Три дня нас сильно ПУТЧило!
Рано утром 19 августа 1991 года нас разбудил сильный стук во входную дверь. На пороге стоял посыльный, закрепленный за моим адресом, с приказом по тревоге прибыть в полк. В дежурном ГАЗ-66 уже сидели несколько офицеров полка, живущие в городе и ничего не знавшие о причинах тревоги. Но понимание, что это не учебная тревога, было!
В полку была беготня. все переодевались в полевую форму и получали личное оружие, а из парка выходили БТРы. Я спросил политработника о причинах тревоги, и он радостно сообщил: "горбача скинули, теперь будет в стране порядок! "! Это звучало как из прошлого: " В Питере революция! Николашку скинули - заживем! ". Что интересно, тот же политработник, спустя три дня так же радостно вскрикивал: "хунта не прошла! Отстояли Конституцию! "! Вот классика флюгеризма.
Я ехал на броне и видел притихших, испуганных прохожих и смотрящих с балконов и окон разбуженных ревом моторов жильцов. Они уж точно на тот момент ничего не знали. Директиву, поступившую от Командующего, им не зачитывали. "Лебединое озеро" еще не начали транслировать.
Собственно на тот момент не было никакой конкретики в последующих действиях на занятых позициях. Через пару часов начальник штаба прибыл к нам с инструктажем, смысл которого сводился к общим фразам про бдительность, про недопущение на территорию посторонних, а если таковые появятся, то в крайнем случае делать предупредительные выстрелы ИТП. Ближе к полудню возникло понятие ГКЧП. Тогда мне, как и всем нам, было сложно оценить происходящие, да и не было в этом необходимости: выполнение приказа - вот главная задача, что совершенно правильно для военной организации.
В тот период к нам в гости прилетела из Челябинска моя сестра, и её возвращение планировалось в конце августа, но я решил, что лучше её отправить немедленно. Днем все было спокойно. Мы сидели в БТРе, нам привозили питание, но ясности так и не возникало. Начальник штаба вошел в положение и разрешил мне подмениться и оперативно решить вопрос. Обстановка позволяла.
В городе чувствовалось какое-то напряжение, но каких либо желающих поорать про оккупацию я не заметил. Но в центре возле правительственных зданий все же были стихийные баррикады из самосвалов и строительных блоков, а в таллиннский аэропорт направилась колонна БМП из состава дивизии. Первым делом я направился на Центральный телеграф позвонить маме и успокоить её. В очереди к телефонам-автоматам я увидел журналистов: Татьяну Миткову и Дмитрия Киселева. Я был в форме, и они сразу вступили со мной в беседу. Оказалось, что они буквально пару часов назад прибыли на пароме из Хельсинки из командировки и пытаются дозвониться до Москвы, что бы узнать, что происходит. Заодно поинтересовались у меня о моей осведомленности. Но что я мог им разъяснить, кроме того, что знал сам? Буквально через день после прекращения ПУТЧения страны было интересно увидеть эту пару в студии Останкино в выпуске новостей нового необычного формата. Но до этого было еще три ночи БТРе.
Сестру удалось отправить в тот же день самолетом, а дома я успел захватить радиоприемник, который стал на три дня источником информации. Итак, трое суток я с расчетом провел на позиции. Собственно, в Таллине ничего не происходило. То, что происходило в Москве, Вам известно и нет смысла вспоминать. Был дан "отбой" все вернулись в полк и были отпущены по домам до утра.
Особой эйфории от победы "демократии" я не испытывал. По телевидению смотрел тот грандиозный митинг на Манежной площади с огромным трехцветным флагом Новой России и с невнятными и непонятными лозунгами Ельцина. Многим позже я смотрел несколько пафосный фильм о тех событиях, прочел много статей и воспоминаний участников тех событий, но так и не понял об истоках тех трех дней. А вот их последствия знает каждый из нас. Улыбнули кадры из Белого дома, особенно М. Ростропович в каске, бронежилете и с автоматом в руках. Ну какой он защитник? Его оружие: виолончель и дирижерская палочка.
