестящая репутация грозной ведьмы.
- Ну, вот что, - я беру инициативу в свои руки, - Давай по порядку!
Я беру гостью за руку и провожаю до стола, она не сопротивляется. Даю ей табуретку Зельборна, а сама наливаю две больших кружки компота.
- Вот, - протягиваю я ей, - Выпей.
Она покорно берёт кружку и делает глоток.
- Рассказывай, - говорю я, усаживаясь в своё кресло.
- Вы ругаться будете! – чуть не плача говорит она. – Зря я пришла, зря трачу ваше время!
- Раз пришла, - ответила я, - значит повод серьёзный. Просто так ко мне и мухи не залетают.
Она кивает, но как-то неуверенно. Одета она в серое платье с поблекшим золотым узором под тёплой коричневой накидкой. Обувь тоже тёплая, по сезону, что говорит о разумности в столь юные года. Впрочем, для меня все в этом городе юные, словно дети.
- Тут дело личное… - замялось она, теребя воротничок накидки.
- Что, думаешь муж тебе изменяет? – решила пошутить я.
- Верно, – её озадаченные округлённые глаза смотрели на меня не мигая. – Как вы узнали?!
- Ну, милая моя… - туманно проговорила я, с трудом борясь с собственным изумлением.
Только этого ещё не хватало, не люблю решать подобные проблемы. Совсем недавно же взялась за подобное, и вот опять!
Обречённо кивнув, я иду к полкам, в поисках нужной заготовки трав.
Впрочем, если больше никто не умирает от лихорадки, не истекает кровью и не чахнет от неведомой болезни – можно заняться и такими глупостями.
Хорошо было бы сейчас разразиться молниями, да напугать до полусмерти эту юную особу до полусмерти, что бы больше никто и носа не совал ко мне. Да где там! Переждут, да повалят табуном, как ужаса не наводи.
А главное, я ж добрая. Покричу, поворчу, да и помогу. Зельборн ни раз отмечал, что люди не дураки – раскусывают сущность мою раз за разом. Ладно, чего ж на последок не оставить после себя шлейф доброты?
- Почему же ты не спросишь его сама? – задаю я вполне закономерный вопрос. – У супругов не должно быть секретов. А кроме того, ты могла бы и проследить за ним в дни сомнений в его честности!
- Я могла, - согласилась она, - Но у меня нет на это времени. В последнее время я тайно посещаю одну обеспеченную семью. Они хорошо платят мне за уборку и помощь. Мы с мужем живём в тесном доме, и мечтаем переехать в дом побольше, вроде вашего.
Она ещё раз осмотрелась, и её полный воодушевления взгляд потух.
- Ну, или чуть больше, поновее, почище, – она запнулась, нервно сглатывая. - Я не хочу, что бы он знал, что я работаю, он будет страшно ругать меня, ведь мы ждём ребёнка.
За стеной раздался присвист. Я покраснела, ни то от злобы, ни то от стыда. Честное слово, убью этого невоспитанного некроманта!
Действительно, и как я сразу не подметила чуть выдающийся живот гостьи? Вероятно, от того, что это не так бросалось в глаза, и можно было списать на небольшой излишек веса.
- Он и сам подозревает меня в измене, - грустно продолжила она. – На днях устроил мне настоящий допрос. Выспрашивал у меня, допытывался…
Она заплакала.
- Ну-ну! – утешала её я, - Ничего, ничего. Думаю, что ни ты, ни твой муж не изменяете друг другу.
- Откуда вам это известно? – всхлипнула она.
- Ты забыла, к кому явилась, дитя? – спросила я. – Я вижу многое. Вижу то, чего не видят другие.
- Прошу вас! – её умоляющий взгляд, полный слёз, обезоруживал. – Дайте мне зелье правды! Я знаю, что вы умеете такое делать, молва про вас ходит по всему Гонкораллу!
Я хотела было возразить, но осеклась. А почему нет? Если у её мужа был шанс выспросить все подробности её жизни, почему у его жены не может быть такой возможности?
А поскольку я за справедливость, то и моё решение было вполне оправданно.
- Хорошо, - ответила я.
Я приготовила тот же напиток, что и давала её мужу. Но перед тем, как отдать, я призадумалась. Нет, всё-таки я решила усилить его несколькими словами так, чтобы он сработал ещё лучше. Да, знаю, это выводит чаши весов из равновесия, но ведь и мужчины, как правило, более склонны к подобным преступлениям против своей семьи и совести, а потому этот факт не укрылся от меня при детальном взвешивании моего решения.
- Вот возьми, - я протянула закупоренную колбочку погрузившейся в размышления девушке. – Но скажи мне наперёд: ты-то верна ему?
- Как можно иначе?! – возмутилась она. – Мы ведь любим друг друга!
И в её взгляде я увидела правду, которой было вполне достаточно для оправдательного приговора. Я удовлетворенно вздохнула и отдала колбу с прозрачной жидкостью ей в руки.
- Тогда ладно, - продолжила я, - Влей это ему в кружку, одну треть. Остальное разбавь любым напитком. Через полчаса задавай свои вопросы.
- Это ведь не опасно? – засомневалась она.
- Нет, - буркнула я.
Можно подумать, я могла бы дать нечто опасное!
- Сколько я должна вам? – её взгляд и голос были уставшими.
- Ладно уж, - пробормотала я, сама себе удивляясь. – Ничего не нужно, копи на дом.
Приступы спонтанной щедрости иногда захлёстывают меня, но чаще всего я им отчаянно сопротивляюсь, потому как жить тоже на что-то надо.
- Нет, я хочу заплатить! – уверенно сказала она.
- Дело твоё, - отозвалась я. – Тогда иди домой и покончи со своими подозрениями. А уже по итогу сама решишь, как меня отблагодарить.
Такие предложенья я иногда даю своим гостям, и не всегда они исходят из широты моей необъятной души. Упрётся рогом дед, мол, озвучьте сумму! Так и до вечера можно проспорить, а мне моё время дорого. И когда я осознаю, что потратила час на пустые препирательства, я могу действительно вспыхнуть и вывернуть на изнанку свой характер, ради яркой демонстрации своих незаурядных способностей.
Да и не люблю я приёмы пищи пропускать. Тут мы с моей другой половиной сходимся во мнении.
Гостья кивнула и направилась к двери.
- Вы прямо два сапога! – усмехаюсь я ей, но она этого не услышала.
Она прощалась и ушла, оставляя меня в глубокой задумчивости.
Два сапога, прямо, как и мы с Зельборном.