Предисловие
«День штурмана» задуман автором как своеобразное поздравление или, вернее сказать, некий подарок друзьям-однокашникам, не имеющим возможности из-за ковидных ограничений традиционно собраться вместе для празднования Дня ВМФ.
= 1 =
Лет 20 тому назад, трое мужчин среднего возраста, в последнее воскресенье июля под стуканье рюмок ели шашлыки на Петровской косе. Это были : кап. 3 ранга Макаров, кап. 2 ранга Солодов и кап. 1 ранга Франтолин.
В своё время они закончили одно и то же военно-морское училище, один и тот же штурманский факультет и теперь отмечали День военно-морского флота страны. Прекрасная безоблачная погода была для них не просто приятным дополнением к празднику, у штурманов особое отношение к дневному светилу, дающему возможность определить координаты корабля.
Привычно-небрежное обращение со спиртным, умение не пьянеть, часто звучащие морские словечки, а главное направленность и содержание разговоров выдавали в них военных моряков, несмотря на то, что они были в штатском.
— Страну развалили, флот практически уничтожен, что отмечаем, за что пьём?,— с ожесточением спросил Макаров, высокий, худощавый и жилистый, он ещё будучи курсантом, побеждал на всесоюзных соревнованиях по вольной борьбе.
— Обе машины стоп, Макар, не горячись, — сказал Солодов, в прошлом пом. командира многоцелевой атомной подводной лодки пр. 671 РТ (двухреакторная пл, вооруженная, кроме обычных, ракето-торпедами с ядерными боеголовками), и добавил — можно выпить за тот флот, на котором мы служили и за ту страну, которой присягали.
— К тому же, морские тосты очень просты - коль налито, нужны ли тосты — хохотнул Франтолин и, посерьезнев, продолжил — и третий тост пока что никто не отменял да и тех, кого с нами уже не будет, мы помянем. Кстати, как насчёт тех, кто с нами будет… Нашли ещё кого-нибудь?
— Кабанов должен скоро явиться, да Петровский из Кронштадта обещал подъехать,— Макаров потянулся за бутылкой, — кому освежить? — и он плеснул водки в подставленные рюмки.
— А вот Кабан как раз и пожаловал, — Франтолин поднялся навстречу невысокому, начинающему лысеть и полнеть, но всё ещё крепкому мужчине, на светлом летнем пиджаке которого скромно поблёскивал орден Красной звезды.
Кап. 3 ранга Кабанов служил командиром штурманской боевой части (БЧ-1) на знаменитой «Акуле» ( АПЛ пр. 941), ТК-208 (позднее «Дмитрий Донской).Лишь расшифровка аббревиатуры ТРПКСН уже вызывает уважение - тяжёлый ракетный подводный крейсер стратегического назначения. Даже неполные характеристики этой поистине царь-лодки потрясают воображение: длина - 173 метра (два футбольных поля), ширина - 23 метра, подводное водоизмещение 48000 тонн, мощность ГЭУ (главная энергетическая установка) на валу составляет 2 x 50 000 л. с. Вооружение: 20 баллистических ракет, несущих по 10 боеголовок индивидуального наведения по 100 килотонн в тротиловом эквиваленте каждая (для сравнения бомба «Малыш», сброшенная «героическими» американцами на Хиросиму - менее 18 килотонн), 6 торпедных аппаратов с 22 торпедами…Начальник оперативного управления Северного флота в 1982 году В.Лебедько сказал про «Акулу»:
«Если эту лодку выставить в Москве где-нибудь рядом с Царь-пушкой, то, смотря на неё, человечество осознанно и добровольно навсегда откажется вести какие-либо войны».
Тем временем застолье шло своим чередом, наступал момент для третьего тоста.
