Варанья Гвардия Первого Круга обрушилась на Вердигрис, во главе с самой Абраксией. Как элита элит армий Всеизбранного, Мечи Хаоса превосходят в бою любого смертного, ибо каждый из них - чемпион Темного Пантеона. Однако во время движения к цели, они привлекли к себе внимание и других сил...
Для Абраксии, навязчивая ненависть Архаона к Зигмару была слабостью. Не то чтобы Бог-Король не заслуживал презрения, ведь ещё многие помнили его бегство после Битвы Пылающих Небес, а для неё нет больше позора, чем уклониться от вызова. И все-таки, Абраксия видела в Зигмаре и его последователях лишь ещё одно препятствие на Пути к Славе, и личная ненависть никогда не застилала её взгляд. А тем более питаемая каким-то личными обидами.
Поэтому, когда последние внутренние врата Вердигриса открылись, чтобы извергнуть завывающих какие-то дикие рапсодии бронированных всадников, Абраксия увидела только ещё одну добычу. Скомандовав гвардейцам следовать за ней, она возглавила атаку для встречного натиска. А потом кавалерийские массы столкнулись.
Абраксия и Танаторг рвали и метали, а своим копьём, чемпион Всеизбранного насаживала лучших рыцарей, превращая из в комки мутирующей плоти. Кровь одного из рыцарей, даже попала ей в рот, когда её ездовое животное перерезало ему горло своим когтем. Варанья Гвардия буквально топтала простых смертных рыцарей, ибо она сама состояла из лучших чемпионов Хаоса, со всех Владений смертных. Но всё же Абраксия вынуждена была признать, что и её враг бьётся с потоясающей решимостью. Там, где обычные солдаты давно побежали бы от одного вида гвардейцев, или сошли с ума от вида их нечистых коней и инфернальных символов, вырезанных на доспехах, эти кавалеры сражались до конца. Вера питала их ненависть, и они даже смогли свалить нескольких Вараньих Гвардейцев с коней.
Ториан наблюдала за суицидальной атакой Рыцарей Золотого Шиповника, и видела нечно невероятное. После того, как кровь попала на военачальницу орды, она стала вести себя очень странно. Она внезапно дёрнулась, и еле удержалась в седле, размахивая копьем по всё стороны абсолютно беспорядочно. И свои и чужие оказались тронуты её губительной варанитовой силой. Это было настоящее чудо, которое, однако, уже никак не могло спасти город. Против Вараньей Гвардии, жалкие остатки её войск не выстоят, даже если враг лишится командира.
Вот только оно пришло не в одиночку. Ториан почувствовала биение внутри себя. Листья стали закручиваться в вихри, виноградные лозы, взбиравшиеся по бастиону, задрожали. Затем среди деревьев протрубили рога, распугивая разноцветных птиц.
Вечнозеленая Охота прибыла.
Ещё когда армия Абраксии подходила к Вердигрису, она желала, чтобы жители знали и приближающейся кончине. Она приказывала рубить деревья для постройки осадных машин и жечь леса, а это осквернение не прошло мимо внимание мстительных курноти.
Поэтому когда зазвучали охотничьи рога, армия лиховиков и лесных духов вырвалась из завывающих от ран лесов, и со всей яростью набросилась на тылы воинства погибели. Сам Бельтанос, Владыка Охоты, мчался во главе своих последователей.
Войско Абраксии напоминало свору свирепых и непослушных псов, которые бросаются на всё и сдерживаются лишь хозяином. Но сейчас, когда командующую хаоситов поразило проклятие и она почти не способна командовать, а их тылы под ударом, армия начала разваливаться на куски. Когда впавшая в ярость Абраксия поняла, что её атакуют сзади, она призвала своих людей, чтобы сокрушить Бельтаноса, но далеко не все пошли за ней. Кто-то из чемпионов Вараньей Гвардии захотел себе славы покорителя Вердигриса, и такие повели свои банды на укрепления Ториан, другие продолжили валить статуи и осквернять святилища.
