Случилась со мной эта история прошлой весной. До сих пор помню липкий запах набухших почек, тяжелый влажный воздух и серые глыбы льда на реке. Я тогда только закрыл крупный проект и пригласил приятеля в кабак, отметить событие. Я уже заказал себе пиво, когда приятель позвонил мне и сказал, что попал в ДТП. Ничего серьёзного, но приехать не сможет, нужно ждать сотрудников.
Я ощущал себя покинутым и обижался, как ребенок. Пил пиво и размышлял о своей жизни. Я всегда много работал, и работа эта приносила хорошие плоды. Я владел довольно большим проектным бюро на полсотни сотрудников. Мне казалось, что я пользовался уважением, но, как в последствии выяснилось, мне действительно это только казалось. Впрочем, я не думаю, что в других конторах иначе. Не это меня угнетало. Я знал, что дома меня ждет любящая жена. Меня всегда удивляло, как ей удавалось радоваться всегда и всему и, честно говоря, раздражало. Я искренне считал, что постоянно быть веселыми могут только идиоты. Но моя жена не была глупа, и это раздражало еще больше. Она жила ради жизни. Ни идей, ни высших целей, ни стремлений – ничего. Здесь и сейчас, неосмысленно и просто.
Я уже допил свой бокал и собирался уходить, как к моему столику подошел мужчина средних лет, хорошо и опрятно одетый, но при этом с седой щетиной. Его взгляд казался застывшим и проникающим вдаль, возможно, из-за круглых очков без оправы. Но что-то обреченное читалось в его глазах и даже фигуре. Его звали Олег. Он сказал, что-то вроде: «Грусть лучше тонет в стакане, если топить ее двоим». Заказали еще, потом еще и еще… Я, казалось, целую вечность рассказывал ему о том, как пусто и одиноко мне в этом мире, что нет никого в моей жизни, кто бы видел и понимал мои терзания. Он слушал молча, но смотрел не на меня, а в стакан. Мне даже казалось, что и не слушает вовсе. Когда я закончил, он, все-таки, взглянул на меня. Долго, влажно. Мне вдруг стало стыдно за весь тот ворох несущественной чепухи, который я вывалил на него. И я хотел уже распрощаться, когда заговорил он.
Судьба щедро одарила Олега. У него было все: достаток, уважение, семья. Служил он чиновником по транспортной части. И хоть он не обладал большой властью, но все же был на виду. Имел безупречную репутацию, за что и пользовался безусловными почестями, был желателен во всех кругах и обласкан начальством. Красавица жена его, хоть округлилась после родов, но имела такой легкий нрав и врожденную элегантность, что казалась Олегу еще красивее, чем до свадьбы. Мальчуган их рос крепким и задорным. Отец в нем души не чаял.
Олег знал, что бывают семьи глубоко несчастные. И от всей души верил, что только глупость и лень причина их несчастий. Трагедии же близких ему людей считал мелкими неурядицами, не стоящими угнетенного состояния духа и был уверен, что вполне готов утешить родных одним своим оптимизмом и веселостью. Так, однажды, узнав, что у брата супруга требует развод из-за его неверности, поспешил со своею женою Ларою непременно примирить их. Сноху он всецело поручил Ларе, а сам же нанял столик в кабаре, чтобы с братом не мешать женщинам сохранять семью. План его сработал, семья не распалась, и заслугу эту он целиком приписал себе. Хотя и Ларочкина работа не была такой уж сложной, обманутая супруга сама искала примирения, но ждала уговоров со стороны, чтобы не попрать свою гордость.
На рождественские праздники решено было нанять дачу за городом. Устроить там маскарад и винтажные игры – шарады, фанты, лото. Ко второму дню собрались уже все приглашенные. Дом кипел и бурлил, как котел ведьмы. В этом котле смешались страсти, сплетни, ревность, зависть и еще множество ингредиентов для приготовления зелья, уничтожающего душу.
Одним из последних приехал кузен Олега со своим другом. Кузен был старшим офицером в национальной гвардии. Друг его оказался сослуживцем. Представлен был как офицер чести и просто порядочный человек Беркутов Григорий. Он совершенно всех очаровал: дам своей статью и приятными манерами, мужчины оценили его непринужденность и остроту ума. Григорий был удивительно хорош собой, кареглазый прищур, каштановые кудри, строен и широкоплеч. Ларочка любовалась на него со снисходительной усмешкой. «Такой кавалер, – думала она – совершенно закружит голову какой-нибудь девчушке». Конечно, она вполне способна была оценить достоинства Беркутова, но жизненного опыта доставало, чтобы оставаться хладнокровной
Средь барышень особенно выделялась Лидия, знакомые запросто называли ее Лиля. Раскрасневшаяся от вина и танцев, белозубая в облаке кружев и муара она плыла по полированному паркету, замечая восхищение собой и от того становясь еще изящнее и улыбчивее. Одного танца с Григорием ей хватило, чтобы очаровать его и быть очарованной им самой. Приличия не предполагали уединений, и Лиля с нетерпением ждала, когда же снова можно будет завладеть Гришей, который в это время уделял внимание другим дамам.