За те годы, что однокашники собирались здесь, на террасе уютного летнего ресторанчика со звонким названием «Рында», у них сложилась весьма демократичная манера употребления спиртного. Каждый сам определял что и сколько ему пить, за исключением третьего тоста, который все моряки поднимают за тех, кто в море. Этот тост полагалось выпить полностью и стоя.Уже были наполнены до краёв питейные ёмкости, уже Макаров собрался произнести: «В кругу за праздничным столом,
С друзьями в радости и горе
Не забывай морской закон:
Наш третий тост : «За тех, кто в море»,
как, наконец-то, появился Петровский, ничем не примечательный, рано поседевший брюнет, в прошлом капитан-лейтенант, демобилизованный во времена «горбачевского» сокращения Вооруженных Сил с выслугой 15 лет, т. е., без военной пенсии. Говоря о службе, Петровский отмечал, что откровенно ею тяготился и, что за 15 лет в ней было всего два светлых момента и оба связанных с перегоном свежепостроенных кораблей к месту постоянного базирования. Справедливости ради, следует отметить, что благодаря знаниям и навыкам, заложенным ещё в училище мудрыми наставниками, штурманом Петровский был отличным.
Ежегодные встречи на День ВМФ со временем стали хорошей доброй традицией и продолжались вот уже пятнадцать лет, когда к «пятерке» постоянных участников встреч присоединился кап. 1 ранга Веселин. Окончив тот же факультет, он получил распределение на АПЛ пр. 705 (шифр «Лира»), по классификации НАТО - «Альфа».
Создание «Лиры» по словам Д.Ф Устинова (впоследствии Министра обороны страны) стало в СССР общенациональной задачей, в её конструкции были воплощены смелые, опережающие время решения, например, ядерный реактор на жидкометаллическом теплоносителе (эвтектический сплав свинец-висмут). Получившая у моряков прозвище «автомат»,благодаря автоматическому дистанционному управлению оружием и техническими средствами, «Лира» обладала эстетически совершенными формами и рекордно высокими характеристиками, которые позволяли ей на максимальной скорости в 40 с лишним узлов (более74 км/час) сделать циркуляцию на 180 градусов и уже через 42 секунды идти в обратном направлении. Этот маневр при одновременном погружении заставлял противника, следящего за ней в режиме шумопеленгования, терять цель, а «Лире» давал возможность «по истребительному» заходить ему «в хвост», в теневой сектор его гидроакустического комплекса…
За внешней смешливостью, легким характером Веселина, его доступностью и добродушием в общении скрывались настойчивость, целеустремленность и недюжинная сила воли, недаром, впервые ступив на борт «Лиры» «зеленым» лейтенантом, он сошел с неё командиром лодки, имевшим за плечами восемь «автономок».
Что же касается Макарова и Солодова, то пусть они простят автора за столь скупые сведения о них. Похоже, что то ли из нежелания вдаваться в подробности, то ли по причине скромности, но и Макаров, и Солодов мало рассказывали о своей службе, предпочитая «серебру» слов «золото» молчания…
Шли годы, компания однокашников, вместе отмечающих флотский праздник составилась окончательно, традиция укрепилась и каждый из них с нетерпением ждал последнее воскресенье июля. Дочка Макарова однажды заметила, что за неделю до Дня ВМФ «папа начинает «бить копытом», как застоявшийся «боевой конь». Казалось, что так будет всегда, но однажды, в поистине очень недобрый и пасмурный зимний день Петровскому позвонил Солодов…
— Слушаю тебя, Солод, говори — взглянув на дисплей своего кнопочного телефона, сказал Петровский.
— Франтолин умер…Кремация через 3 часа, наши будут все, скоро выезжаю. Собирайся, заберу тебя по дороге, — и они договорились о месте и времени встречи.
По пути в крематорий Солодов рассказал, что Франтолина нашли одного в квартире после смерти от кровоизлияния в мозг.Он лежал на полу, вытянув руку в направлении телефона. В последние мгновения жизни он, видимо, пытался дотянуться до телефона, на котором позднее обнаружили много пропущенных вызовов.
