Меня зовут Катя, мне 35 лет. Я родилась и выросла в 90-х годах в православной семье и испытала на себе все «прелести» родительского неофитства. Некоторое время я откладывала написание этого текста, боясь за то, что читатель невольно осудит моих родителей. Мне бы этого не хотелось. Но один человек сказал, что мой рассказ будет полезен для современных семей, чтобы те, по возможности, избежали ошибок, которые были допущены в случае со мной.
К сожалению, вера родителей по большей части омрачала мою жизнь. Маме с папой в то непростое время было нелегко плыть против течения, и они проходили свой путь к Богу практически с нуля. И чтобы не отклониться от выбранного курса – вся наша жизнь строилась строго по церковным канонам. А в современной жизни это предполагало множество запретов, которые по большей части касались меня. И так как росла я в семье одна (старшая сестра вышла замуж, когда мне было 5 лет), разделить свою долю мне было не с кем. Особенно тяжело мне было в школе, ведь я была единственным ребенком из всех детей, кто ходил в храм, и в связи с этим боялась насмешек и отвержения сверстниками.
Впоследствии мне понадобилось много лет, чтобы понять, что Бог – есть любовь, а не диктатор, который насилует твою волю и лишает всего, чего тебе хочется.
«Да ей мама не разрешает»!
Знаете, какая была у меня мечта? Джинсы! Джинсы снились мне ночами, преследовали меня наяву, заставляли завидовать подругам. Но мама дала мне однозначно понять, что штанов у меня не будет. Разве только трико для физкультуры. Ведь носить штаны девочкам – грех. Для пущей убедительности она вручила мне брошюру, где были строки из Библии о мерзости перед Богом женщины, что носит мужскую одежду. Я ее прочитала, но джинсы хотеть не перестала. Девчонки в классе тоже заметили отсутствие штанов в моем гардеробе и иногда спрашивали, почему я их не ношу? Не помню, что я отвечала, но смех одноклассниц запомнила - кто-то из них с иронией сказал: «Да ей мама не разрешает». Откуда они это узнали, я так и не поняла. Но мне было очень обидно.
И вот в девятом классе на уроке труда я сшила себе свои первые штаны - клеш из ткани защитной расцветки. От природы я далеко не рукодельница, и штаны получились, мягко говоря, не очень, но как я их полюбила! Тайком от мамы я надевала их и ощущала себя самой счастливой на свете, несмотря на кривые строчки и торчащие нитки.
В 10 классе я продолжила свой обман. Перед школой я забегала в гости к своей подруге, переодевалась в ее джинсы и шла в школу.
К чему это привело в дальнейшей жизни? Я возненавидела платья и юбки и просто не вылезала из штанов. Даже в церковь я приходила в них, заматываясь на входе храмовой юбкой. Только ближе к 30 годам я стала носить платья, открыв для себя всю прелесть женственности.
«Макияж - от блудниц»!
В старших классах, как и любой девушке, мне хотелось быть красивой. Но мой лоб покрыли прыщи, а глаза казались такими невыразительными на фоне одноклассниц, которые уже во всю красились. Я знала, что мама не одобрит косметику и тайно купила себе тональный крем и черный карандаш для глаз на сэкономленные от завтраков деньги. Но мама меня «спалила». Слезы, уговоры – ничего не помогло - косметика отправилась в мусорное ведро. Мама никогда не шла на уступки: «Краситься грех, — строго сказала она, — и образ Божий нельзя никак подправлять, что Бог дал – с тем жить и надо. Да и откуда ноги растут у макияжа, ты знаешь? От блудниц!».
Мне было очень обидно, что мама не понимает меня. Я просила разрешить хотя бы тональный крем, чтобы замазывать недостатки подростковой кожи, но и тут – стена. Глухая стена к моим проблемам. И тогда я поняла – решать я их буду и дальше сама.
К чему же это привело? Краситься я не перестала, да и купленную косметику стала прятать лучше, чем умножила свою практику в обмане. Но до сих пор, когда я вижу какую-нибудь матушку (жену священника) с макияжем и маникюром, во мне сразу срабатывают стереотипы: «макияж – от блудниц»! В такие моменты очень сложно удержаться от осуждения. Образ истинной православной женщины – серой мыши замотанной в платок и длинную юбку – прочно закрепился в моем воображении. С этим сложно бороться, но я стараюсь. Ведь я и сама теперь православная женщина, но серой мышкой быть не хочу.
