Часть 1. Анучкины в Тезино.
В конце XIX – начале XX веков фабричная Вичуга была притягательным местом для жителей не только окрестных деревень. Сюда приезжали работать и жить из разных уездов и губерний, в том числе, и из Подмосковья.
Так в 1904 году в селе Тезино (ныне часть Вичуги) обосновались Анучкины Гавриил Филиппович и Мария Алексеевна, крестьяне деревни Мещеры Карповской волости Богородского уезда Московской губернии.
Эта деревня находится в 10 км от Гжели, центре знаменитого народного промысла. А в 25 км от Мещеры находилось село Дулёво (ныне город Ликино-Дулёво) со знаменитым фарфоровым заводом, принадлежащим до революции династии купцов Кузнецовых. Вот на Дулёвском заводе, видимо, и работали Анучкины, по крайней мере, там работала Мария Алексеевна.
У Дулёвского фарфорового завода был филиал в Риге, работали на котором, преимущественно, рабочие из Дулёва и Гжели. В начале 1903 года Мария Алексеевна Анучкина заболела, видимо, туберкулезом. После лечения в местной Покровской больнице её место на Дулевском фарфоровом заводе, скорее всего, было уже занято, и ей могли предложить ехать работать в филиал в Прибалтику, где и климат вблизи Рижского взморья был более целебный.
Но как раз в 1903 году на кузнецовском заводе в Риге начала активно действовать ячейка РСДРП и Мария Алексеевна, надо полагать, была втянута в её деятельность, которая, помимо всего прочего, включала в себя нелегальное распространение листовок. Неопытная девушка быстро попалась в руки жандармов и оказалась в рижской тюрьме.
Вскоре её выпустили на свободу, но с Рижского фарфорового завода она, очевидно, была уволена, возможно, её даже выслали из Риги административно. В Дулёво, где администрация, конечно, уже знала о случившемся в Риге, дверь на местную фабрику для Марии Анучкиной тоже была закрыта, и она вместе с мужем подалась в вичугские края. Возможно, это место ей рекомендовали партийные товарищи.
В Тезино, где Анучкины, очевидно, стали работать на одной из местных фабрик, Мария Алексеевна родила двух дочерей.
3 сентября 1904 года родилась Елизавета, которая, к сожалению, умрёт десятимесячной 1 июля 1905 года. В это время отец был на действительной военной службе. Наверняка, он участвовал в Русско-японской войне.
5 мая 1907 года в Тезино родилась дочь Александра.
Дальнейшая судьба Гавриила Филипповича Анучкина неизвестна. Может быть, он сгинул во время Первой мировой войны.
В 1914 году Мария Алексеевна вновь оказалась в тюрьме, на этот раз в городе Кинешме. Возможно, она туда попала как участница огромной вичугской стачки 1914 года, которую организовал депутат Государственной Думы и член партии большевиков Николай Шагов. После кинешемской тюрьмы её, скорее всего, уволили и с тезинской фабрики, и она перебралась в Кинешму, на фабрику «Томна» (построенную, кстати, тезинским фабрикантом Никанором Разореновым и его зятем Михаилом Кормилицыным), которая в то время принадлежала московской группе Найденова и управлялась Николаем Варенцовым, автором знаменитых мемуаров. Московский управленец был вполне прогрессивных взглядов, поэтому приём на работу политически не вполне неблагонадёжной землячки, родом из Подмосковья, видимо, не встретил возражений.
При кинешемской фабрике она жила в комнатке, в которой и состоялось историческое чаепитие, на котором возникла идея о первом всероссийском женском съезде. Произошло это в конце сентября 1918 года, когда в Кинешму прибыла Коллонтай во время своего агитационного турне.
Часть 2. Чаепитие в Кинешме.
Александра Михайловна Коллонтай – женщина легендарная. Первая советская феминистка, первая женщина в мире, ставшая министром (наркомом) в правительстве, первая женщина-посол – это главные исторические эпитеты этой выдающейся личности. Также она заключила первый гражданский брак в Советской России (в 1918 году, с матросом Павлом Дыбенко), её дважды номинировали на Нобелевскую премию мира (в 1946 и 1947 годах).
В ноябре 1923 года, когда отмечалось пятилетие со времени проведения исторического женского съезда, в журнале «Коммунистка» Коллонтай писала:
«Идея созыва Всероссийского Съезда Работниц и Крестьянок родилась в скромной комнатке текстильщицы Анучкиной в Кинешме. За чашкой чая с чёрным хлебом и леденцами вместо сахара. Тов. Свердлов послал меня на агитацию по северным текстильным районам. В Орехове-Зуево я захватила с собою юную, горячую агитаторшу-работницу Морозовских фабрик, товарища Грачеву. Вместо объезжали текстильные гнезда России. Перед митингом в Кинешме, чайничали у т. Анучкиной—т. Грачева, т. Роза Ковнатор, да я.
Говорили о трудностях жизни для работниц. О том, что революция хоть и принесла на бумаге права для работниц, а на деле —лишь утяжелила жизнь. Двойной гнет несет теперь рабочая женщина: труд на семью, да еще бремя хозяйства, воспитания детой. Где же справиться? Где же сил найти? Как не роптать, как не злобиться? И предложила т. Анучкина: «Созвать бы съезд работниц, да и крестьянок прихватить. Потолковали бы о том, как женщинам использовать свои права. Через съезд втянули бы женщину в советское строительство. Научили бы на деле, как самим себе помочь, да и власть удержать в руках рабочих и крестьян».
