Это произошло в мое последнее крымское лето.
Мне было шестнадцать — вся жизнь впереди. Только мне тогда так не казалось.
Переливающаяся, как хамелеон, спортивная бэха Кости Баринова спускалась по горному серпантину к морю. За рулем сидел он, на пассажирском — всем недовольная я. Мы ехали в ближайший городок гулять по набережной и есть мороженое. Не то чтобы нам хотелось сладкого, просто моему наглому брату приспичило остаться в летнем доме Бариновых вдвоем с девушкой.
На побережье опускалась темная южная ночь. Сквозь приоткрытые окна слышалось пение цикад. Гуляющий по салону воздух был пропитан ароматами моря и сосен. Меня все дико раздражало.
Мне было шестнадцать. Я не умела контролировать эмоции.
— Включи уже кондей! — скорее потребовала, чем попросила, натянув на голову капюшон. — Ветер спутал волосы!
Костя глянул на меня снисходительно и поднял стекла.
— Ты что такая злющая сегодня? — усмехнулся криво, чем еще больше взбесил.
— Отвали, — прошипела я. — Достало, правда.
Мы цеплялись с ним весь день, чаще всего с моей подачи. Эта поездка на многое открыла мне глаза. С закрытыми жилось спокойнее.
— Ты снова поругалась с Максом? — догадался Баринов.
— Он наорал на меня ни за что! И все из-за этой Лизы. Носится с ней, как с писаной торбой, а сам вообще-то женат на Карине! Ненавижу!
— Эу, полегче. Ты же в курсе, что он женился из-за тебя. Опекунство иначе не давали.
— Я его не просила! Меня тетка могла взять под опеку. Я бы тогда сама жила, в нашей с мамой квартире, — пыхтела я, насупившись.
Наша с Максом мама умерла весной. Моего отца не стало раньше — я тогда училась в третьем классе. Я осталась сиротой, не нужной никому, кроме жившего в Австралии старшего брата. Он прилетел меня забрать, но переезжать в чужую страну я не захотела.
— Маха, — вздохнул Костя. — Самостоятельность в твоем возрасте чревата большими проблемами. Ты умная, тебе учиться надо. У Макса есть возможность дать тебе престижное образование.
— Учиться я могу и здесь. Школ и университетов хватает. Ты бы за мной приглядел, если что… Поговори с Максом, Коть. Пожалуйста…
Я смотрела на него с надеждой и мольбой. Но напрасно.
— Прости, малая, но это бессмысленно. Ты же знаешь, какой он упертый. Да и не доверит он тебя никому. Мне так точно.
— Тебе он всегда доверял больше всех.
— Раньше да, но не теперь. В этот его приезд мы чёт не очень ладим.
Костя тяжело вздохнул. Они с Максом были неразлучны с детского сада и оставались лучшими друзьями после переезда брата на другой континент. Я догадывалась, какая кошка между ними пробежала. Ее звали Лиза Бережная, мы занималась с ней танцами в одной студии.
— Это все из-за нее, из-за этой Лизки! Она всю неделю околачивалась у нас дома. Они с Максом обжимаются и целуются постоянно, думают, что я не вижу…
— У них любовь, малая. Я за них рад!
Костя постучал пальцами по рулю. Радости я не заметила ни в голосе, ни во взгляде. Бережная ему нравилась. Это злило сильнее, чем то, что с ней таскался мой женатый брат.
— Я слышала, как вы с Максом ссорились из-за нее, — призналась я.
Костя продолжал тарабанить пальцами по рулю. Разговор ему не нравился.
— Дружба с твоим братом, Маша, всегда была и будет для меня на первом месте. Ни одна девушка не поссорит нас с Максом. Это железно.
Его ответ мне понравился, но не успокоил. Ревность грызла мерзким червячком, не давала покоя.
Мне было шестнадцать, я была максималисткой и хотела знать правду.
— Ты на нее запал? — спросила в лоб.
— Что за бестактные вопросы, мелочь? — возмутился Костя. — Твой курносый нос еще не дорос, чтобы так нагло совать его во взрослые дела. Уймись!
— Сам уймись, Костичка, — процедила я самый дурацкий вариант его имени. — Я не маленькая, давно уже выросла! Все вижу, все понимаю… Читаю тебя на раз-два!
Откинувшись на подголовник, он засмеялся так, словно я сморозила чушь. Это выбесило окончательно. Поморщив нос, я фыркнула и вывалила язык.