Искушение
Вот еще одно воспоминание - праздничный стол. У кого-то из родни день рождения. Нарезка из колбасы и сыра, оливье, жареные куриные крылышки, пюрешка с мясным гуляшом. Сплошное искушение, потому что все это не для меня. Идет пост. И тебе в тарелку кладут пустое картофельное пюре, в лучшем случае с жареной рыбой, а из салатов можно было вкушать только морковный или капустный. Все было строго. Однажды во время такого застолья меня послали за чайником на кухню. Когда я зашла туда, то увидела на противне кусочки запечённого мяса, руки сами потянулись к нему, и я, сама не понимая, что делаю, судорожно начала поглощать запретный плод, запихивая куски в рот прямо руками. Чувство голода ярко запечатлелось в моей памяти. Конечно, так было не всегда, а только во время постов, но, как правило, стрессовые ситуации организм запоминает надолго.
А вот это привело к расстройству пищевого поведения. Я до сих пор не знаю меры в еде. Если есть – то до отвала. А от малейшего чувства голода меня начинает трясти. Потолстеть от переедания - я не потолстела, но поджелудочная уже болит. Лечусь постами, но сейчас они осознанные, да и поститься, будучи взрослым, легче, можно подобрать прекрасное сбалансированное постное меню. Ребенка же, я считаю, лучше ограничениями в пище сильно не напрягать.
Нельзя, нельзя и еще раз нельзя!
Следующий пункт запретов был телевизор. Мама не разрешала смотреть мне современные мультики, пытаясь оградить от всего «мирского». Папа, конечно же, смотрел вечерами новости и фильмы, мне же можно было только советские мультфильмы и «Спокойной ночи, малыши». Но если в младшем возрасте меня это устраивало, то в средней школе интересы изменились. Мне так хотелось прийти после школы, разлечься на диване и включить себе мультики на СТС, а на следующий день обсудить с одноклассниками бой покемонов Пикачу и Райчу. Сдаваться я так просто не собиралась и включала телевизор. Мама это просекла и начала, перед тем как уйти на работу, прятать пульт. А я — искать. И у нас получилась невольная игра «спрячь-найди», которая занимала не более часа. Мама прятала его то в постельное белье, то на шкафу, а один раз даже положила под матрас – и я его всегда находила, будто чуяла, где он. За полчаса, как должна прийти мама с работы – пульт аккуратно клался на место. В итоге мама вычислила и это и убрала куда-то удлинитель, к которому подключался телевизор. Найти его я не смогла, но у нас на балконе валялся отрезанный кабель от удлинителя, с одного конца была вилка, а с другой оголенные провода. И, невзирая на страх быть ударенной током, я обматывала проводами вилку телевизора и наслаждалась своими мультфильмами, чувствуя себя победителем. Слава Богу, все обошлось без трагедии.
С музыкой обстояло также. «Вы думаете только о себе!» - мой пятнадцатилетний юбилей закончился истерикой. Я в слезах убежала в свою комнату и остаток вечера не выходила оттуда. Праздник начинался хорошо, мама накрыла на стол, пришли родственники и мои подруги. Мы ели угощения, разговаривали, шутили. И вот после чаепития старшая сестра предложила послушать песни Жанны Бичевской, которая на тот момент была очень популярна в православных кругах. Мама тут же подхватила эту идею и через несколько минут раздались слова песни: «Бом, бом, бом» – тенор возгласил, канонарху хор радостно вторил: «Го-осподи поми-и-луй». Тогда, меня - подростка, это очень ранило – я никак не хотела слушать в свой день рождения в присутствие подружек, религиозно-патриотические песни. Но моего мнения никто даже и не спросил.
А музыку я очень любила. На мою просьбу купить мне кассетный плеер снова запрет – современная музыка греховна. Компромиссов не было никаких (если не считать песни Жанны Бичевской и классику). Наверно мама просто не знала, сколько хороших групп есть. И «Аквариум», и «Чайф», и «Кино», в конце концов иностранные коллективы. Русский рок я уже открыла для себя позже, учась в институте. А пока опять тайком слушала то, что было доступно - МУЗ ТВ, а там крутили сплошь клипы, пропагандирующие низменные инстинкты – «Звери», «Виагра», «Фактор2»…
Папа, как уже понял читатель, меня запретами не мучил. Наоборот он был отдушиной, и разрешал смотреть мультики и слушать музыку, когда был дома и маме не сдавал меня. Но это было редко. В основном папа был на работе.
Переход во взрослую жизнь
Только войдя в пубертат, я осмелилась в открытую сопротивляться маме. И тогда дома начались скандалы. Все мои друзья уже ходили на дискотеки, вечерами гуляли – мне же было нельзя. Я снова встречала ироничные усмешки от одноклассников – «Ей мама не разрешает», и выла от одиночества, сидя в своей комнате. Я завидовала девчатам и ребятам, что веселятся на улице, с тоской слушала звуки дискотеки, доносившиеся вечерами до нашего дома. Вскоре я стала впадать в депрессии. Я не знаю причину их появления, наверняка я была к ним склонна изначально, а моя «клетка» просто долила масла в огонь. Но это было, порой, невыносимо. А мама не шла на компромиссы, она только говорила: «Вот будет тебе 18 лет, тогда»… Наряду с запретами, мама не давала мне эмоционального тепла и понимания, не жалела, не сопереживала моим трудностям. Хотя свои запреты она оправдывала именно любовью, а я со злостью кричала в ответ: «Не надо меня любить, не надо!» И в моей душе возрастала настоящая ненависть к собственной матери, как у заключенного к тюремщику. Я составляла планы ухода из дома, но рискнуть уйти так и не рискнула. Страх перед родителями был слишком силен.
