Память стерла из моего сознания недолгие годы жизни этой собаки в нашем доме. Мне было, наверное, лет 12. Но я могу ошибаться. Бим появился в нашей семье неожиданно.
Я помню, что не раз приводила домой уличных собак, но, чтобы отчаянно просить завести кого-то – такого уже не помню. Хотя мама со мной поспорит.
Родители не были настроены брать животных – у них уже было три обезьянки, которые доставляли им массу хлопот – я, мои брат и сестра (сестра кстати меньше всех).
Тем удивительнее было для нас появление собаки в нашем доме, да еще какой! Статный, красивый, весь в кудряшках и завитушках, белый с черными пятнами фокстерьер!
Сейчас я таких встречаю крайне редко. Пару лет назад с удивлением узнала, что собака в нашем старом дворе, чем-то напоминающая джек рассела, оказалась гладкошерстным фокстерьером.
Да простят меня породники, но тот самый, с красивым четким прямоугольным спортивным телом и квадратной бородатой мордочкой, жестким коротким хвостом и милыми кудряшками – навсегда останется для меня идеальным фоксиком.
Нас, детей, не особо к нему подпускали. Помню всего одну самостоятельную прогулку с ним – он вырвался с поводка и начал бегать вокруг меня без остановки по кругу. Я очень испугалась.
Надо сказать, что в те времена собак было меньше, особенно таких красавчиков. Да и люди были не такие замученные до злобы жизнью. Никто не шикал, не пшикал. Тогда мне каким-то чудом удалось остановить его за поводок, скорее всего он просто меня пожалел.
Мне кажется, что это была папина собака. Он его и принес в дом. А поскольку любил рыбалку и охоту, то видимо по этим каналам собака у нас и появилась. Хотя на охоту папа ходил не на тех зверей, на которых охотятся фокстерьеры. И он точно был не щенок, а уже подрощенная собака. Так мне сейчас кажется.
Бим запомнился мне двумя своими пристрастиями.
Он был чрезвычайно музыкален. Смею думать, что и музыкальный слух у него был очень тонкий. Поэтому, когда я начинала «мучать» скрипку, которой занималась в то время и которая мне совсем не нравилась, Бим начинал подпевать.
То ли от того, что очень любил музыку, то ли от невозможности слушать мои этюды. Я до сих пор не знаю подпевал он или завывал, но веселило это всю семью без исключения. Мои «скрипы» и его переливистое завывание!
Это было советское время. Мы, как и многие семьи жили достаточно скромно. В те времена было непросто достать мебель и когда удавалось – это была большая удача.
Помню у нас в гостиной появилось два кресла, их я запомнила очень отчетливо – в современном стиле, с глубокой посадкой, изящными деревянными ручками и наклоненной спинкой. Сидеть в них было очень удобно.
Так вот о второй страсти Бима мы узнали спустя какое-то время. Когда по возвращении из школы и с работы мы начали находить кусочки поролона, разбросанные по квартире.
Норная собака. Я помню как нам рассказывали, что у него такой короткий, но очень крепкий хвост для того, чтобы вытягивать из норы. А хватка такая, что его можно было раскрутить с предметом в пасти и он его не выпускал.
Так вот наш милый норных дел мастер решил, что в таких прекрасных креслах наверняка должны быть… норы и нужно обязательно их разворошить.
Когда не заметить количество поролона уже было невозможно, мы перевернули кресла. В обоих зияли огромные дыры, которые он прогрыз через несколько слоев плотной ткани и наполнителя.
Он трудился как настоящий граф Монте Кристо – планомерно разрывая норы в то время, когда дома никого не было
А еще были красивые мамины туфли на высоченном каблуке, с которых он просто снял кожу.
Видимо когда масштабы бедствия превзошли все возможные пороги терпения, мои родители поняли, что такая собака страдает в городских условиях, где терьеру нет возможности полноценно реализовать свои охотничьи инстинкты. И Бим уехал.
Несмотря на то, что он прожил у нас недолго, мама говорит, что около двух лет, мы, конечно, расстроились. Нам было жалко и больно.
Родители сказали, что Бим уехал жить на охотбазу – туда, куда отец ездил регулярно. Думаю, это не была очередная "легенда про Деда Мороза", а именно так и было.
Возможно поэтому время так быстро и стерло из моей памяти эту историю. Потому что было больно. Всем.
Но ребенок забывает грустное намного быстрее, чем взрослый. Хотя, вспоминая эту историю, что-то внутри все равно зажимается. Будто мы не смогли.
Надеюсь, Бимке было там хорошо. И он гонял по лесам лис и барсуков и был счастлив. А если что было не так – ты прости нас, Бимка, мы, правда, хотели, чтобы тебе было хорошо.
А скрипку я через пару лет бросила и самым радостным воспоминанием о ней остался наш музыкальный дуэт с прекрасным и умным фокстерьером, которого мы иногда вспоминаем.
Питомцы нашего детства – одно из самых светлых и теплых воспоминаний, как и первая боль потери, остающаяся навсегда маленьким шрамиком на сердце ребенка.
Берегите друг друга!