Но правая рука пока работает, и зубы есть – чеку ими выдернуть можно. «Получай, фашист, гранату!» – это только сегодня считается глупой шуткой.
У фашистов тоже есть гранаты, и пушки у него есть, и стрелять он умеет. Взрыв – и нет больше правой руки, а есть нелепый кровавый обрубок. Кисть снесло, ровно топором.
А танки идут, приближаясь по узкому проходу, в обход батареи. Еще немного – они обойдут ее, задавят массой железа, и прорыв состоится.
Нет – из земли вырастает фигурка солдата, до нелепого маленького в сравнении со стальной громадиной. Одна рука у него висит, другой почти что нет. Но обрубок крепко прижимает к груди гранату, а зубы еще способны вынуть чеку. Дальше силы уже не потребуются – танк совсем близко, и можно просто позволить себе упасть.
Споткнувшийся о тело маленького солдата головной танк намертво закупорил обходной проход, и атака захлебнулась.
- Мдаа, - Виктор прикрыл глаза. Перед внутренним взором тут же появилось поле боя и маленький мальчик, подносящий к пушке снаряды.
Он был простым советским парнем, когда на Родину пришла война!
Впервые с неба самолёты, бомбили сёла, города.
Его дом тоже разбомбили. Он горько плакал перед ним.
Отец и братья все на фронте, а он сестёр не сохранил!
Не защитил и маму тоже, что оставалось пареньку?
- На фронт! - одна теперь дорога! – Я должен отомстить врагу!
Но мало лет и ростом мал он. Отвёл глаза тут военком.
Он повидал уже не мало и взгляд парнишки был знаком.
Не вняв советам военкома, решил он добираться сам.
Через село шли эшелоны, забраться было ерунда.
Под стук колёс, тяжёлы мысли, фронт приближался, но досада.
Его находят часовые, и говорят, домой мол надо!
А если дома больше нету? А если он теперь один?
А если в сердце только месть тут? Как с этой местью ему жить?
Нахмурились суровы лица, им боль знакома паренька.
- Ну что ж дружища, оставайся. Пойдёшь на кухню ты пока.
Но кухня не предел мечтаний, парнишке нужен бой!
Что б за сестрёнок и за маму, воздать мог должною ценой.
И командиры уступили, мольбы, не выдержав в глазах.
К артиллеристам парня определили, не на передовой всё ж как ни как.
Судьбу войны не угадаешь, тем более в масштабе дня.
Тем более, когда атака, когда с землёй смешались небеса.
И батарея гибла не давая, прорваться немцем за рубеж.
Иван один остался, пригибаясь, снаряд последний посылает в брешь.
Но танки лезут, нет снарядов. Передний вот он, как гора.
Иван уж ранен, оторвало руку, другая же пока цела.
И встал парнишка, взяв гранату, прижав израненной рукой.
Что думал он, чеку срывая, мы не узнаем. За спиной,
Быть может он, страну представил. Её зелёные поля?
А может просто мать, сестрёнок, и хату на краю села?
А может в это время братья, с отцом смотрели на него?
А может были то солдаты, в семью что приняли его?
Его мы мыслей не узнаем. Его дела пример для нас!
Навстречу танку встал парнишка, с последнею гранатою в руках.
Был взрыв и было пламя. Танк закупорил коридор.
В бою порой минута важней года. Враг не прошёл, был выигран бой!
После обеда, Саид достал карту, намереваясь составить оптимальный маршрут.
- Может, через Белоруссию махнём? – посмотрел он через пять минут на задумавшегося Виктора.
- Расстояние сократим и время. Мы ж уже опаздываем?
- А дорога есть прямая?
- Есть. Мы как раз выступ срезаем. Объезжать не надо будет через Рославль.
- Если экономим, то поехали, - кивнул Виктор и отодвинул пустой стакан. – На границе нас не тормознут?
- Да Россия вроде как дружит пока с соседом, - дёрнул плечом Саид.
Покинув город, взяли направление на север. Границу пересекли уже в конце дня. Пограничник лишь мельком глянул в багажник и спросил, цель приезда.
- К другу на свадьбу в Полоцк едем, - соврал, улыбаясь, Саид.
- Выехать не успеем, - посмотрел на небо Саид. – Придётся ночевать. Тут городок впереди, остановимся?
- Валяй, - Виктор вдруг подался вперёд, всматриваясь в сгущающиеся сумерки. – А ну притормози – ка. Смотри, бабка с внуком сидят. Что они тут делают так поздно?
Саид свернул на обочину, и парни вышли. Сидевшие на скамейке старушка с мальцом следили за ними настороженными глазами.
- Бабуль до Кричева мы правильно едем? – спросил Виктор, поздоровавшись.
- Туда это, туда, - махнул пацан рукой. Бабка промолчала.
- А вы что сидите, ждёте кого?
- Автобус, - помявшись, ответил настороженно пацан.
- Если вам в Кричево, мы можем подвезти, - предложил Виктор. – Дорогу покажете.
