Оценил бы Чарльз Дарвин мемы с собой? Поговорили с Максимом Винарским, автором книги «Мертвый лев: Посмертная биография Дарвина и его идей», и выяснили, чем карикатуристов XIX века так очаровал образ обезьяны, как Дарвин немного поспекулировал и причем тут Ярослав Мудрый?
«У каждой эпохи “свой” Дарвин»
— Откуда взялась задумка «Мертвого льва»? На первый взгляд кажется, что писать о биографии Дарвина и его идеях в 2024 году не очень актуально. Будто все уже сказано.
— Чарльз Дарвин относится к числу тех немногих ученых, наследие которых сохраняет свою актуальность и много десятков лет спустя после их смерти. В его теории было заложено несколько креативных идей, которые развиваются и по сей день. В первую очередь потому, что меняется сама наука: открываются новые факты, формулируются оригинальные гипотезы и теории, появляются новые методики исследования. В результате — меняется то, что мы называем «биологической картиной мира». В ее основе лежит представление об эволюции живых организмов.
Каждое новое поколение биологов вынуждено снова обращаться к первоистокам эволюционной теории, то есть к Дарвину. И восприятие личности этого ученого и его идей меняется от поколения к поколению. Это относится не только к ученым-биологам, но и к обществу в целом. В наши дни отношение к Дарвину и его теории не такое, каким было 50 и тем более 100 лет назад. Можно сказать, что у каждой эпохи «свой» Дарвин, и это одна из центральных тем моей книги.
Задумка же возникла из удивления, вызванного простым фактом: многие современные люди, пользующиеся благами нашей цивилизации, построенной на достижениях естественных наук, открыто выражают недоверие и даже враждебность к некоторым фундаментальным их положениям. Часто негативную реакцию вызывает эволюционная биология и особенно ее понимание антропогенеза как естественного, эволюционного происхождения человека разумного от животных предков. Идея, которая не принадлежит Дарвину, но им обоснованная с особой убедительностью.
Однако то, что для биологов общепринятая истина, в определенных слоях общества наталкивается на резкое сопротивление — вопреки огромному числу накопленных фактов. Не случайно в дебатах по этому вопросу постоянно возникает имя Дарвина. Так что он остается до сих пор актуальным персонажем дискуссии вокруг эволюционных проблем. Мне захотелось повнимательнее присмотреться к этому странному феномену, а для этого пришлось написать целую книгу.
Потомок Ярослава Мудрого
— Как я понимаю, во время написания книги пришлось много пользоваться архивами. Как проходила работа с ними? Много ли неожиданных фактов открыли и для себя?
— Архивами в привычном для меня понимании — то есть хранилищами неопубликованных и никому не известных документов — мне пользоваться не приходилось. В первую очередь потому, что все рукописные материалы, связанные с биографией Дарвина и историей создания его теории, давным-давно оцифрованы и выложены в открытый доступ. Но вместо архивов я много работал с первоисточниками — книгами и статьями, опубликованными в конце XIX и начале XX века.
Лично для меня небольшим «открытием» стал факт, что среди далеких предков Чарльза Дарвина был древнерусский князь Ярослав Мудрый.
Но и помимо этого работа над «Мертвым львом» дала мне много в профессиональном плане. В первую очередь — лучшее понимание теории естественного отбора, которую современные биологи изучают на университетской скамье как нечто давным-давно установленное, накрепко утвержденное. На самом же деле, как и любая крупная научная концепция, эта теория таит в себе много нюансов, о которых даже профессиональный ученый не всегда задумывается. Одна из глав этой книги посвящена «биографии» теории естественного отбора, которая не менее увлекательна, чем жизнеописание ее творца (вернее, творцов, потому что Дарвин был не единственным, кто в середине XIX века пришел к открытию принципа отбора).
За что критиковали Дарвина
— За что современники больше всего критиковали Дарвина и его идеи?
— Профессиональные биологи чаще всего критиковали Дарвина за то, что в его теории много спекулятивных идей (с чем сам Дарвин охотно соглашался), что центральный пункт дарвинизма — концепция естественного отбора — возник в результате умозаключений, а не наблюдений в природе. И это тоже была истинная правда: в распоряжении Дарвина не было ни одного прямого доказательства, что естественный отбор реально происходит. Эти доказательства были получены только после его смерти.
