Возвращение домой
Я вернусь к ней растаявшим снегом,
чтоб сказать, как я ей дорожу.
Чтоб водой разливаться по недрам,
и ещё ей на ушко скажу.
Времена не меняют лишь слабых,
только слабым не видно дорогу
и всем слабым встречаются грабли,
ведь не стоит влачиться, как ноги,
и не стоит им ныть напоследок,
потому что в них видно дурное.
Я пытался спасаться от клеток,
но заточен был в клетке у Ноя.
Я сбегал из миров и порталов,
заводил там друзей и знакомых.
Разбегался, разрушив все планы.
Разрушался, сбегая из дома.
Только преданным путь до Вальгаллы.
Лишь для сильных сады без издёвок.
Атлантида подводная знает,
как родился последний ребёнок.
Принципы природы
Я продолжал свой путь, я не сбивался,
но затянули эти принципы природы.
Ещё немного, и я точно б сдался,
пока не появились ценность и зародыш.
Один герой через одну историю,
что разбивалась через горы и вулканы,
через моря и стены древнестроя,
а также проходила сквозь порталы.
И я прошёл. Увидев те миры,
которые сам создавал всё после смерти.
Запечатлел существ, которые так долго
то колесо фортуны в жизни вертят.
Но показать хотел, что этот мир,
не так уж страшен, как наш чёрт малюет.
Мой персонаж теперь совсем один,
но новый мир ещё лишь шанс дарует.
Последние мечты
Вот опять непослушная дева
читает молитвы из храма,
желает, чтоб кто-то был предан,
мечтает побыть чьей-то мамой.
Мечтает о личном ребёнке,
о домике где-то в пригорке.
Чтоб дали ему те силёнки,
что в будущем станут как боль
и затем утопают навеки,
до пробуждения мрака.
Пока в усыпальнице греки
роняют себя только на бок.
В бамбуке потеряны песни,
а в минке найдутся те люди,
что жизнь иероглифы тесно
связала с любовью на кухне.
С ним связаны сотни творений,
легенды написаны в книжках,
на мифы опора знамений.
Мечта лишь – иметь двух детишек.
В глубины души положив
радость и с места сорвавшись,
книги и новый мотив
станут описаны дальше.
Любовь по-самурайски feat. okinawaLuv
[alexandrov]:
В чём заключается любовь, когда отныне
на шее повисает только лезвие катаны?
И как бы не звучало глупо и уныло,
но от неё болят не так уж сильно раны.
И от неё болит лишь трещинка на коже,
чуть кровоточит и немного покраснеет.
Но от любви идёт отсутствие всей крови,
и я готов был встретиться лишь с нею.
Я был готов, но в ярких красках
Слова заточат быстро эту боль.
Слова заточат падшие знамения,
как заточён был тихо, без опаски...
[okinawaLuv]:
Болит язык мне родной.
Говорят со мной инея глазки.
Я не один, рядом буря и зной.
Для их слов каждый щит мой как пластырь.
Я пробыл один, сколько пробыл с тобой,
средь людей так тоскливо и страшно.
Всё не стала родным, смахнув боли рукой,
а на теле рубцы мне всё краше.
Хоть и долог так путь, бесконечной петлёй.
От улыбок лишь горькая сажа.
Маска спрячет оскал, безымянный герой,
ему просто хотелось быть важным.
Стоит ли?
У всякого случится расставание.
И с каждым нам придётся расходиться.
Но с каждым ли останется желание
пройти до бара, окунувшись в жрицу?
Под пьяными лучами заходящего,
вновь отражёнными в воде лучами, солнца
уйти домой лишь под луной неполной
и позабыть тот вечер мельком, ненадолго.
Но стоит ли прощать, когда уж нет терпения?
И стоит ли прощать, раз выбор не имеет?
Малыш поплачет в люльке, словно пение,
слезу у матери как по щелчку развеет.
И в ссоре полетит бамбук в порезах жизни,
под лезвием окажется любовь, когда не сто́ит.
Под глупыми словами и обидой в мыслях
окажется сынишка, что внутри накроет.
В тени росточек сакуры посажен,
так понемногу расцветёт, красивым станет.
Пойдёт однажды в гору, только стаж –
на увядание, и смерть покорно схватит.
Вновь пропадёт под небесами островными,
развея грусть печали в алкоголе.
