Потоцкий Я. Рукопись, найденная в Сарагосе. – М.: Изд-во Эксмо-Пресс, 2001 – 640 с. (Серия «Зарубежные классики» [i])
Аннотация издательства:
Потоцкий продемонстрировал свою блестящую эрудицию и яркий литературный дар. Роман его словно бесконечный лабиринт, за каждым поворотом которого читателя ждет нечто необъяснимое, загадочное.
Герой романа – молодой офицер – спешит в свой полк, но снова и снова оказывается вблизи заброшенного трактира в горах и двух виселиц с телами бандитов, он внезапно попадает в некий заколдованный круг, из которого нет выхода.
В одном предисловии к роману Пелевина написано, что его читатели делятся на почитателей и не читателей, не читающих Пелевина принципиально. Действительно, «стиль фэнтези», демонстрирующий «блестящую эрудицию и яркий литературный дар», требует для понимания некоторой предварительной подготовки, которую не все имели счастье получить. Читатели Потоцкого (их рецензии приведены на Литрес) делятся на почитателей и «недочитателей», не дочитавших роман, поскольку пан Потоцкий автор единственного романа.
Представьте себе конец 18-го века, гостиную с группой господ (панов, джентльменов), играющих при свечах в карты. О чем они говорят после, скажем, сотой партии? Естественно за бокалом доброго вина речь заходит о соседях, охоте, делах давно минувших дней, мистике, религии, – да о чем угодно. У Потоцкого в романе упоминается даже история авторства дифференциального исчисления. Но, в, в конце концов, истории начинают повторяться и появляются не только действительные истории, а и «приукрашенные», как говорил Н. С. Лесков именно о таких историях (которые и сам с удовольствием сочинял).
Герой романа попадает не в замкнутый круг, а, скорее, в лабиринт, поскольку в круге все повторяется неизменным, а здесь действие развивается. Роман называют еще «шкатулочным», имея в виду, что, открывая одну шкатулку, мы находим в ней другую, в которой оказывается еще одна и так до бесконечности. На самом деле ситуация еще сложнее. Персонаж № 1 рассказывает свою историю, в которой появляются персонаж № 2, затем № 3, затем № 4, и тут последний начинает рассказывать свою историю, в которой предыдущие участия не принимают. Далее возможны два варианта: или повествование возвращается к первому персонажу, или в рассказе четвертого появляется персонаж № 5, рассказывающий свою собственную историю. Не исключено, что в истории, рассказанной, скажем, персонажем № 16 не появится персонаж № 7. Истории множатся в геометрической прогрессии. Чтобы не запутаться, автор иногда дает пояснения, как некоторые персонажи связаны между собой, но истории ни в коем случае не повторяются. Способ изложения напоминает сборник сказок « Тысяча и одна ночь». В те времена понятия «авторское право» не существовало, поэтому Потоцкий может даже простодушно сослаться на первоисточник очередной истории.
По ходу повествования главного героя все время безуспешно пытаются обратить в мусульманскую религию. Вначале это делают таинственные девы из Туниса, затем появляется не менее таинственная молодая еврейка, которая о своих религиозных предпочтениях не упоминает. Тут надо отметить, что некоторое время в Испании существовала поразительная веротерпимость. Несмотря на наличие инквизиции иноверие не вызывало возражений и, как утверждают историки, были случаи, когда родители имели детей разных конфессий, чтобы пользоваться благоприятными возможностями, предоставляемых каждой. Конечно, религиозные трения периодически обострялись, но нас, знакомых с практикой «окончательного решения еврейского вопроса» в Европе двадцатого века эти трения удивить не могут.
Роман писался несколько лет и к концу рассказываемые истории становятся несколько длиннее. В начале истории по преимуществу мистические, в конце становятся более реалистическими. Некоторые истории делятся на части и чередуются, как это делают часто в кинофильмах. Так построена история Вечного Жида, причем отдельные ее части очень похожи на пересказ библии. Меняется и юмор. Например, очередной рассказчик по имени Бускерос вначале появляется как чисто комический персонаж.
Дочитавший до конца роман получит полное представление о нравах дворянства 18-го века на Пиренейском и Апеннинском полуостровах, хотя география перемещений героев гораздо шире – от Африканских пустынь на юге, до Голландии на севере и от Армении на востоке до Мексики на западе. Батальные сцены, в том числе и морские (автор-то сам участвовал в морских баталиях!), перемежаются с лирически-эротическими, но тут автор действует осторожно: его герои иногда оговариваются, что не помнят точно, было ли происшедшее в действительности или в бреду (во сне). К тому же присутствуют намеки на что-то выпитое, а однажды даже упоминается опиумная настойка.
Нелюбовь соотечественников к Потоцкому можно объяснить, с одной стороны, его слишком тесными отношениями со столь нелюбимым в Польше царским двором, с другой, – Потоцкий позволяет себе шутить над понятием «честь дворянина» и связанному с ней дуэльному кодексу. Одна из лучших в романе – сцена в трактире, в конце которой очередной герой прощает свидетелю сцены, в силу молодости последнего, высказанную вслух похвалу благородному поведению героя, указывая, что форма одобрения позволяет предполагать возможность отсутствия такового. Учитывая, что герой только что на дуэли проткнул шпагой соседа по столу за фразу из пяти слов, то прощение выглядит, действительно, благородно. Сама дуэль в одноименном фильме показана в чисто юмористическом духе, но желающие могут посмотреть работу саблей в фильме «Пан Володыевский». В отличие от остальных постановок противник в последнем фильме выводится из строя одним из первых ударов, который может быть даже просто первым. Как гласит старая поговорка о шляхтиче «у него кроме чести и сабли ничего нет». Шутки тут небезопасны.