Натуралисты старшего поколения никак не могли принять утверждение Дарвина о том, что эволюция — это незапрограммированный, бездумный и бесцельный процесс, который совершается в природе «сам собой». До Дарвина считалось, что природа устроена разумно, в ней есть творческий замысел или по крайней мере какая-то программа развития. В дарвиновской картине мира ничего подобного нет. Эволюция происходит сродни таким природным явлениям, как движение литосферных плит или образование планетных систем. Она, конечно, идет не хаотично, а по особым законам, но у этих законов нет цели, нет никакого финала или высшей точки. Поэтому считать человека «венцом эволюции», как это делается порой и в наши дни, глубоко ошибочно.
Такое представление о природе для многих натуралистов середины позапрошлого века было шоком. Сейчас мы к этому уже притерпелись, и нам сложно представить, какое «брожение умов» теория Дарвина вызвала в Европе в 1860-е годы. А люди, далекие от биологии, делали из этой теории совсем уж апокалиптические выводы.
На полном серьезе утверждалось, что если Дарвин прав, то обществу грозит гибель. Нарушатся моральные устои, рухнет государственная власть, люди одичают и вернутся в варварское состояние… Конечно, ни одна из этих страшилок не сбылась, но подобные обвинения попортили немало крови Дарвину, который искренне удивлялся, почему его чисто научная теория вызывает такой ажиотаж среди богословов, философов, социологов и вообще просвещенной публики. Сам он считал, что его теория касается чисто биологических вопросов и никак не может повлиять на нравственность или затронуть чьи-либо религиозные чувства.
Но проблема с дарвинизмом состояла в том, что в один момент эта теория вышла из рук своего создателя и пошла «в массы», где каждый мог использовать ее на свою потребу, а политики — для достижения своих, часто очень низменных и нечистоплотных, целей. В том и состоит величайшая посмертная трагедия Дарвина, что его добрым именем и научным авторитетом прикрывались люди, от которых он сам бы с ужасом отшатнулся.
— Вы пишете, что после смерти Дарвина, во времена «Большой игры», «широкие круги русских читателей узнавали о теории Дарвина не из первых рук, а из многочисленных пересказов и популярных изложений». Как думаете, такой «секонд-хенд» повлиял в целом на то, как мы относимся к Дарвину и его идеям в России?
— Повлиял, и очень сильно. Существуют мемуарные свидетельства, что русская образованная публика знакомилась с дарвинизмом в первую очередь из популярных пересказов. Особенное значение имела статья «Прогресс в мире животных и растений», опубликованная в 1864 году тогдашним кумиром образованной молодежи — Дмитрием Писаревым. Это был человек крайне радикальных убеждений, «вождь нигилистов», и при этом — блестящий критик и популяризатор. Но он тоже не избежал соблазна истолковать теорию Дарвина в свою пользу и сделал акцент в своем изложении на представлении о вечной борьбе, «войне всех против всех», которая идет в природе (сам Дарвин, кстати, так не думал и не представлял живую природу как бесконечную мясорубку).
Нигилисту Писареву понравилась идея Дарвина о борьбе как двигателе прогресса, и он перенес ее на свои убеждения, которые сам с полной откровенностью формулировал так: «Что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть». Так что уже с первых своих шагов на русской земле дарвинизм был перетолкован и проповедовался не столько как строго научная, сколько как политическая теория.
Но в отношении стиля и глубины понимания автором теории Дарвина эта статья имеет себе мало равных в русской литературе. Я с большим удовольствием ее прочитал, хотя далеко не все писаревские идеи мне близки. Примечательно, что писал он эту статью, сидя в Петропавловской крепости, куда угодил за антиправительственную агитацию… Так что в России сложилась особая традиция восприятия дарвинизма, в котором видели своего рода мировоззрение, руководство к действию, а не только «теорию эволюции». Естественно, это вызывало ответную реакцию со стороны консерваторов и противников нигилизма. Так что современное полярное восприятие Дарвина и его теории, характерное для нашего общества, имеет очень глубокие корни.
— В книге есть достаточно карикатур на Дарвина. Большинство из них посмертные или прижизненные? И как реагировал сам Дарвин на прижизненные карикатуры?
— Большая часть карикатур, использованных в книге, — прижизненные. Это хороший показатель того, о чем я говорил выше. Дарвина с его теорией угораздило стать медийным «героем дня», его идеи обсуждали и перетолковывали все кому не лень, а для карикатуристов Дарвин и его «обезьяна» стали просто сущей находкой. Для ученого это, конечно, не очень хорошо, потому что любая громкая слава вредит ему, низводя сложные научные концепции до уровня мема или анекдота. Но, повторюсь, в определенный момент Дарвин стал уже бессилен как-то повлиять на то, что его учение разошлось по всему просвещенному миру и зажило своей собственной жизнью.