Ещё назвать как действия иные,
пока родной мужчина был в тревоге?
В ночи feat. Владислав Подкользин
[alexandrov]:
Под звёздами больше не страшно,
не страшно под красной луной.
Закат приходящий расскажет
о сне, восходящем лишь в той,
что искренне любит и верит,
что ждёт своего самурая.
Но воин отважный промедлит
и выскользнет в пасть Гималаев.
Последние силы в сердечке
не тешат спокойствия мамы,
не верит отец, что колечки
покажут последние грани.
[Владислав Подкользин]:
И те, кто не любит, познают,
чего стоит быть одиноким,
кто в чувства лишь только играет,
пытаясь казаться жестоким.
Но в душе остался тот мальчик,
странник, уставший в дороге,
для единственной, как одуванчик,
для чужих, будто мачо в притоне.
И теперь он искренне любит,
Она – его лишь Богиня.
Кто сказал, что любовь – она губит?
Человек с сердцем чёрного иня?
[alexandrov]:
Последние дни, как Помпеи,
осталось ещё чуть-чуть время
на мозг записать все моменты,
чтоб в будущем память лишь грела.
У девушки есть теперь мальчик –
сынишка, защитник бессонный –
история станет лишь краше,
оставив на памяти томик.
Цветёт закатом
Не умалять заслуги наших предков,
не приплетать обиды только лишь потомкам.
Всё безыдейное становится идейным,
когда все духи в унисон застонут.
Но жизнь одна, как дорожить родными,
однажды распластавшись под горами,
раз на душе приятно? Гневно стынут
леса от извержения вулкана.
«Пусть хищник разрывает небеса,
и коготь на клыки – сойдутся в равной битве».
Как взмах крыла, виляет хвостиком лиса,
приляжет рядом до игры в молитвы.
От леса далеко: травинки и бамбук,
вокруг лишь тишина и протекает речка.
И издали послышится глухой и резкий звук,
возможно, это дом и где-то топят печку.
Однако из глуши построек не видать.
Вдали цветёт оранжевым деревня,
но не закат её приня́лся освещать:
горят дома, как не потухнет свечка.
И божья ярость. Тихий треск.
Костёр был установлен на равнине.
В ночи под ветром не был слышен смех..
ведь всё же смеха не было в помине.
Огонь и убийства
Последние балки в кострище,
мне некуда больше деваться.
Нет домиков, поля не сыщешь,
тела, почерневши до кварца,
лежат бездыханно и мёртво,
лежат, как потухшие у́гли,
лежат отвратительно ёмко.
Мне больно, но круг теперь сузил.
Бескровное, хилое тело
валяется где-то на площади,
без пропади сковано стрелами.
Отрублены головы подчисто.
Вокруг полыхает деревня.
Как жаль только не согревает
тепло, разлетевшись повсюду:
одежда, бамбук и катана.
И раны, глубокие раны,
теперь не душевные точно.
Останутся яркие грани
из мира, где не кровоточит
и больше не свидимся с болью.
Прошу, убери всю жестокость.
Убраться из пепла и горя,
убраться, увидевши новость.
Гнев, клан, страдания
После битвы жестокой в деревне
у героя снесло сильно башню.
Разъярённый, отправился в гневе
создавать из обидчиков падших.
Он отправился, чтоб уничтожить
целый клан, что преследует вечность.
Этот клан вёл со смертью итоги,
проносившись в стране тёмным смерчем.
Клан насиловал, нагло смеялся,
поджигал все дома вместе с полем.
И при виде дождя клан не мялся.
Каждый стражник сдавался без боя.
Не щадили, оставив лишь трупы –
для ворон или крыс пропитание.
Они жили все вместе, той группой,
кто отдал им своё воспитание.
И герой был из этого клана,
он не мог убивать так жестоко
неповинных. Сбежал как-то рано
из всесильных объятий порока.
Убегать, правда, долго не выйдет,
и настигло его своё прошлое.
Испытает страдания, видит,
как рыдает ребёнок под ножик.
Слёзки капнули с глазок засохших,
породили герою мучения.
Но последний ребёнок взмолился,
чтоб нашёл, подарил отмщение.
И герой вновь отправился в поиск,
он дойдёт до конца, я поверю.
Уничтожит незванного гостя
и утешит обиду потери.
Поиск
Он пытался искать в городах,
он искал, поднимаясь вновь в горы.
