Свекровь никогда не участвовала в нашей совместной жизни. Ну, если не считать «участием» выхваченный у моей подруги букет на свадьбе с попыткой подарить его якобы от себя. Однако и мне, и моему мужу хотелось, чтобы у нашей дочери была полная семья: со всеми бабушками и дедушками. Потому-то мы и ездили к свекрови периодически.
До одного случая.
Сидим за скромным столом. На каждого — порция пюре и бутерброд с двумя тонкими кружочками колбасы. Тётю Наташу не назовёшь нуждающейся, просто она такая «гостеприимная».
К слову, вот и она. Зашла в комнату, сладко улыбается. Ну прям Долорес Амбридж ещё до появления "Гарри Поттера". В лёгком летнем платьице. На голове прорезается уже не первая седина, лицо покрыто неглубокими морщинами. Возраст не скроешь, но она молода душой. А ещё — инфантильна и безответственна.
Она садится на стул рядом с Павлом — её новым ухажёром. Вижу его впервые, но нет смысла запоминать: каждый раз они разные.
— Ой, а вы чего это не начали? Меня ждали? Как приятно! — приторным голосочком говорит тётя Наташа. — Ну, давайте тогда есть!
— Всем приятного аппетита, — приятным басом произносит Павел.
— Бабушка, бабушка! А я не хочу есть. Я хочу на велосипеде покататься. Он у тебя ещё остался? — звонко спрашивает моя дочь, отодвигая тарелку.
Тётя Наташа почему-то краснеет, бросает беглый взгляд на Павла, срывается с места и торопливо идёт к выходу из комнаты.
— Конечно, остался! Идите за мной с мамой, я вам его дам.
Беру дочь за руку и вместе следуем за тётей Наташей. Вскоре Настюша уже катается по двору, заливаясь смехом, а я стою и смотрю, улыбаясь. Свекровь вдруг хватает меня за предплечье. Легко, не сжимая. Просто хочет привлечь внимание. Перевожу на неё взгляд.
— Ксюш, ты попроси свою дочку не называть меня бабушкой, пожалуйста, — уже без улыбки, с серьёзным видом просит она. И спешит добавить, заметив немой вопрос в моих глазах. — Не хочу, чтобы Павел считал меня старухой.
Во мне будто что-то оборвалось. Да, я хочу, чтобы у дочери была полная семья. Но эта бабушка в любом случае ей не бабушка. Стряхиваю чужую руку с себя.
— А как я должна объяснить это ребёнку? Попросите её об этом сами в таком случае, — обиженно заявляю я.
Я думала, это её остановит. Но нет. Свекровь подходит ближе к Настюше, машет руками, чтобы остановить.
— Настенька, не называй меня бабушкой, хорошо?
— Хорошо, тётя Наташа! — легко соглашается моя дочь, кажется, не вполне осознавая смысл услышанного.
Я возвращаюсь со свекровью за стол, сижу с остальными некоторое время, наблюдая за дочкой через окно. Дав ей немного покататься, начинаю торопить мужа.
— Дорогой, нам пора домой. Ещё много дел.
— Мне казалось, у нас больше времени. Что-то случилось? Всё в порядке?
Судя по всему, он заметил, как моё настроение изменилось.
— Да нет, всё хорошо. Просто задерживаются у бабушек. А чужих тёть утомлять своим присутствием не стоит, — набравшись наглости, с улыбкой говорю я и смотрю в глаза свекрови.
Она даже не изменилась в лице. Всё та же сладкая улыбочка.
— Ой, ну чего вы, ничем вы меня не утомляете… — Наталья делает вежливую паузу. — Ладно, давайте я вам ворота пойду открою.
С тех пор мы практически не общались. Все беседы — только из-за бабушки мужа. Она неплохая женщина, поэтому мы иногда передавали ей сладости и деньги на лекарства. Как впоследствии оказалось, тётя Наташа всё это забирала у своей матери. Ну, это уже на её совести.
В какой-то момент лет десять спустя тётя Наташа решила наладить отношения с моей дочерью. Начала передавать ей подарки, звонить мне, просить дать поговорить с Настюшей. Я долгое время противилась, пока дочь сама не сказала, что готова к разговору, лишь бы прекратить этот террор.
Однажды дала ей трубку. Настя включила громкую связь.
— Алло? Кто это?
— Это твоя бабушка, — радостно заявила собеседница.
— Вера?
— Нет-нет, я Наташа!
— У меня нет такой бабушки. Тётю такую знаю, а бабушки нет, — ответила Настя и положила трубку.
Больше Наташа не звонила.