Сменовеховство - так в 1920-30-е годы называлось просоветское течение в русской эмиграции.
Авторы сборника статей "Смена вех" призывали к сотрудничеству с большевиками ради будущего России.
"Сменовеховцы" заявляли о том, что большевистский режим, возвратив себе отколовшиеся было части Российской империи, "способствует процессу собирания и упрочения России".
Они считали НЭП "вынужденным отказом от коммунизма" и верили в дальнейшее перерождение советской власти.
Примыкали к "сменовеховцам" евразийцы, которые верили в мутацию большевизма, в то, что после 1917 года Россия вышла из чуждого ей "романо-германского мира" и встала на самостоятельный исторический путь.
Разумеется, что эти течения поощрялись большевиками.
"Сменовеховская" газета "Накануне" вполне легально продавалась в СССР, а нарком просвещения Луначарский называл национал-большевиков типа Николая Устрялова "патриотами" и активно зазывал их в СССР.
Все прочие русские эмигранты придерживались идей непримиримости к большевизму.
"Для Русской православной церкви заграницей и Русского общевоинского союза Советы - это не современное "агрегатное состояние" вечной России, а роковая глава истории, которая рано или поздно должна закончится", - пишет журналист Л. Парфёнов.
Иван Бунин в 1924 году так определил отношение белой эмиграции к большевизму.
"Россия! Кто смеет учить меня любви к ней? Один из недавних русских беженцев рассказывает, между прочим, в своих записках о тех забавах, которым предавались в одном местечке красноармейцы, как они убили однажды какого-то нищего старика (по их подозрениям, богатого), жившего в своей хибарке совсем одиноко, с одной худой собачонкой. Ах, говорится в записках, как ужасно металась и ныла эта собачонка вокруг трупа и какую лютую ненависть приобрела она после этого ко всем красноармейцам: лишь только завидит вдали красноармейскую шинель, тотчас же вихрем несется, захлебывается от яростного лая! Я прочел это с ужасом и восторгом, и вот молю Бога, чтобы Он до моего последнего издыхания продлил во мне подобную же собачью святую ненависть к русскому Каину. А моя любовь к русскому Авелю не нуждается даже в молитвах о поддержании ее. Пусть не всегда были подобны горнему снегу одежды белого ратника, – да святится во веки его память! Под триумфальными вратами галльской доблести неугасимо пылает жаркое пламя над гробом безвестного солдата. В дикой и ныне мертвой русской степи, где почиет белый ратник, тьма и пустота. Но знает Господь, что творит. Где те врата, где то пламя, что были бы достойны этой могилы. Ибо там гроб Христовой России. И только ей одной поклонюсь я, в день, когда Ангел отвалит камень от гроба ее".
Иван Бунин. Речь, произнесенная в Париже 16 февраля 1924 г.
Идеологи национал-большевизма в конце 1930-х годов вернулись в СССР, где были репрессированы интернационал-большевиками.
"Основные авторы "Смены вех" Николай Устрялов, Юрий Ключников, Александр Бобрищев-Пушкин, вернувшись на родину, погибнут при Большом терроре", - пишет Л. Парфёнов.
С середины 1930-х годов прекратило существование на Западе и "евразийство", дискредитировав себя связями с советской внешней разведкой.
После 1991 года эти прежде маргинальные идеи пришлись ко двору в околовластных кругах, а после 2000 года и вовсе стали мейнстримом.