Центральный ритуальный зал крематория к началу траурной церемонии оказался практически полон. Проститься с Франтолиным пришли порядка 130 человек. Это были люди с последнего места работы покойного, а также те, с кем общался Франтолин по роду своей деятельности. Слушая прощальные слова, Петровский, подумал, что теперь их компания уже никогда не будет прежней…
Закончились траурные речи, отзвучал реквием Моцарта, прогремел прощальный салют почётного караула, к группе однокурсников покойного подошёл распорядитель и предложил пройти к автобусу, который отвезёт их на поминки, но они, не сговариваясь, отказались и объяснили, что собираются помянуть кап. 1 ранга Франтолина в узком кругу.
Через три дня они встретились в кафе «Изюм», располагавшемся в цокольном этаже на углу Захарьевской улицы и проспекта Чернышевского. На столе у свободного стула поставили простую граненую стопку с водкой, накрытую чёрным хлебом и две фотографии Франтолина. Одна - черно-белая, сделанная Петровским на борту учебного корабля «Бородино», с надписью «Морскому волчонку от «одностайника», вторая - цветная, со Дня ВМФ в кафе «Рында». Говорить банальности типа «царствие небесное», «все там будем», « бог дал, бог взял» никому не хотелось, поэтому три раза они выпили не чокаясь и молча, твёрдо посмотрев друг другу в глаза, переводили взгляды на фотографии ушедшего друга и скупо закусывали выпитое. Пожалуй, Петровскому пришлось труднее других, ведь он был дружен с Франтолиным с курсантских времён, они садились рядом на лекциях, курили общие папиросы, за одним прокладочным столом несли штурманские вахты в дальнем походе на «Бородине», справляли дни рождения в кафе «Север» на Невском проспекте…
Прекрасный рисовальщик, Франт (курсантское прозвище) был интересен Петровскому своими независимыми рассуждениями, обладая острым взглядом художника, он всегда находил оригинальный, иногда неожиданный, ракурс, а его мнения об окружающей действительности отличались самобытностью и независимостью…И теперь Андрей чувствовал, что друг забрал с собой какую-то часть его сердца, в котором надолго поселилась тянущая тоска…
Однако наступил момент, и Веселин произнёс тост за здравие, а когда друзья, звякнув стопками, выпили и закусили, сказал :
— Есть предложение собираться здесь каждый год на День штурмана военно-морского флота, то есть 25 января. Есть возражения? И когда возражений не последовало, добавил:
— Предлагаю также приготовить каждому какую-либо интересную историю. Это может быть случай из штурманской практики, либо служебный эпизод или же просто морская байка.
— Дабы поклонение Бахусу обрело некий мемориальный смысл? — с иронией вставил Петровский.
—Не только. Думается, что неплохо бы придать определенную сакральность зарождающейся традиции, — не остался в долгу Веселин.
Итак, слова были сказаны, оставалось сделать дело…
И прошёл год, и пришёл месяц январь, и наступил его двадцать пятый день, и опять собрались в кафе «Изюм» друзья-однокашники, причем у Веселина почему-то в руке был объёмистый баул.Собрались, чтобы отметить День штурмана ВМФ. История штурманской службы России начинается с петровских времён, когда 25(14 по старому стилю) января 1701 года император своим Указом повелел «…быть математических и навигацких, то есть мореходных хитростно искусств учению» и учредил первую в России Навигацкую школу. Петру Первому также приписывают несколько, иногда противоречащих друг другу, изречений. Судите сами, с одной стороны : «Штурманов в кабаки не пущать, ибо они, отродье хамское, не замедля напиваются и дебош устраивают», а с другой : «Штурман - натура хамская, до вина и баб охочая. Но за знание наук хитростных в кают-компанию пущать и алтыны на водку давать.»