— Харэ шипеть, кобра! Сними уже свой капюшон!
Костя прихватил трикотажную ткань кофты, потянул. Я дернула головой, увернулась. Его рука соскочила на мою грудь. Я резко отшатнулась. Щеки будто кипятком обожгло.
Баринов вернул руку на руль, снова постучал по нему пальцами. Он выглядел удивленным, немного растерянным, но быстро взял себя в руки и усмехнулся:
— Кое-что у тебя точно выросло, Маруська. Теперь вижу, что не маленькая.
Сердце бешено колотилось. Мне стало стыдно, обидно и нестерпимо жарко. Я сняла кофту, забросила ее на заднее сиденье и, вздернув подбородок, выпалила:
— Какой же ты придурок! На всю голову озабоченный!
Костя снова засмеялся, и я демонстративно отвернулась. Мы уже ехали по городу, пробирались ближе к набережной. Он высматривал место для парковки, а мне не терпелось поскорее выйти из машины.
Едва она остановилась, я выскочила, как ошпаренная, и рванула вперед по аллее. Баринов догнал меня уже на набережной. Взяв за локоть, тормознул и подтянул к себе.
— Прости, я не специально, — шепнул на ухо.
Моя кожа покрылась мурашками. Захотелось стукнуть Костю, а еще больше — обнять. Я путалась в своих желаниях.
Мне было шестнадцать, я была наивна и по уши влюблена.
— Ладно. Но ты не дразни меня коброй. И не называй Маруськой. Терпеть не могу.
— А ты меня Костичкой, оки? И не шипи, а то бесишь.
— Ты больше.
Переглянувшись, мы пошли вдоль моря. Последнее время мы постоянно цапались, но обычно не так серьезно.
Курортная суета и повсеместное веселье переключили наше внимание. Мое настроение улучшилось, проснулся аппетит. Костя тоже был голоден и предложил поужинать в ресторане, но мне хотелось побыть с ним наедине.
— Давай возьмем по шаурме и спустимся на пляж, — предложила я.
Знала, что он согласится. Костя Баринов был из очень обеспеченной семьи, ездил на крутой тачке, владел пляжным диско-баром и станцией водных скутеров. Он производил впечатление избалованного родительскими деньгами «золотого мальчика», смазливого плейбоя. Таким было его амплуа. Но для меня Костя был просто классным парнем из соседнего подъезда, хорошо знакомым и понятным. Он был в моей жизни всегда. Мои первые воспоминания связаны с ним.
Мне было года три тогда. Макс и Костя привели меня в луна-парк. Аттракционы, на которые пускали с детьми, показались им скучными, и они незаметно протащили меня в вагончик, который ехал в «Пещеру ужасов». Я была крохой и не понимала, чего нужно бояться, но другие люди пищали и кричали от страха, и это заражало. Максим всегда был очень смелым, он реготал от восторга, а мне было жутко. Помню, как цеплялась за него, но он не реагировал. А Костя заметил, что я испугалась. Он посадил меня к себе на колени, крепко обнял и сказал: «Не ссы, Маха! Я с тобой! В обиду не дам, в беде не брошу. Будь спок, я всегда рядом».
Обещание он сдержал. Всегда за меня заступался, помогал, поддерживал. Когда не стало мамы, решил все вопросы с похоронами, на кладбище стоял рядом. Костя был хорошим, для меня —- самым лучшим.
В тринадцать я поняла, что он очень красивый, стала украдкой им любоваться. Вскоре его родители переехали в загородный дом, он остался жить самостоятельно и начал водить к себе девушек, менял их раз в неделю, если не чаще. О нем ходили неприличные слухи. Я не слушала.
Мне было шестнадцать. Я любила слепо и безрассудно.
По сравнению с набережной на пляже было тихо и темно. Мы ели шаурму под размеренный шум накатывающих волн и молчали. Костя то и дело бросал в мою сторону заинтересованные взгляды. Это смущало, в то же время льстило.
— Что? — спросила я, выгнув бровь.
— Ох и намучается с тобой Макс, — усмехнулся он. —Ухажеров отгонять запарится.
— Прям. Его мои любовные дела не касаются.
— А они уже есть — эти дела? Как с парнями, Маха?
— Встречаюсь с одним…
Это была ложь. На самом деле еще ни разу ни с кем не встречалась, но так хотелось выпендриться.
— Кто такой? — напрягся Костя.