Но опять обуздал его страх,
как когда-то был пойман ребёнком.
И теперь он, охваченный болью,
проходящий круги раз за разом,
убегает от встречи с судьбою.
Пропадают случайные фразы
о случившейся раньше стихии.
Без надежды он путь держит в место,
где, казалось бы, тихо и верно
он мог прятаться от тирании.
<...> милый дом, тёплый плед на кроватке,
на столе расположены блюда.
За окошком закат, что спасает
от убитого ранее люда. <...>
Без сознания падает в пропасть,
раздирают его, будто звери,
эти мысли, пробудится совесть.
И восстанет герой да воззреет!
Он увидит забытую сферу.
Он коснулся. Коснулся и я.
Я воззрел уходящее солнце,
как на знамени зреет змея.
Дикая роза: Расцвет
Я прощаюсь, моя дорогая,
моя дикая-дикая роза.
Я прошёл по тончайшему краю,
переплыл твоё море из слёзок.
После бала я выпал надолго,
но вернулся намного сильнее.
Я вернулся сильнее, чем Боги.
Ты пропала в своей ахинее.
Я в тепле пробегаю планету,
и песок не такой уж и жаркий.
По воде расплывается лето,
как плывёт где-то лодочка в парке.
Но шипы не такие уж острые,
только раньше касался больнее.
Ты впитала всю кровь в свою моську,
проползла по разбитой аллее.
Попрощался с тобой. Ну а дальше?
Расцвела, стала лучше, чем я.
Ты со временем быстро завянешь.
Ты уйдёшь, вечно будешь в тенях.
Попрощался с тобой. Безуспешно.
Я был высушен только лишь в корне.
Порождают кошмары надежды,
оставляя следы после бойни.
Кошмары
А может быть кошмары это просто
лишь выдумки подкорки головного мозга.
Они ведь искажают эту реальность
настолько, что не сможешь попрощаться.
Они случаются от поворота сферы
в любой момент касания о тело,
в любой момент безжизненного крика,
ведь только так останется интрига.
Пошарпанная плитка в чьей-то ванной,
как в старом домике разбит был кафель.
Древесная структура на сожжение –
все будут жаждать смерти продолжение.
Но я хотел бы так остановиться,
чтоб смерть забыла, как в живых влюбиться,
насколько трудно пребывать в отчаянии,
как прибывать домой и через ночь отчаливать.
Родители бывшей Японии feat. Кощей
[alexandrov]:
Последние вздохи народа.
Спокойное утро над морем.
Родители кинули в омут
печаль, безрассудство и горе.
Разбиты причалы, но стройка,
дома потеряли свой облик.
Деревня ушла, как под воду,
вернётся – проявлена доблесть.
[Кощей]:
Границы ключ пополам
преломлен также, как души.
Ты веришь теперь их словам?
Видишь гриб – прячь свои уши.
Останутся пеплом на памяти люди,
недавно по-детски смеялись.
Красиво, так, словно из пламени грузди,
медленно вверх поднимались.
[alexandrov]:
Забудь про мои параллели,
забудь про людишек во мраке.
Вокруг две воронки под морем:
отсылки на смерть Нагасаки.
Как жаль, но теперь все пропали,
все Боги ушли вместе с нами.
Родители бывшей Японии:
творение, жизнь – Идзанами.
Последний ребёнок
Мне наплевать на крики людей,
они ведь наивны и глу́пы,
лицезреют чужие финалы,
упуская моменты разлуки.
Хотят понимать, почему же
всё именно так? Не иначе?
Ответит в тиши самурай,
но а после легонько заплачет.
Неужто вам всем интересно
глядеть на его острый меч?
Смотреть на стальные доспехи?
Как будто зеницу стеречь?
Задуматься хоть на минуту
пытались, откуда те стоны?
Какой за спиной есть осадок?
Где вырос последний ребёнок?
Где жил? как учился? старался
своим показать, как усердно
умеет справляться с катаной?
играл или был непоседой?
безликий он или со шрамом?
бездушный иль очень скрывает?
пытались пробить ту защиту,
что прячет внутри самурая?
На площади перед словами
я выяснил только одно.
Не выйдет у будущих саму
разрушить тугое панно.
По сакуры той лепесткам
услышаны мольбы и крик.
С опавшими листьями лета
написан последний был стих.