Но как бы там ни было, а наши приятели не без оснований считали свою специальность самой морской, самой романтичной и интересной. Кроме того, они получили прекрасное образование, окончив в конце 70-х годов прошлого столетия лучшее военно-морское училище страны, конкурс при поступлении на первый, штурманский факультет, которого был тогда 14 человек на место…и название их alma mater было Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе. Теперь это Морской корпус Петра Великого и ведёт он свою генеалогию от вышеупомянутой Навигацкой школы. Не будет лишним заметить, что в своё время в этом, без преувеличения славном учебном заведении учились
выдающиеся мореплаватели:
Крузенштерн И. Ф, Лисянский Ю. Ф., Беллинсгаузен Ф. Ф.,
Лазарев М. П., Невельской Г. И.;
выдающиеся флотоводцы:
Ушаков Ф. Ф., Сенявин Д. Н., Нахимов П. С.;
выдающиеся деятели науки:
Даль В. И. - учёный диллектолог, этнограф и писатель, составитель толкового словаря живого русского языка,
Можайский А. Ф. - создатель первого самолёта,
Шокальский Ю. М. - академик, гидрограф, океанолог,
Крылов А. Н. - академик, кораблестроитель, математик и механик;
художник Верещагин В. В.,
писатель Станюкович К. М.,
композитор Римский-Корсаков Н. А.
и поэтому наша компания имела достаточно оснований для законной гордости…
И звучали морские тосты за преподавателей, за друзей-сослуживцев, за родные корабли, за тех, кто в море. И снова они были молоды, и погружались на рабочую глубину, и выходили в торпедную атаку на вероятного противника и уходили от его слежения, скрываясь под «слоем скачка»…И снова кто-то видел себя за прокладочным столом, а кто-то командовал кораблём, и подводники были благодарны своему «железу» за то, что число погружений было равно числу всплытий, а надводники встречали океанские рассветы и закаты, пересекая огромные пространства по «дуге большого круга» …
«Можно всё заветное покинуть,
Можно всё бесследно разлюбить.
Но нельзя к минувшему остынуть,
Но нельзя о прошлом позабыть!»
Петровскому вспомнились строки из стихотворения Константина Бальмонта, одного из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века и Андрей подумал, что ностальгия, это сладко-горькое чувство утраты, не так уж и плоха, как представляется некоторым. Основываясь на памяти о прошлом, она даёт нам некую житейскую мудрость и способность учиться на собственных ошибках…
Склонный к анализу различных событий и ситуаций ещё со времен курсантской молодости и некоторому философствованию, приобретенному с возрастом, Петровский не без удовольствия погрузился бы в раздумья, если бы не голос Веселина:
— Андрей, очнись! Пора, пожалуй. Давай свою меморию выкладывай.
— Ну что же, слушайте, — Петровский не заставил себя упрашивать, достал было трубку и кисет с табаком, но вспомнив, что в кафе курение под запретом, табак убрал.
Рассказ Петровского.
Летом 19…-го года наш «Альбатрос» стоял в Феодосии у причала бригады кораблей и опытовых судов Керченско-Феодосийской вмб. Этот новенький, недавно принятый от промышленности МПК (малый противолодочный корабль) должен был быть отбуксирован по ВСП (внутренние судоходные пути) на Балтику, но по просьбе разработчика зенитно-ракетного комплекса «Оса -2» перегон отложили. Представители науки хотели сделать несколько ракетных пусков по низколетящим целям…В один из дней, свободный от выходов в море мне передали приказание прибыть в качестве приписного штурмана на борт АК-312, артиллерийского катера, сконструированного на базе мрк пр. 205. Этот небольшой кораблик (водоизмещением всего 245 тонн) мог развивать неплохие 35 узлов и обладал серьезным для его размеров вооружением:
две двухствольные арт. установки калибра 30 мм АК-230, 4 торпедных аппарата с противолодочными торпедами СЭТ-40 в каждом, 2 бомбосбрасывателя с 12-ю глубинными бомбами, 2 РЛС, 2 ГАС, аппаратура обнаружения теплового кильватерного следа, средства РЭБ ,три дизеля общей мощностью 12000 л. с. и, к сожалению, всего один дизель-генератор. Сейчас поймете, почему «к сожалению».
