Фильм Орсона Уэллса – самого неамериканского из всех крупных американских режиссеров, кроме, разве что, Стэнли Кубрика.
Картина снята в Европе, куда маэстро вынужден был уехать, окончательно разорвав отношения с Голливудом, где ранее он сделал, помимо прочего, свой первый фильм «Гражданин Кейн», до сих пор считающийся самими же американцами лучшим фильмом за всю историю Голливуда. Ныне Уэллс, снявший шестнадцать картин, в том числе три великих экранизации шекспировских трагедий, оказавших значительное влияние на кинематографическую шекспириану, и прежде всего на фильмы А. Куросавы «Трон в крови» («Паучий замок») и Г. Козинцева «Гамлет» и «Король Лир», – абсолютный классик. Его находки и приемы тысячекратно отражены во множестве фильмов.
«Процесс» – экранизация романа австрийского писателя начала ХХ века Франца Кафки, прожившего и умершего в бедности и безвестности, после смерти, однако, творчеством своим оказавшего огромное влияние на всю мировую культуру. Кафка считается одним из трех «китов» литературы ХХ века, создателем, наряду с французом Марселем Прустом и ирландцем Джеймсом Джойсом, и нового романа, и «потока сознания», и классиком экспрессионизма, и прародителем литературы абсурда. Его романы и новеллы-притчи похожи на кошмарные сны, а может быть, и на самом деле таковыми являются. Во всяком случае, практически все они являют читателю один и тот же мир, одного и того же героя – Йозефа К., один и тот же тип сознания и взаимоотношений человека с миром.
Человек этот – европейский Раскольников ХХ века, мир этот – бюрократия. Перу Кафки принадлежат три романа, ни один из которых он, умерший сорокалетним от туберкулеза, формально не довёл до конца. По существу же (по приему) все они закончены, ибо финал и рассказан, и запрограммирован с самых первых строк каждого произведения. «Процесс» – роман наиболее законченный, а потому, вероятно, и наиболее популярный, и пользующийся спросом у режиссеров театра и кино.
Сюжет коротко в следующем. В одно прекрасное раннее утро в меблированные комнаты, где снимал жилье скромный молодой служащий гигантской бюрократической конторы по имени Йозеф К., являются представители закона и сообщают хозяину, что он арестован. Нет, в тюрьму его не сажают, как, впрочем, и не объясняют, за какую провинность подвергают аресту, но утверждают, что если через определенное время суд не оправдает его, то он, Йозеф К., будет казнен. От экспозиции до финала герой пытается понять, за что арестован и за что будет убит. Мысль о возможности спасения, в общем, даже не посещает его. Йозеф К. обречен.
Действие почти полностью происходит в гигантском фантастическом здании суда, где и вершат свое производство, и живут вообще и друг с другом тысячи чиновников. Герой встречается со своими родственниками, судьями, адвокатами, продажными женщинами, служанками и другими людьми... Нет, пожалуй, не людьми, а винтиками бюрократического монстра. Шестеренки эти, хоть и разной величины, но одного назначения. Да и сам он, в общем-то, тоже винтик. Просто понимать это начал только теперь, когда выпал из привычного гнезда.
По прошествии назначенного времени мытарств, так и не узнав, за что арестован и почему погибает, Йозеф К. вновь встречается с теми же представителями закона, которые уводят его на городскую свалку и там казнят.
Удивительнее всего, что в романе не только ничего не происходит, но и ничто не утверждается, даже между строк. И тем не менее – это своего рода социальная сатира, трагическая сатира, классическая антиутопия, называйте как хотите. Книга создавалась в 1921 году, то есть до... До Сталина, до Гитлера, до Второй мировой. До всего того, про что она написана. Все Замятины, Хаксли, Оруэллы будут после. Как и Набоков, на голубом глазу утверждавший, что Кафку он не читал, а стало быть, никакого Кафки в его «Приглашении на казнь» нет и быть не может. Что тут сказать? Только повторить Булгакова: «Поздравляю вас, гражданин, соврамши!»
Ну а Кафка, выходит, всё это предсказал. Как предсказал и главное философское учение Запада ХХ столетия – экзистенциализм, основная идея которого – трагическая обреченность человека в холодном, бездушном, равнодушном к нему, человеку, мире.
Когда в 1963 году Орсон Уэллс взялся экранизировать «Процесс», всё предсказанное Кафкой давным-давно было уже налицо. Поэтому в фильме, сохраняющем дух Кафки, смещены акценты, узнаются прототипы персонажей, поэтому герой фильма – в большей степени Раскольников, чем герой романа. Он, скажем так, столько же русско-еврейской крови, сколько австро-венгерской. Он вынужден бунтовать, пусть и робко, и безнадежно, и обреченно. Бюрократия же империи времен Франца Иосифа не выдержала сравнения с бюрократией сталинской и гитлеровской систем и канула в Лету. В холодных каменных и стальных конструкциях декораций о старой Вене и помину нет, в них оживают призраки Лубянки и Гестапо. А персонаж, исполненный самим Уэллсом (великим актером, кстати сказать), адвокат, сочетает в одном лице и Бормана, и Вышинского.
В результате картина Уэллса – никак не антиутопия, нисколько не фантастика и не хоррор, а трезвый реализм. Ибо сама реальность ХХ века – чистейший абсурд бессознательного бытия, материи без сознания, базиса без надстройки. «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью»? Сделали. И продолжаем делать. О том и шедевр Уэллса.
И в заключение несколько слов об артистах. Несмотря на то, что, как уже отмечалось, Орсон Уэллс сам был великим актером, во всех своих фильмах исполнял значительные или главные роли, он, в отличие от своего современника Сергея Бондарчука, тоже выдающего актера и режиссера, не использовал камеру в качестве зеркала. Каждая его лента – предприятие единомышленников, где все – все! – актеры равнозначны. И здесь, в «Процессе» он блистательно исполняет одну из многих ролей. Может быть, при этом играя лучше всех и понимая (а он и обязан как режиссер и сценарист) больше всех. Впрочем, хороши все, разве что, красуясь, слегка переигрывает молодая, обольстительная и еще не побитая жизнью Роми Шнайдер, но с такой-то внешностью как и не переигрывать!.. Хороши, повторюсь, все. Все холодны, все жалки, все ничтожны, все уничтожены «веком-волкодавом». Под скорбные звуки альбинониевского «Адажио».
© Виктор Распопин
Иллюстративный материал из открытых сетевых ресурсов, не содержащих указаний на ограничение для их заимствования.