— Учился в моей школе, — продолжила я сочинять. — Неважно. Мы просто целуемся. Это временный вариант, один из…
— В смысле, целуетесь? Что значит «временный»? Ты делаешь это с разными?! Сдурела?!
Костя выглядел возмущенным, аж раскраснелся.
— А что такого? — дернула я плечом. — Ты девушек меняешь как перчатки. Я же тебе не выговариваю.
Понесло меня, как того Остапа.
— Я тебя на девять лет старше! — напомнил Баринов, повысив голос.
— И что? Я тоже взрослая, Коть. У меня возраст согласия вообще-то.
— Что? Какого еще согласия?
— Интимного, — рассмеялась я.
Завалилась на успевший остыть песок, закинула руки за голову и хихикала, глядя в звездное в небо.
— Смешного тут мало, малая! Узнаю — ремня дам! А Макс добавит! — пригрозил Костя.
— Не парься, бро! Ничего такого я не собираюсь делать. Просто целуюсь в свое удовольствие!
— Не успокоила, — пробурчал Баринов, укладывая голову рядом с моей. — И сколько раз ты так целовалась?
— Не знаю, не считала. Раз сто, наверное, — отмахнулась. — Ой, звезда упала! Ты видел? Бегом загадывай желание!
Тема моих липовых поцелуев удачно закрылась. Врать я толком не умела, на следующем вопросе точно бы спалилась.
— Не верю я в эту фигню, Маш. Если что-то хочешь — бери и делай. На звезды, парные числа, приметы и остальную лабуду надеяться глупо.
Иногда Костя очень напоминал Макса, при этом они были совершенно разными. Мой брат пер по жизни, как локомотив, ничего и никого вокруг себя не замечая. Он был типичным эгоистом, жестким и бескомпромиссным, а его лучший друг чувствительным и ранимым.
— Ой, еще одна звезда упала! — обрадовалась я и все равно загадала желание.
— Августовский звездопад. И море уже фосфорится. Искупаться хочешь?
— Неа. Я хочу клубничное мороженое и на Чертово колесо, — озвучила я свои инфантильные хотелки.
— Оки, малая. Идем!
Костя рывком встал и помог мне подняться. Продолжая держать за руку, повел к лестнице у пирса. Его рука была теплой и до дрожи приятной.
Это были последние выходные лета. Небольшая набережная гудела запоздавшими с отпуском курортниками. Повсюду бегали и визжали дети, слышался смех, из кафешек доносилась музыка. Мы так и держались за руки, чтобы не потеряться в толпе. Я воображала, что мы пара, и чувствовала себя опупеть какой счастливой.
Мне было шестнадцать. Для счастья нужно было так мало.
Чертово колесо скрипело и стонало, словно сотни лет крутилось без остановки и до смерти устало. Орущие из колонок старые песни не перебивали жуткий скрежет. Кабинки были открытыми и выглядели ненадежно, но мне не было страшно.
Мы с Костей сидели друг напротив друга. Я с наслаждением облизывала клубнично-ванильный рожок, Костя напряженно всматривался вдаль. Чем выше мы поднимались, тем более захватывающими становились виды и сильнее дул ветер. Он спутывал волосы и холодил разогретую кожу, превращая ее в гусиную. К верхней точке я доела мороженое и начала дрожать.
— Замерзла? — спросил Костя и пересел ко мне. — Иди сюда, согрею.
Он обнял меня за плечи, притянул к себе ближе. Я почувствовала его тепло, и счастье затопило теплой волной. Мы всматривались в рваные очертания крымских гор и молчали. Хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался никогда.
— Не хочу лететь в эту Австралию, — прошептала я как заклинание.
— Да брось, Маш! Там неплохо. Города красивые, природа, океан… Кенгуру эти ржачные скачут повсюду. Экзотика. Мне понравилось.
— Ты когда вернулся, говорил, что там все через одно место, — вспомнила я.
— Я так дурачился. На самом деле там круто. Тебе зайдет, вот увидишь.
— Но я буду там совсем одна, — вздохнула. — С Максом мы как чужие. Он никогда меня не понимал. Я там с ума сойду от тоски, Коть. Обещай, что будешь мне писать и звонить! Обещай, что мы не потеряемся!
Голос задрожал, Костя сжал мои плечи крепче.
— Австралия не на другой планете, малая. Мы не потеряемся, если ты сама не пропадешь. Я здесь, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Окей?
Он заглянул мне в глаза. Я потупила взгляд и грустно улыбнулась. Костя наклонился ближе, коснулся большим пальцем уголка моих губ, слегка потер.