Задача на выход была обеспечение ракетной стрельбы практической, т. е. без боевого заряда, ракетой. Кто стрелял и откуда нам было неважно, а вот куда - другое дело, поскольку мы совместно с другими кораблями обеспечения должны были очистить и закрыть район падения ракеты. Для этого все корабли прибывали в точку «рандеву» за несколько часов до пуска ракеты и расходящимися курсами выходили на назначенный край района, вытесняя посторонние суда …
И вот район чист, по радиосвязи прошло оповещение, что пуск произведен и ракета попала куда надо, и всем дана команда следовать в пункты постоянного базирования. Легли на курс в базу и можно бы слегка расслабиться, но тут сгустился туман, и это бы не проблема, да вдруг «приказал долго жить» тот самый единственный ДГ(дизель-генератор) и наш «дредноут» обесточился. Гирокомпас ехидно «вышел из меридиана» и последние показания периферийных приборов более соответствовали температуре воздуха на нью-йоркщине, нежели нашему курсу, лаг отказался измерять скорость хода и пройденные мили, радиосвязь прервалась, РЛС не показывала окружающую надводную обстановку, рулевая машина перестала перекладывать перо руля…Короче говоря, корабль «ослеп», «оглох», «онемел» и стал неуправляемым, хорошо хоть двигатели исправно молотили винтами Черное море, давая ход.Кроме того, я лишился возможности определять место корабля.
— Что, штурман, пришли?— в глазах у вошедшего в штурманскую рубку командира плескалась легкая паника, — застопорим ход, ляжем в дрейф и будем заниматься ремонтом?
« Ну, конечно — подумал я, — а штурман, по-вашему, неумеха и способен только карандаши затачивать, да и то не остро.Придётся доказывать обратное». А вслух сказал:
— Ничего, товарищ командир, дойдём. Прикажите перейти на ручное управление рулем из румпельного отделения, я рассчитаю магнитный курс (магнитный компАс в порядке, перед выходом лично проверил), скорость и пройденное расстояние определю по оборотам машин. Течений в этом районе нет, штиль, а значит поправками на дрейф можно пренебречь,— я старался быть максимально убедительным.
Похоже моя уверенность передалась командиру, он отдал соответствующие распоряжения и мы потащились на манер шаланд, полных кефали, которые Костя приводил в Одессу. Быстро в тумане идти было нельзя. Для обеспечения безопасности плавания мы подавали противотуманные сигналы, оглашая окрестности рёвом тифона, что твой лось во время гона…
Часов через 7-8 (точнее сейчас уже не вспомнить) наступил момент поворота на курс, ведущий к приемному бую феодосийского ФВК. Сложность здесь заключалась в том, что поверни мы позднее, и выскочили бы на мель, поворот же раньше верного грозил столкновением со скалами…
Точность моего счисления пути корабля оказалась достаточной и через несколько миль прямо по курсу в рассеивавшемся к тому времени тумане мы увидели красно-белый буй «А», обозначающий начало фарватера, ведущего в базу.
— Ну, штурман, ну спец, привёл-таки— командир с одобрением пожал мне руку,— отдыхай, дальше я и вслепую дойду.
И тут, ко всеобщей радости заработал дизель-генератор…До швартовки к родному причалу нашему многострадальному кораблю оставалось не более получаса ходу. Нас уже искали…
— Думаю эта историйка не более, чем фактик в мире галактик — закончил рассказ Петровский — полагаю, услышать рассказ о подводных приключениях, гораздо интереснее. И да, после этой болтовни что-то в горле у меня пересохло, прошу плеснуть…
— Ну, за профессионализм,— резюмировал Веселин и, выпив, продолжил — действительно, хвастаться нечем, сделал свою работу как надо. Хорошо, что не растерялся в сложной ситуации. Что у нас ещё весёлого? Кто следующий?