«А и в самом деле, почему не созвать такой съезд?» Всем пришлась по душе эта мысль.
Наметили план. С этой мыслью и вернулись мы с т. Грачевой в Москву.
Прямо к т. Свердлову. Так и так: в итоге поездки моей агитационной, вижу, нужен съезд работниц. Посовещаться, наметить линию работы. Планомерно сорганизоваться. Всюду копошатся. Кое-где партия работает среди женщин. Дальше всех, с помощью т. Конкордии Самойловой и Клавдии Николаевой, пошел Питер. Но в других местах— еще пустота, неумелость. Надо наладить. Надо помочь, надо иметь общий организационный план работы. Надо собрать женские силы и бросить их в советское строительство. Тогда замолкнет зловещее гуденье женских низов. Тогда Советская власть получит новую опору.
«Женщину завоевать — полдела сделать».
Выслушал нас с т. Грачевой т. Свердлов. И неожиданно — благословил.
«Что же, начинайте».
Это было в конце сентября.»
Часть 3. Анучкина и вичугские мужики.
После этого дело быстро завертелось. Сначала съезд хотели провести 6 ноября, но в этот день должен был проходить очередной Съезд Советов. Тогда дату перенесли на 15 ноября, а фактически женский съезд открылся 16 ноября 1918 года, т.к. большая питерская делегация не успевала к сроку из-за опоздания поезда.
Перед съездом в течение полутора месяцев велась активная подготовительная работа. Проводились собрания, на которых выбирались делегатки съезда (согласно утверждённым нормам). Уполномоченной по кинешемско-вичугскому фабричному району была как раз Роза Ковнатор, которая присутствовала на историческом чаепитии. Ещё в начале сентября она была командирована из Питера в Кинешму для «организации женщин в Кинешемском уезде». В проведении выборных собраний ей помогала Мария Анучкина.
В своих воспоминаниях Роза Ковнатор описала такое собрание, которое проводилось в Вичуге:
«Вместе с текстильщицей Анучкиной, которую А. М. Коллонтай справедливо называла одним из инициаторов съезда, ездили в Вичугу. На собрание пришло много мужчин. Представители «сильного пола» встречают избрание делегаток в штыки.
- А кто щи и кашу будет варить? А ребят пеленать? - раздается насмешливый голос.
- А стирку бабы отменяют? - в тон несётся из другого угла.
Выступаем, разъясняем. Ох, как злится Анучкина! Как ярко говорит она о «загубленной женской доле». Рабочий страдал от политического бесправия, от жестокой эксплуатации фабрикантов.
- Но кто не измывался над нами? - В голосе ее звучит горькая слеза... - Этого больше не будет. Революция дала нам все права, а женский съезд научит, как их использовать в интересах Советской республики, своей семьи, своих детей, ну и мужиков, - если они не будут дураками, - заканчивает она под смех собрания.
Мы возвращаемся поздно, делимся впечатлениями, и уже перед самым расставанием Анучкина говорит мне устало и печально: «Конечно, темнота женская большая наша помеха. Но я тебе скажу, великим тормозом является и несознательность мужчины».
Часть 4. Женотделы.
Одним из решений, принятом на Всероссийском совещании работниц, как тогда называли женский съезд, было создание женотделов. В 1924 году Марию Анучкину направили возглавить женотдел в город Артемовск (Бахмут) Донецкой области.
К этому времени ее дочь вышла замуж за Константина Липина. В Артёмовске она родила сына Владимира. К 1927 году все уже вернулись в Кинешму и здесь-то и разыгралась страшная семейная трагедия.
Часть 5. Семейная драма и судьба внука.
К этому времени в стране начиналось свёртывание НЭПа. У Константина Липина была столярная мастерская в Кинешме, которая попадала под конфискацию. Реквизировать имущество от исполкома была послана Мария Алексеевна Анучкина.
Зятя это особенно вывело из себя, и он решил убить тёщу. Заманил её на крутой берег Волги, прицелился, нажал на курок… Но в этот момент его жена бросилась защищать мать и была убита наповал. А Мария Анучкина отделалась испугом, ей лишь немного задело глаз.
В результате, её трёхлетний внук Владимир лишился обоих родителей, мать убита, а отец попал в тюрьму.
Узнав от Марии Анучкиной о случившемся, Александра Коллонтай стала по-матерински опекать её внука. Посылала книги и подарки. Владимир бывал в Москве у Коллонтай, а три раза вместе с ней у Крупской. В 1935 году по ходатайству Крупской он лечился в Пятигорске.
27 февраля 1939 года Надежда Константиновна Крупская умерла, и бабушка Володи поехала в Москву на похороны. Там Мария Анучкина простудилась, у неё открылся туберкулёз, и она вскоре тоже умерла.
Перед смертью она сказала 15-летнему внуку, чтобы он ехал в Москву к Коллонтай. Он так и сделал, но Коллонтай в это время отсутствовала в Москве, так как работала послом в Швеции.
Тогда он направился в Вербилки, где жила и работала на местном фарфоровом заводе сестра бабушки Анна Алексеевна Миронова. У неё было четверо детей и лишний рот был обузой. По её предложению, он устроиться на работу в соседнем городе Талдом. Там и прошла юность Владимира Константиновича Липина в предвоенные годы и в первый год войны. После он ушёл на фронт, а после войны продолжил служить в Прибалтике, затем учился в Ленинграде и работал в Казани. В 1982 году он рассказал о своей бабушке, о Коллонтай, о своей биографии талдомской газете "Заря".