— Ты испачкалась, — сказал немного хрипло. — Липко, не убирается…
Он лизнул свой палец и повторил движение. Я задержала дыхание. Его лицо было близко, я смотрела на его губы и чувствовала притяжение сумасшедшей силы. Оно было практически осязаемым. В порядке бреда я загадала на звезду, чтобы Костя меня поцеловал. Неужели сбудется?
Время шло рывками, колесо скрипело, Костя меня не целовал.
«Если что-то хочешь — бери и делай», — вспомнила я его слова. И решилась. Сделала вдох, опустила веки и потянулась к нему губами. В этот момент ржавая махина под нами остановилась. Музыка стихла, свет погас.
— Что это? Почему мы стоим?
Я перепугано распахнула глаза. Костя смотрел на меня странно и ответил не сразу.
— Проблемы с электричеством, похоже.
Люди в соседних кабинках стали громко возмущаться, кто-то позвал на помощь, из одной донесся детский плач. Снизу что-то кричали, но слов было не разобрать. Я вдруг запаниковала.
— Это надолго? Как думаешь, это опасно?
Я часто дышала и сжимала дрожащие коленки. Костя улыбнулся и погладил меня по голове:
— Не волнуйся. Если что — пожарники спасут. Правда, мы на самом верху, не факт, что лестница сюда достанет. Но тогда с вертолета снимут! Полетаем, малая!
В ушах застучало. Я вцепилась в его крепкие плечи и задышала еще чаще. Паника нарастала.
— Котя, не надо так шутить. Мне очень страшно, — призналась осипшим голосом и нервно сглотнула.
— Эй, Маха! Да ты что? Я же с тобой! Ща что-нибудь придумаю!
— Что ты придумаешь? Ты тоже здесь и ничего не можешь сделать! Мы в ловушке, Костик!
Меня затрясло, как в лихорадке. Я всегда считала себя смелой, но тут всерьез заистерила. Сказалось напряжение, в котором пробыла весь день.
Костя взял меня за плечи, заставил посмотрел на него. Я увидела в его глазах нечто совершенно новое. Опасное и запретное, болезненно-притягательное, бесконечно прекрасное. Незабываемое.
— Придумал, — произнес он низко.
Не дав мне опомниться, притянул и поцеловал. В губы, по-настоящему.
Сердце замерло, мозг отключился. Время полностью остановилось, все вокруг исчезло. Я словно провалилась в черную дыру, где не было ничего, кроме целующих меня губ. Они были мягкими.
Костя сжал мой затылок, кожу опалило теплом его дыхания. Я вспомнила, что давно не дышу, сделала глубокий вздох, как перед прыжком в воду.
Я вспыхнула бенгальским огнем.
Никаких слов не хватит описать, как много я чувствовала в тот момент. Я часто представляла, как мы с Костей целуемся, видела это во сне. Реальность превзошла ожидания.
Мне было шестнадцать. Я была неискушенная и до одури влюбленная в лучшего друга брата.
Внезапно кабинка дернулась. Стало светло, заиграла музыка. Костя прервал поцелуй, глянул на меня лукаво и усмехнулся:
— Сто раз, говоришь… Врушка! Тебе еще учиться и учиться.
Голову обнесло жаром. Горло сдавила обида. Мои губы еще покалывали от первого в жизни поцелуя, а мне хотелось плакать.
— Ой, знаешь, ты тоже не профи, — съязвила я и отвернулась.
Слезы предательски подступали, скрывать их было сложно.
— Впервые такое слышу, — буркнул Костя и отодвинулся.
— Твои дуры тебе льстят. А мне это ни к чему. Целуешься ты посредственно, мне не понравилось, — пыхтела я.
— Это вместо спасибо? Я тебя вообще-то успокоил, истеричка!
— Хам! Забудь, что здесь было!
Мы замолчали до самой земли. Когда сошли с аттракциона, я сказала, что хочу побыть одна, и широким шагом втопила вдоль набережной. В дом его родителей я вернулась на такси.
Тот вечер врезался в мою память намертво.
Через три недели я улететала с Максом в Сидней. Костя нас провожал. Прощаяясь в аэропорту, я спросила его:
— Мы все еще друзья?
— Конечно, Маха. Даже больше, – ответил он.
Вскоре мы потерялись. На долгие пять лет.
***
Если вам понравился рассказ, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанре и стиле - "Больше чем друзья", Натали Эклер.
Всех Ц.