— Сейчас я вас развеселю, так развеселю - обхохочетесь — с иронией произнес Кабанов, сделал глоток излюбленного им грузинского коньяка и, посмаковав послевкусие, после небольшой паузы начал свое повествование.
Рассказ Кабанова.
Итак, друзья мои, представьте себе, вернее силой воображения перенеситесь в спокойные, наполненные уверенностью в завтрашнем дне, застойные восьмидесятые годы прошедшего столетия…СССР ещё силен и могуч, достигнут военный паритет, почти равновесный баланс стратегических вооружений и понимание того, что победителя в ядерной войне двух сверхдержав не будет.
Немалую роль в этом сыграли стратегические апл проекта 941 шифр «Акула», каждая из которых имела на борту ракеты, способные устроить на территории вероятного противника двести«хиросим»…
Однако продолжим. Головная пл этой серии ТК-208, первая БС (боевая служба) лодки, я командир штурманской боевой части, в то время ещё «каплей», несу вахту на КП-1, боевая готовность №2, маневрируем согласно плана БС у кромки льдов Северного нашего Ледовитого океана, где-то между Землей Франца Иосифа и Новой Землей. И вдруг по ушам 30-секундный ревун, и по глазам кроваво-красный свет плафонов тревожной сигнализации, и по трансляции голосом: « Боевая тревога! Ракетная атака! Говорит командир! Получен сигнал на применение ракетного оружия! Ракетное оружие разблокировано! Штурман, рассчитать боевой курс! Командиру БЧ-2 начать предстартовую подготовку!»
Сделав необходимые расчёты и приоткрыв дверь из штурманской, я выглянул в ЦП (центральный пост) и увидел, что наш командир сидит нахмурившись и подперев подбородок кулаком.
— Не может быть — донесся до меня его глухой голос — не может начаться война сразу с применения ядерного оружия. И уже громче — Командир БЧ-4 (боевая часть связи), когда ближайший спутник?
— Через 7 минут, товарищ командир.
— Старпом всплывай на перископную.
Всплыли, установили связь с центром управления, а оттуда уже несутся вопли: «Ой не пли, не пли! Отбой боевой тревоги!» (т. е., говоря флотским языком: дым в трубу, пельмени разлепить, дрова в исходное).
Что это было, то ли техническая ошибка, то ли пресловутый человеческий фактор, мы так и не узнали. Одно могу сказать, будь я командиром, учитывая всю мою «любовь» к США, бабахнул бы не задумываясь. Возможно именно поэтому командиром я так никогда и не стал…
— Да уж, «рассмешил»,— произнес Веселин, и помолчав, добавил — пожалуй я свой рассказ перенесу на следующую встречу, а пока вот что. И он, открыв свой баул, принялся извлекать из него и вручать каждому дорогие любому морскому штурману предметы. Это были параллельные линейки из ореха, металлические транспортиры в деревянных коробках и по два увесистых прижимных грузика для морских карт. На линейках и транспортирах оказались выгравированы имена и фамилии присутствующих. И опять дрогнули сердца, не привыкших к подаркам мужчин, и опять ностальгия коснулась их неизбалованных вниманием душ, и опять наполнялись рюмки и звучали тосты…
Между тем наступил вечер, пришло время закончить встречу, они, подозвав официанта, расплатились за еду и напитки и, договорившись встретиться на Дне ВМФ, расстались на полгода.
Послесловие.
Автор благодарен за моральную поддержку Владимиру Белоусову, за дружескую и полезную критику Илье Дружевскому, а также искренне признателен Валерию Захарову, Олегу Медведеву, Алексею Потехину и Сергею Селиванову, явившимися прототипами персонажей рассказа.
Посвящается памяти Петра Варпаховского, Владимира Грамолина, Сергея Дмитренко, Бориса Дурцева и Василия Каргина.
Ленинградская область — Санкт-Петербург, 2021-2022 г.г.