Теперь, импульс был истощён. Армия разделилась на отдельные отряды, и никому из гвардейцев не хватило авторитета и силы, чтобы заставить других таких-же подчиняться себе. Сама Абраксия еле-еле собрала войска для прорыва назад в лагерь. А защитники Вердигриса, воспрянув духом и впав в ярость от зова Курнота, бросились уничтожать разрозненные банды хаоситов. Второе чудо спасло город.
Исцилла Ториан наблюдала за тем, как последних воинов тьмы выбивали из недостроенных и разрушенных городских районов. Но все её чувства были заглушены звуками рога. Она уже чувствовала это, когда поход впервые столкнулся с Вечнозеленой Охотой. В глубине своей нефритокровной души
она понимала, что зов Курнота уже её не отпустит. И когда истощенные рассветники бросились укреплять отбитые назад баррикады, она упала без чувств.
А вот Мечи Хаоса не могли себе позволить такой роскоши как отдых. Их разрозненные отряды вступили в лесные бои по всем окружающим Вердигрис зарослям. Они были умелыми воинами, и многие из них прорвались обратно в лагерь, где снова собирались в единое войско. Но другие пали жертвой дубовых стрел и клинков засадных отрядов курноти.
В то же время Абраксия уже начинает сходить с ума. Её взгляд видит Бельтаноса как ужасного монстра на не менее жутком чудовище, но когда она моргнула, то Первый Шип снова явился лесным духом. Что бы сейчас ее не мучило, она не могла терять времени. Битва не может быть продолжена. И хотя у неё еще достаточно войск, проклятие скоро пожрет её. А она вовсе не желает стать безумным упырем.
***
Атака сквозь ряды Вечнозеленой Охоты была похожа на кошмарный сон. Чувства Абраксии предали её, явив образы рыцарей, из чьих тел и допехов лезли окровавленные лозы и ветви, вместо Сильванет, с которыми она столкнулась. В тоже время, собственная эбеновая пластина Первого Круга предстала сияющим серебром, когда она бросила взгляд вниз. Всё это не правда. Постоянный пульсирующий голод Гольболги в её руки напоминал ей об этом. И всё же, что-то в проглоченной крови расщепляло её разум, и копьё могло это почувствовать.
Взяв себя в руки, Абраксия прорвалась обратно в лагерь, расположенный в самой оскверненной части леса. Военачальница спешилась с Танаторга, и, пошатываясь, вошла в свою палатку. Мир был слишком ярким, а воздух слишком душным от летней жары. Рычащая Абраксия опустилась на колени перед восьмиконечным святилищем, провела кинжалом по языку и позволила крови стечь на жертвенную чашу. Следом, из чаши вырвался столб чистой тьмы, на котором зажглись три сияющих глаза. И сейчас она точно знала, что это не ложное видение её воспаленного разума.
— Великий маршал, — голос Архаона сочился презрением. — Я полагаю, ты представляешь сложность замыслов, от которых отвлекаешь меня.
— Я прекрасно понимаю, что вы водите дружбу с паразитами, пока послали меня разрушать города ваших врагов, — огрызнулась Абраксия. Возникло молчание, прежде чем Архаон издевательски рассмеялся.
— Некое проклятие корчится внутри тебя. Вычисти его, ты ещё можешь быть полезна мне. И сделай это быстро. А то Повелитель Охоты жаждет получить твою голову.
Абраксия придала своему голосу почтительности, даже когда её клыки сжались, а кровь взывала к тому, чтобы сокрушить эту проекцию.
— И как я смогу это сделать... владыка?
— Ты должна украсть пламя у самих Ложных Богов, - ответил Архаон.
Слова проникли в разум Абраксии, приглушив её желание вонзить Гольболгу в Архаона. Такой огонь можно добыть в Полосе Вечной Весны, глубоко в середце одного из самых грозных бастионов Бога-Короля, городе, окутанном янтарным туманом, где птицы из льда и огня летают в небе.
— Пусть этот город пока стоит, владыка, - Абраксия усмехнулась. - Я принесу вам ещё более великий дар.