Маргарите очень хотелось помолодеть лет на тридцать. Да, именно, на тридцать. Не зря говорят про возраст Христа, как знаковый, когда человек находится в зените жизни. Когда можно уже говорить о достижениях, уровне дохода, семье, молодости и силе. Самый расцвет – тридцать три года. А Маргарита тогда в глубочайшей депрессии была. Вот дурочка!
Из-за чего она там печалилась? Даже вспоминать смешно: из-за мужа. Ей все время казалось, что он её разлюбил. Нашла, из-за чего печалиться. Разлюбил, так другой бы полюбил. Маргарита, со своей-то яркой внешностью? Переживала из-за такой ерунды? Да мужчины вокруг нее крутились, как комары в июне! Почему она этого не хотела замечать? Почему она зациклилась на своем Димке, будто тот – последний из мужчин, оставшийся на Земле?
А еще она переживала из-за оценок сына. Какая глупость! Себя издергала, ребенка извела… Вечные отсидки за рабочим столом, занятия до ночи, ругань. Эти Севкины крокодильи слезы, круги под глазами от постоянного недосыпа. И все равно – двойки и колы в дневнике. Особо обидные единицы любила ставить математичка, она разрисовывала эти огромные колы на полдневника, еще и приписывала: «Совершенно не работает на уроке!». Идиотка!
Севка мечтал на алгебре и геометрии, любовался пейзажами за окном и откровенно подрёмывал:
- Я не понимаю ничего, мама! – честно признавался он, - у меня мозги чешутся!
Маргарита тогда ужасно раздражалась и кричала:
- Мозги у него чешутся! А другое место у тебя не чешется? Сейчас почешу! Болван! Лентяй, весь в своего папашу!
Зачем она Димку приплетала? Хотела еще больше сына обидеть?
Позже, когда Маргарита явилась на урок той самой учительницы, все поняла без слов. Марго еле-еле высидела положенные сорок пять минут: на уроке было невыносимо, тягуче скучно! Математичка, отвернувшись от класса к доске, бойко выводила тригонометрические формулы, а ребята тупо конспектировали ее записи. Маргарита ничего не поняла. А ведь ей когда-то алгебра давалась легко. Учитель Маргариты обладал талантом вбивать информацию в любые мозги – это не уроки были, а фейерверк позитивных эмоций, когда знания, упав на благодатную почву, прорастали в умения и навыки без особых проблем. Всем тогда казалось, что знания даются легко.
Нелегко было педагогу – он часами сидел над планами и методами, пытаясь найти к каждому свой ключик. И находил! А эта молодка уткнулась в доску, отгородившись от учеников, и просиживает часы, бережет свою нервную систему, с упоением вымещая усталость и злость на «тупых» детей размашистыми записями красными чернилами в дневнике. Надо было плюнуть на равнодушную математичку и поменять школу, а не изводить сына скандалами и визгами. А она, вместо того, чтобы помочь ребенку, гадала на трефового короля - нет ли возле него какой-нибудь пиковой дамы…
Какие мелочи ее тогда волновали: сломанный каблук, размазанная тушь, лишний жалкий килограмм. И какие слезы она лила по этому поводу… Глупая, глупая… Не то ее заботило. Не то, что нужно.
Муж никуда от нее не ушел, потому что был порядочным человеком. Он стойко вынес все истерики Марго, и не разу не обозвал ее даже, не то что ударил. Жить с такой женой непросто, скорее невыносимо. Оставшись с семьей, муж все-таки покинул их. По уважительной причине – умер от сердечной недостаточности в сорок восемь лет. А она ни разу, ни единого разочку за все годы совместного проживания не попросила у Димки прощения. Считала, что мужчина всегда сам должен идти на перемирие. Считала, что женщина всегда права, даже если совсем не права.
Так носилась с этой мнимой независимостью, что не заметила, как Димка вдруг бледнеет на глазах, задыхается, а на Димкином лбу выступают бисеринки пота. «Придуривается», - думала, - «его лопатой не убьешь». Сейчас бы укутала Диму любовью, как пушистым одеялом, пылинке сесть на его плечо не дала… Да только не нужно больше Диме ничего. И виновата в его смерти только она, больше некому.
