Жилин работал, не покладая рук, как говорил он сам, когда его спрашивали про работу. А что? Должность он имел ответственную, можно сказать, он отвечал за благосостояние народа, а народ, в свою очередь, был благодарен ему. Со своего высокого начальственного места он видел всё: кто и как живёт, у кого какой достаток. Его боялись и в то же время уважали. А как не уважить? Ему приносили – нет, взяток он не брал – ему вознаграждение приносили и клали прямо в карман – это нельзя было назвать взяткой, это считалось благодарностью хороших людей.
Работал Жилин заведующим складом товаров разного назначения. Выше должности, как он считал, просто не бывает. Ты человека уважишь, тебя тоже уважат, отблагодарят. Деньжата у него всегда водились и немалые.
Но когда-то всему приходит конец, стареть стал, да и годы стали такие, что можно подумать, как говорили коммунисты, и о светлом будущем. Решил Жилин подыскать себе место на кладбище, позаботиться о своём благополучии в следующей жизни. Он никому ничего не говорил и не объяснял, а просто заплатил нужную сумму директору этой конторы, чтобы ему разрешили самому выбрать подходящее место на любом приглянувшемся хорошем участке. «Разве я не заслужил хорошее место?» - думал он.
- Где тебе понравится, там место и застолбим, в крайнем случае, кого-нибудь потесним, - напутствовал его директор, предоставив полную свободу действий, - Не баре, могут и подвинуться. Для хорошего человека завсегда место найдём.
Симон Модестович заспешил к своему будущему «светлому будущему».
«Экие пустяки!» - думал он, - «Мне разрешили занять любое место – это не отнимет много времени и сил. А уж директора я знаю! Он это место никому не отдаст! Я всё предусмотрел. Он человек прикормленный, свой!»
Такое место нашлось быстро в тенёчке огромного, но ещё очень крепкого дерева, на светлом пригорке.
«Будет сухо и спокойно. Буду здесь греться на солнышке», - подумал Жилин.
Он стал осматриваться по сторонам. Его внимание привлёк камень соседней могилы, на котором он прочёл: «Самоделкин Г.С.»
«Не тот ли это Самоделкин, который обозвал меня жмотом, скупердяем и взяточником? Ну, да, так и есть, он самый и есть. Нет, он в соседи никак не годится! Даже близко с ним не хочу быть! Пойду-ка я в сторонку. Разве мало места вокруг!»
Жилин стал внимательнее присматриваться к фамилиям захороненных людей.
«Ты посмотри, разлеглась! Сивухина как-то сказала, что я паразит на шее у народа. Вот уж с ней-то рядом я лежать не хочу! Не надо мне такого соседства! Есть же ещё правдолюбцы! Паразитом обзывают… А, если вдуматься, кто вас кормит?»
Ещё через две могилы он увидел Пал Палыча, высокопоставленного чиновника, который на совещаниях всегда высказывался нелестно в его адрес.
«Нет, Пал Палыч, ты меня и тут достанешь, пойду-ка я от тебя подальше! Ты хоть мне ничего плохого не сделал, но на совещаниях жутко надоел. И здесь будешь надоедать!»
С левой стороны виднелся целый ряд безымянных могил, неухоженных и поросших травой, с покосившимися столбиками. Здесь имелось место, но этот ряд выглядел каким-то мрачным и вселял ужас, а место в этом углу слякотное и некрасивое, заросшее каким-то бурьяном.
«Что я, хуже других? Не надо мне такого соседства. Я никого не знаю, но и знать не хочу. Мне они в товарищи не годятся!»
С правой стороны Жилин прочитал: «Копейкин».
«Этот Копейкин мне так деньги и не отдал. Товар получил и ушёл, обещал отблагодарить, но как он теперь меня отблагодарит? А лягу рядом, ещё и взаймы попросит! А что? С него станется! Человек небогатый. А здесь, где ему брать деньги? Наверняка побирается по соседям! Знаю я эту категорию! Корчат из себя бедных и живут за счёт других! Ляжешь рядом с таким и всю оставшуюся загробную жизнь будешь спонсором!»