- Дорога тут одна, - сказала вдруг неприязненно старуха, - езжайте не заблудитесь.
- Ну как хотите, - пожал плечами Виктор.
- Командир, смотри что тут? – раздался голос Саида из – за кустов.
- Что? – Виктор, обогнув кусты, остановился возле памятника солдату. У подножия постамента лежали свежие полевые цветы.
- Старший сержант Сорокин, артиллерист, - прочитал Виктор бронзовые буквы. – 1921 – 1941.
- Двадцать лет всего, - кивнул Саид. – Почти наш ровесник.
- Это мой дедушка, - произнёс тихо подошедший пацан. – Бабушка к нему приезжала. Он её брат.
- А ты что знаешь про деда? – посмотрел на мальца Саид. – Памятники просто так не ставят.
- Он подвиг тут совершил, - произнёс гордо малец. – Я про него заметку в журнале наизусть выучил. Сказать?
- Скажи, - парни, переглянувшись, уставились на посуровевшее вдруг лицо пацана. А тот, кашлянув, вскинул гордо подбородок.
- Это был настоящий ад. Танки загорались один за другим. Пехота, прятавшаяся за бронёй, залегла. Фрицы в растерянности и не могут понять источник шквального огня. Кажется, бьёт целая батарея. Огонь прицельный. В немецкой колонне - 59 танков, десятки автоматчиков и мотоциклистов. И вся эта мощь бессильна перед огнём русских. Откуда взялась эта батарея? Разведка докладывала, что путь открыт. Гитлеровцы ещё не знали, что на их пути стоит один единственный солдат, что и один в поле воин, если он русский.
Николай Владимирович Сиротинин родился в 1921 году в городе Орёл. До войны работал на заводе «Текмаш» в Орле. 22 июня 1941 года при авианалёте был ранен. Ранение было лёгкое, и через несколько дней его направили на фронт — в район Кричева, в состав 55-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии наводчиком орудия. 17 июля 1941 года его стрелковый полк отступал. Старший сержант Сиротинин добровольно вызвался прикрыть отступление.
Слушая мальчика, Виктор прикрыл глаза. Как по экрану перед ним тут же побежали быстро меняющиеся кадры военной хроники.
- Короче, ситуация такая, - обвёл шеренгу взглядом капитан.
- Мы отступаем, вы все это знаете. Но время нам наплакал кот в карман.
- Я вынужден оставить тут засаду. – Все дружно повернули взгляд на мост.
- Мне нужен доброволец, есть снаряды. Чтоб немцев задержал, хотя бы ночь.
Бойцы переглянулись, каждый думал. И каждый примерял себя.
Остаться одному на поле боя, а за спиной, семья, страна!
Честь велика, тяжёлым грузом, её на плечи положить?
А сдюжу ль я? Ведь рядом друга, плеча не будет, подсобить.
Мгновенье длилось рассужденье, шеренга сделала вся шаг.
На правом фланге лишь остался стоять задумчиво сержант.
Прищуря взгляд, смотрел на мост он, губами что – то шевелил.
- Сиротинин, эй! А ты не хочешь? – нахмурил брови командир.
- Я остаюсь! – глаза смотрели, на капитана не таясь.
- В стрельбе я лучший, в этом деле важней всего ведь меткий глаз.
А вы идите. Я задержу и догоню. Да, капитан, вы поспешите.
Снарядов мало, долго не смогу.
Отряд ушёл и не теряя время, готовиться он к бою стал.
Чуть сдвинул пушку, расстояние шагами к мосту просчитал.
Переложил снаряды ближе. Прикрыл шинелью карабин.
Потом перекусил тушёнкой, не думая, что он один.
К мосту колонна вышла на рассвете. Разведка передала, чисто всё!
Сержанта с пушкой не заметив, на мост рванули. Горячо,
Пылал на мост, взошедший первым. За ним взорвался вдали хвост.
Как на ученьях всю колону, сержант расстреливал, сколь мог.
Орали в панике солдаты. Вчера Европу покорив.
Их убивали перед мостом, что защищал всего один.
Тот день запомнится им адом. И стойкость русского бойца,
Заставит многих сомневаться, зачем пришли они сюда.
- Обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд, - ворвался в сознание голос пацана, - записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости... Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок.
- Геройский у тебя был дед, - прервал тишину Саид, - ты тоже будешь артиллеристом?
- Я буду ракетчиком, чтобы лучше бить врага, - сжал губы пацан.
- Погоди, так вы в Кричево живёте?
- Нет, мы приезжаем сюда из Орла.
- А что тогда так поздно здесь?
- Автобус почему – то не пришёл, - поморщился пацан.
- А с нами, почему не хотите ехать?
- Бабушка боится. Ей, когда сюда ехали тётки наговорили, что люди у них пропадать тут стали.
- И давно пропадают? – парни переглянулись.
- Не знаю, - пацан дёрнул плечом, - а вы тоже не местные?
- Мы из Пскова, домой вот возвращаемся.