Сын? Севка вырос прекрасным человеком! И жена его обожает. И дети у Севки славные. И так хочется порой повозиться с внуками, сделать с ними уроки (теперь-то она понимает, как),поболтать с ними о том, о сем. Пирог испечь и не бояться лишних калорий. Из Маргариты вышла бы замечательная бабушка.
Да только не получается. Севка – замечательный сын. Не обижает, звонит, помогает деньгами, но… Отстраненный какой-то. Вежливо отстраненный. Марго все для этого сделала. Как она разговаривала с Севкой? Презрительно, уничижительно. Оскорбляла при нем отца, смеялась над Севкиными неудачами и говорила, что ничего из него не выйдет. Что он - пустой и никчемный, глупый и ленивый мальчишка.
А вот, смотри-ка – девочка Катя влюбилась в него с первого взгляда. И для нее Сева – самый лучший человек на земле, первый после Бога. Она каждый день ему об этом говорила, пестовала Севкино самолюбие, как хрупкий цветок. И что? Сева теперь – никакой не Севка, а Всеволод Дмитриевич, директор металлургического завода, крупнейшего в области. И откуда что взялось?
Маргарита не нуждается в деньгах. Сын обо всем позаботился. Маргарите завидуют соседки. Но сама она давно поняла: никакие деньги, никакие материальные ценности не заменят простое человеческое общение. То самое, которого у нее и Севы больше никогда не будет. У Севы есть Катя. Та самая Катя, которую Маргарита презирала. Неяркая, глупая девчонка – она казалась Маргарите излишне простоватой. Катя приехала из заброшенного поселка. Таких поселков в стране много – Богом забытые селенья с Богом забытыми жителями, давно потерявшими человеческий образ.
Севка привел ее знакомиться. Оба: и Сева и Катя ужасно волновались. Маргарита сервировала стол к их приходу с особым тщанием: салфеточки, по длинному ряду вилок и ножей около тарелок. Специально, назло. Чтобы показать, где она, Маргарита, и где располагается место Кати.
- Мама, ну зачем ты так? На ней и так лица нет. – укоризненно шепнул Сева.
- Каждый приличный человек должен понимать, как пользоваться столовыми приборами, - Мнимо интеллигентным тоном ответила Маргарита.
Сева тогда отпрянул от матери, будто ему пощечину дали.
- Катя, пойдем! Я думал, что домой невесту привел, а не в благородное собрание.
Он накинул на Катины плечи курточку. Руки сына подрагивали.
- А я не обязана расшаркиваться перед всякими там…, - крикнула вслед Маргарита.
Сева тихо спросил:
- Что с тобой? Ты в этот свет откуда явилась? Из такой же деревни, мама. Стыдно корчить из себя графиню Замойскую. Стыдно и смешно.
Он прикрыл за собой дверь и больше не приходил. Маргарита делала вид, что ничего страшного не произошло. Что Сева образумится, бросит свою Катю и скажет Маргарите спасибо. Дело житейское, с кем не бывает.
Не образумился. И спасибо не сказал. Прислал пригласительную открытку на свадьбу. Маргарита не ответила на приглашение и на свадьбу не пришла. В ней кипел гнев: променял мать на какую-то «прости Господи». Как был дураком, так и остался дураком.
А вот как вышло: счастливы оба. И дети растут в спокойной обстановке. Может быть, Катя не обладала умом, не блистала образованностью и хорошим происхождением, зато у ней был Божий дар – женская мудрость и женское терпение, чего у Маргариты, увы, не было. И уже не будет никогда.
Маргарита посмотрела на свое отражение в зеркале: увядшая, всеми покинутая, совсем больная, не очень опрятная, с обвисшей нижней губой и вечно недовольным взглядом.
- Так тебе и надо! – сказала она своему отражению, - так тебе и надо.
Автор: Анна Лебедева