Рядом с Копейкиным лежала Анна Егоровна. Анну Егоровну Симон Модестович хорошо знал, но он знал и то, что муж у неё очень строгий и ревнивый.
«Приревнует меня, потом не отмоешься», - подумал он, - «Будет каждый раз, когда придёт навестить, косо смотреть. А сам будет думать: «А чего это я тут рядом с его женой улёгся!» Нет, от такой соседки надо держаться дальше! Откуда я знаю, что ему взбредёт в голову!»
Он читал следующие надписи: «Занозин, Селёдкин, Свиристелова, Потаскухина, Бабуинов…». Никто в соседи не годился. О каждом Жилин вспоминал что-то нехорошее, что могло помешать дальнейшему его спокойствию и благополучию.
«А с этим я вообще близко не лягу!» - воскликнул про себя Жилин, увидев надпись: «Взяточников». Подумают ещё, что мы с ним заодно. Пусть это только фамилия, но фамилию ему не просто так дали! Наверняка был повод. А меня сразу скомпрометирует. Такие фамилии просто так не дают, значит, имелся повод! А кто докажет, что он не брал взяток, если фамилия говорит сама за себя?»
«Вертихвостова», - прочитал он следующую надпись, - «Не надо мне никаких Вертихвостовых! Придут люди на кладбище и будут насмехаться. Ну и соседку выбрал, скажут! А разве я её тут положил? Не я. Ну, и мне тут не место. Я, может, ещё сто лет проживу, а слух-то пойдёт! Место выбираю заранее, а помирать пока не собираюсь. Зачем мне помирать? Не надо мне помирать. А место должно быть – это недвижимость. Она будет ждать меня столько, сколько надо! А там что?» – спросил сам себя Жилин.
Там, куда он направился, лежал Скопидомов, тоже бывший заведующий складом. Друг друга они знали, но у Скопидомова была конкурирующая фирма. Приходилось просто терпеть его присутствие в городе и иногда при встрече мило улыбаться, как будто Жилин несказанно был рад, что они случайно встретились. На самом деле они ненавидели друг друга. Симон Модестович догадывался, что часть его потенциальных вознаграждений оседает в карманах Скопидомова. Этого он ему простить никак не мог. Конкурент всегда остаётся конкурентом. Здесь, в будущей своей жизни, он не хотел иметь никаких конкурентов.
«Ну, спи спокойно, а я пройдусь дальше», - подумал Жилин, но упёрся в поросшую зарослями ограду, - «Вот дела! – снова подумал он, - «Так мало здесь места! Хорошие места все заняты. И как это они успели всё занять раньше меня? Вот проныры, и тут успели залезть впереди!» - пришла ему в голову нелепая мысль, - «Неужели мне здесь нет места совсем?» - эта мысль совсем его расстроила, - «Опоздал я! Пока вкалывал, как ломовая лошадь, все хорошие места позанимали разные проходимцы. Откуда только у них такая прыть взялась? А светлое будущее, между прочим, обещали всем!»
Жилин ещё долго ходил между могил, но подходящего места так и не нашёл: то соседи никак не устраивали, то было очень тесно, то ландшафт никак не подходил.
«Разве я не заслужил нормального места? Разве я не старался для людей? Скажу директору заведения, чтобы сам подготовил мне место и убрал неугодных соседей, которые не дадут житья на том свете. Светлое будущее было обещано всем».
С этой мыслью Симон Модестович покинул кладбище, решив оставить вопрос обеспечения светлым будущим на неопределённое время. А ещё он подумал:
«Никогда не думал, что мои враги займут все хорошие места раньше меня. Для кого же тогда я старался? Почему нет взаимного уважения? Вот и старайся для людей!»
Симон Модестович как-то сразу весь осунулся, сгорбился и, засунув руки в карманы, зашагал прочь от кладбища.
04.2015.