Я никогда не встречал упоминаний о том, как Дарвин относился к карикатурам на себя самого. Один из мемуаристов написал, что этот человек был лишен чувства юмора (во что верится с трудом). Предполагаю, что у него — очень занятого и не пышущего крепким здоровьем — просто не было времени на то, чтобы читать юмористические журналы и разглядывать карикатуры на себя самого. По крайней мере, сам Дарвин в воспоминаниях пишет, что на досуге читал романы, а не иллюстрированные еженедельники типа журнала Punch.
Кто не верит в теорию Дарвина в XXI веке
— Несмотря на то что к 2024 году идеи Дарвина общеприняты, все равно появляется много «дарвиноборцев». Почему такое происходит в эпоху массовой информации?
— В том-то и дело, что говорить об «общепринятости» его идей в абсолютном смысле (как таблицы умножения) неправильно. Да, большинство биологов — сознательные или стихийные дарвинисты, усвоившие дарвиновские идеи со школы и университета и не сильно задумывающиеся над их основаниями.
Тем не менее критики дарвинизма среди биологов существовали всегда. Есть они и в наши дни, хотя и находятся в явном меньшинстве. Эволюция жизни на Земле — процесс сложный, который может идти разными путями. Естественный отбор — важный, но, видимо, не единственный механизм эволюционного прогресса (так, кстати, думал и сам Дарвин). Поэтому вполне возможно, что иногда эволюция идет «не по Дарвину». Другое дело, что ни одна из попыток опровергнуть естественный отбор или построить эволюционную теорию без участия этого принципа не удалась — или, по крайней мере, она не приобрела столь же большого авторитета в науке, как теория Дарвина.
Большинство же записных «дарвиноборцев» и «дарвинофобов» наших дней к числу профессиональных биологов не относятся. Дарвин и его теория им не нравятся по каким-то другим основаниям, чаще всего они противоречат их «убеждениям чувства». Но здесь мы уже вступаем в область эмоций, которую лучше оставить психологам.
Вообще же я полагаю, что антидарвинизм в принципе неискореним, потому что люди по природе своей разнообразны и далеко не все отличаются рациональным складом ума и пристрастием к строгому логическому мышлению. В любой человеческой популяции имеется определенная прослойка людей, которые, по точному выражению Умберто Эко, «съедят что угодно, лишь бы <…> было наперекор тому, что сказано в школьных учебниках». Возможно, у некоторых это своего рода психологическая реакция против общественных условностей и всякой «официальности», начиная от правительственных новостей и заканчивая школьной программой или правилами дорожного движения. Есть и подобные тургеневскому Базарову, который помните, что говорил про себя? Он говорил: «Я придерживаюсь отрицательного направления — в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен — и баста!»
Эпоха массовой информации создает для таких людей питательную среду, дает им возможность высказывать на весь мир свои сомнения, находить единомышленников и так далее. Бороться с этим запретительными мерами бессмысленно, да и не нужно, потому что научные теории существуют и развиваются независимо от того, что кому-то угодно в них не верить.
Новая теория эволюции и мемы
— Одна из особенностей научного знания, как считается, в том, что его можно оспорить. Как думаете, появится ли когда-нибудь теория эволюции, которая сможет опровергнуть — или дополнить — дарвиновскую? И какие к появлению такой теории должны быть предпосылки?
— Позвольте мне ответить на этот вопрос цитатой из собственной же книги:
«Известно много примеров бесславного конца теорий, которые в свое время казались истиной в последней инстанции. А скольким из общепринятых сейчас научных концепций суждена такая же горькая участь? Страшная мысль: а что, если и дарвинизм, как мы его знаем, тоже в конце концов окажется „пустоцветом“ и потомки наши презрительно отвергнут его за несостоятельность? Я буду неправ, если стану настаивать, что „этого не может быть, потому что этого не может быть никогда“. Могу сказать лишь, что теория Дарвина об эволюции путем естественного отбора, которой уже более полутора веков от роду, до сих пор успешно преодолевала все критические нападки, и на сегодняшний день <…> ничто не предвещает ее скорого краха. Дарвинизм остается наиболее популярным объяснением биологической эволюции, выдержав за время своего существования множество придирчивых, а порой и прямо пристрастных проверок».
— Ну и последнее: оценил бы Дарвин мемы с собой? Их достаточно гуляет по интернету!
— Хочется верить, что оценил бы! Хотя, наверное, те, в которых его идеи подаются в заведомо искаженном и оглупленном виде, ему бы не пришлись по вкусу. Но, будучи джентльменом, Дарвин не стал бы браниться с авторами и отвечать им в том же духе. Он бы просто промолчал и ушел в свой деревенский садик ставить опыты по опылению растений или наблюдать за дождевыми червями.