«Она любила меня, действительно любила, - сказал Олег – Пойду курить».
«Кто? Лиля?», - не понял я.
«Да нет же! Глупость какая! Лара, конечно, Ларочка», – он вдруг разозлился, дернул стул и ушел.
Я не знал, вернется ли он, но так проникся его историей, что пожалел, что не пошел с ним. Но Олег вернулся, глянул на меня виновато, извиняясь за грубость. Я кивнул. Он сел и заказал еще.
Беркутов многим стал другом и желанным гостем. Часто бывал у нас. Лариса особенно его ждала. Суетилась на кухне, наряды, прически… Как-то заметил я, что Лара не смотрит в глаза ему. Улыбается, шутит, а взгляд отводит. Что-то произошло там, на этом маскараде. Что-то произошло там между ними.
Но время шло, и я забыл свои подозрения. Как-то встретил давнюю свою подругу, тетку Лиды. Разговорились, и она мне поведала, что Лилечка сильно сдала за этот год, похудела и растеряла весь свой румянец. А причиной тому тот самый офицер, Беркутов. Вскружил девчонке голову и пропал. Ни разу не написал и не приехал. Говорят, что нашел себе какую-то замужнюю тетку и тайком встречается прямо в супружеском доме. Позор-то какой!
«Что-то тогда ёкнуло во мне! Ей-богу, ёкнуло», - Олег вдруг вскочил, впрочем, скоро снова сел. Он задумался на секунду и потом как-то обреченно спросил: «Ведь любила, да?»
Я не знал, что ответить, поэтому сказал нейтральное «Наверно», и он продолжил.
Я стал замечать, поначалу совсем незначительные мелочи. То уклонится от поцелуя, будто не заметила. То вздрогнет, когда прикоснусь к ней. Иногда замечал взгляд ее, наполненный отвращением и брезгливостью. Все казалось, что выдумываю, что просто так совпало. Как-то рассказывал я ей случай забавный произошедший на службе. Сам смеюсь и замечаю, что она плачет. И вдруг сквозь слезы мне: «Как ты мне надоел! Твои рассказы, твое лицо, все в тебе!».
«Чего ты, чего, Ларочка?» - я так растерялся, что бормотал несвязное что-то.
«Не видишь? Не чувствуешь? Я не люблю тебя и не любила никогда! Я только сейчас знаю, нет, понимаю, что такое любовь. Я вот только жить начала, дышать! Понимаешь?»
Я не понимал. Почему-то в это минуту я думал, что если она уйдет, то это, наверно, плохо скажется на карьере. Вспомнил, что обещали к брату в гости приехать на выходные, неудобно получится. Поразительно, как мозг мой пытался защитить меня от одной простой правды: Лары у меня больше нет.
Она уехала. Я знал, что она с Беркутовым. Удивительно, об этом знали все, кроме меня. Сыну я нанял гувернантку. На работе сослуживцы обходили семейные вопросы стороной. И тот удар, который я ожидал, проявился скорее мучительной тягучей необходимостью имитировать жизнь.
Лару я потом увидел у общих знакомых, она была прекрасна. И Беркутов, конечно, был рядом. Я не смог даже поздороваться с ней. Потом, кажется, она устроила скандал. Она вообще стала устраивать скандалы везде, где появлялась. И вскоре ее перестали приглашать даже ради Беркутова.
Потом еще было. Ночью позвонила мне. Плакала. Говорила, что виновата, что была глупа и хочет вернуться. Что Гриша подлец. И как она могла променять меня на него. Много всего говорила. Я сказал ей, что жду. Сидел у окна до утра, правда, ждал. И на следующий день, и потом. Она не приехала, помирились они, наверно. А я все жду.
Олег замолк. Покрутил стакан, как будто собираясь с духом, спросил: «А ты как? Счастлив?»
Я не ожидал совершенно. И ответ не складывался из тех слов, что роились у меня в голове.
«Не важно, - буркнул он – А я узнал тебя, а ты – нет. Ну и не важно. Прощай, пора уже».
И, не дожидаясь ответа, он ушел. Я был несколько озадачен его последней фразой, но было действительно поздно. Я был пьян и устал. Уже светало, и я пошел домой.
Лида спала на диване в гостиной, видимо, ждала меня всю ночь. Я вспомнил, как когда-то она рассказывала мне про неудачный свой роман, и как мы были в гостях у ее тетки, которая нещадно ругала какого-то офицера.
Странное ощущение овладело мной, я вдруг отчетливо осознал, что вот эта вот жизнь ради жизни, радость каждому дню и каждому часу и есть смысл всего. Это и есть стремление и высшая цель. И в этом заключается главная идея бытия. Я засыпал, обняв свое единственно важное здесь и сейчас. Неосмысленно и просто.