После окончания мною 11 классов, мы переехали жить в Дивеево, а меня определили учиться в Арзамасский педагогический институт в 60 км от нашего нового места жительства. Родители мне сняли жилье и оставили одну. И вот тогда, почуяв свободу, я оторвалась, как следует. Девочка, выросшая в православной семье, часто напивалась, стала курить, по классике жанра связалась с плохой компанией и перепробовала разные виды наркотиков. Депрессии стали усиливаться суицидальными мыслями. Доходило до того, что я забивалась в угол комнаты и просто тряслась. Наверно именно это называют сейчас паническими атаками. Это был ад. Абсолютно не приспособленная к самостоятельной жизни, привыкшая, что за меня все решает мама, я погибала. Но и обратиться за помощью к маме я не могла – прочная стена из моего недоверия встала между нами. Я чувствовала себя ребенком не умеющим плавать, которого бросили посередине речки и сказали - плыви. Сама бы я не выплыла.
Теперь я понимаю, Бог хранил меня. Каким-то чудом я выходила невредимой из всех передряг, избегала злых людей, и ни один наркотик не вызвал у меня интереса – мне всегда было так плохо «после», что я больше этого пробовать не хотела. Курить я бросила по милости Божией, дала Ему обет – Он выполнил мою просьбу, а я больше не притрагивалась к сигаретам, хотя это было нелегко. Алкоголь, тоже постепенно ушел из моей жизни.
Сейчас я замужем, воспитываю сына. Имею высшее филологическое образование и второе профильное по направлению «Русская православная культура». Работаю при храме директором Воскресной школы, пою в церковном хоре, стараюсь жить с Богом, потому что без Бога – жизни как таковой нет. Наверняка, моя судьба сложилась так благодаря непрестанным молитвам мамы. Несмотря на все вышенаписанное, мои родители были хорошими людьми, жили мирно, меня любили, вырастили и выучили, обеспечили жильем. И я благодарна им за это. Но хотя мама и изменилась, став мягким человеком, эмоционально я до сих пор держусь с ней на дистанции. И пока ничего с этим поделать не могу, внутри непреодолимый блок. Отсутствие компромиссов, эмоциональных контактов, категоричность и нежелание отпускать свое чадо - это верный путь к испорченным отношениям. И наверно это самое страшное последствие авторитарного воспитания – утрата доверия и отсутствие потребности в близком общении с родителями.
Хотя нет, есть еще более страшный итог такого воспитания - это уход человека из церкви. Я лично знаю таких людей, это дети, выросшие при храме, которые теперь туда даже не заходят. Все потому, что дома было тяжело и больно, так как твои родители были верующими. И поневоле обида и агрессия за эту боль перешли на Бога.
Я знаю, о чем пишу, мне потребовались годы, чтобы перестать обижаться на маму и наладить внутренние отношения с Богом. Теперь, имея этот опыт за плечами, я понимаю, что делать из семьи монастырь – это не выход. Ребенку рано или поздно придется столкнуться с миром. Самая главная задача православного родителя – это дать маленькому человеку любовь, показать, что Господь нас принимает любыми, что Он не насилует нашу волю, и хочет не жертвы, а милости. Конечно же я стараюсь оградить своего ребенка от плохого. И сама делаю много ошибок в воспитании. Но я понимаю, что там где есть запрет – должно быть поощрение или компромисс. Там где ребенку тяжело имеет место разговор и любовь. И я не хочу, чтобы мой ребенок пережил то же, что и я когда-то.
Как говорят святые отцы, лучше всякого нравоучения – молитва. Конечно, на родителях большая ответственность за воспитание детей, но главным образом оно заключается в собственном примере. И это большая работа над собой, что в свою очередь нелегко. А с детьми главное сохранить доверие и теплые отношения – чтобы они не боялись нам рассказать о своей боли и страхах, чтобы в сложной ситуации они обращались за помощью к родителям, а не к чужим людям и чтобы в дальнейшем они перенесли положительный опыт и в свои семьи. И если мы сохраним доверительные отношения со своим ребенком, если не отвратим его от церкви, то даже если в подростковом возрасте он дистанцируется и от нас, и от храма, то все равно потом вернется. Вернется туда, где было хорошо, где его принимали и любили.
Да поможет нам Бог.