Я читал книгу впервые еще в 70-е, когда словосочетание «… и лично Никита Сергеевич», сменившееся на «… и лично Леонид Ильич», ежедневно звучало с экрана телевизора, и мысль о том, что похвала, высказанная в лицо кому-то, может быть и оскорблением, была тогда для меня совершенно новой.
Одноименный фильм (https://kino-history.net/rukopis-naydennaya-v-saragose-1964) может служить для не любителей толстых книжек заменой роману. Но, естественно, роман в кинопереложении много теряет, поскольку «блестящую эрудицию и яркий литературный дар» переложить невозможно. К тому же, главного героя, которого «король удостоил званием капитана прежде чем наилегчайший пушок оказал такую же честь подбородку», в фильме сделали намного старше, что делает юмор несколько менее тонким. Зато в фильме нет отступлений в историю религий, мало кому интересную в наше время и, кроме того, юмор Потоцкого, несомненно присутствующий во всех рассуждениях, становится труднодоступным. Другое дело, – рассуждения о «алгебре любви», заканчивающиеся выводом о том, что надо знать бином Ньютона. Тут юмор доступен и школьнику.
Перечисление автором сотни видов наук, изложенных очередным рассказчиком в ста томах своих сочинений, воспринимается вначале как шутка. Но Потоцкий делает примечание, что задолго до описываемых событий, действительно, было издано подобное собрание сочинений в тридцати томах, причем формат томов был вдвое больше, чем в описываемых. Когда нам ученые-педагоги рассказывают, что объем знаний в наше время растет в геометрической прогрессии и что учиться сейчас намного сложнее, чем в средние века, то нужно иметь ввиду, что учебник истории в Пражском университете когда-то состоял из десяти томов и по нему сдавались экзамены. Другое дело, что в том учебнике были чудесные истории, например, о людях с пёсьими головами, живущих на востоке Индии. Впрочем, в современных учебниках можно найти не менее чудесные истории.
Роман позволяет сделать вывод о том, что Потоцкий много читал, причем не столько художественную литературу, сколько математическую и историческую. По-видимому, тут проявилось его увлечение археологией. Особенно удивительно воспринимается сейчас его увлечение современной ему математикой. Я не могу представить себе, чтобы современный писатель вдруг начал разбираться в дифференциальном исчислении или комбинаторике. Впрочем, в те времена математики еще не изобрели специальный математический язык, приводящий в трепет современных девятиклассников. Но и сам роман написан для любознательных людей, любящих почитать. Во всяком случае одолеть 640 страниц текста, набранного некрупным шрифтом, в «эпоху цифровизации» не каждому по плечу.
Вообще-то трудно понять, как образованные люди выбирают литературу для чтения. Профессор А.П. Смирнов из ленинградского физтеха рассказывал, что однажды взял в библиотеке первое издание Математических начал натуральной философии Ньютона. В формуляре книге был указан предыдущий читатель. Дата стояла дореволюционная, читателем был Колчак (будущий адмирал). Вы можете представить себе современного отечественного военачальника, читающего труды Ньютона на латыни? Так что Потоцкий был не самым большим оригиналом.
В те времена считалось, что приличный молодой дворянин должен был быть образованным человеком, не быть в курсе последних литературных новинок было нехорошо. Пушкин читал роман Потоцкого, как французские и английские, именно по той причине, чтобы знать европейскую классику. Дипломами торговали всегда, но покупать диплом человеку света считалось неприличным.
Зная нелюбовь молодого Николая 2-го к чтению, его многочисленные родственники иногда подшучивали нал ним: «Как, Николя, ты еще не прочитал такую-то книгу?!». Эти шуточки привели к тому, что будущий император России завел себе специального писаря, который переписывал книги каллиграфическим почерком. Николай утверждал, что печатный шрифт его раздражает. Книги переписывались долго (писарь все-таки был один), мода проходила, и до чтения рукописей дело могло и не дойти.
Биография Потоцкого сама по себе приключенческий роман – почитайте Википедию. По преданию, Потоцкий, ошеломленный коварством жены и сына, застрелился серебряной пулей, которую сам же и отлил. Уже исторический факт: его тело выкопали и раздели. Не стоит говорить о жестокости нравов 19-го века, – в 1991-м маршал Ахромеев после ГКЧП тоже покончил с собой и его тело тоже выкопали и раздели. Реальная политика пострашнее любых романов ужасов.
[i] Был ли Потоцкий иностранцем – вопрос сложный. С точки зрения современных поляков и украинцев несомненно был. Но для кого? Он не был русским – служил российской короне (продался москалям) как француз Дантес, за заслуги перед империей (как, например, В.С. Черномырдин) получил орден Святого Андрея Первозванного. Роман написан не на русском, не на украинском и не на польском языке, а на французском, но французом-то Потоцкий точно не был, во Франции он только учился.