Думаю, что тогда многие почувствовали конъектуру и наперегонки побежали в подвал здания тогдашнего Верховного Совета РСФСР. Книги П. Вощанова и А. Коржакова подтверждают мой тезис. Мы оказались в другой стране, бурлящей и протестующей. Начался парад суверенитетов, и бывшие Первые секретари союзных республик резко стали ярыми антикоммунистами и Президентами, желающими жить суверенно и по законам своего этноса, а попросту: стать владыками своих территории и народа. (Вспомните Туркменбаши). И все это спешно и непродуманно.
Забурлила Эстония-матушка, очень быстро ставшая для нас "злой мачехой". Каждый день придумывались всяческие ограничения, вплоть до отмены прописки. Войска были объявлены иностранными и должны иметь статус, подобный тому, что и в странах Восточной Европы, когда жилфонд находится в аренде у страны и не предусматривает ордера и прописку. Как-то так было, если я не ошибаюсь.
Расположение полка стали покидать солдаты - срочники, уроженцы республик СССР. Наш статус и дальнейший путь были непонятен и тревожен. В офицерской среде муссировались самые невероятные слухи о скором расформировании или возможном выводе неизвестно куда. У командования уже не было того негатива к желающим уволиться, как до августа 1991 года. И что интересно: процесс увольнения офицеров с действительной службы стал простым и быстрым. месяц - и свободен! Думаю, что в тот момент двоевластия Горбачева и Ельцина для них обоих Армия стала некоей обузой и предметом определенной угрозы для власти. Возможно, поэтому и была дана команда: удовлетворять рапорта об увольнении. Было понятно, что будут массовые сокращения, а чем меньше народа, тем меньше социальных проблем, подлежащих решению при сокращении. Мне тогда казалось, что появилась какая-то незримая сила, подталкивающая младших офицеров к увольнению. Те, кому оставалось до увольнения по выслуги пару-тройку лет, держались, как могли и всеми силами пытались перевестись служить в Россию.
Еще одним толчком для массовых рапортов стал слух о том, что Ельцин подписал Указ, согласно которому: Офицеры, имеющие выслугу более двенадцати календарных лет, по достижению 45 лет будут иметь право на получение 50 процентной пенсии по занимаемой должности и званию на момент увольнения. Находились даже те, кто лично видел этот указ. Уже в Челябинске, когда меня вызвали в Военкомат для вручения мобпредписания, я задал вопрос об этом Указе, чем вызвал ироническую улыбку у офицера отдела. Оказалось, что за сегодня я уже пятый задающий этот вопрос. Нет и никогда не было такого Указа. Но ведь неслучайно этот вопрос возникал не у одного меня! Кто-то ведь тогда запустил этот слух. Допускаю конспирологическую версию: специально для катализации процесса самостоятельных увольнений.
В сорока километрах от Тонди, в живописном дачном поселке Клоога, располагались части дивизии. Там же к моменту путча сдавали несколько построенных жилых домов стандартной постройки для военных городков. Эстонцы не спешили подключением зданий к благам коммунальной цивилизации, а после августовских событий стали работать стахановскими методами, видимо, полагая, что вскоре этот жилищный фонд перейдёт в собственность их свободного и независимого государства Eesti Vabariik.
Я был в очереди, и в связи с массовыми увольнениями мне предложили квартиру в одном из домов. Конечно, я согласился. Как-то жизнь на "птичьих правах" на Лаэвастику не внушала доверия, хотя ни у кого вопросов за почти два года не возникало. В принципе, отдаленность от Тонди не вызывала беспокойства. Четко по расписанию курсировали электропоезда. 40 минут в пути и остановка прямо возле КПП-2 городка. На поездку из района Копли я тратил больше времени.
Район прекрасный: сосны, чистейший морской воздух и само море, правда, с неприспособленным для отдыха берегом. Баня и большой магазин Военторга. В пяти минутах ходьбы по лесной тропинке - станция. Ключи и расчетную книжку я отдал(бесплатно) заму по тылу, посчитав, что пусть будет манёвренный фонд. Интересно, что стало с той квартирой. Не думаю, что она сейчас пустует. А власти так и не выдавали ордера на квартиры в Клооге и отказывались прописывать новосёлов.
На мирные рельсы.
Вскоре канул в Лету СССР, а вместе с ним Советская Армия и ВМФ, как и прочие силовые, слабо силовые и бессильные структуры. Я, конечно, не пустил скупую слезу, смотря выступление почти плачущего и потерянного Горбачева и спуск Флага СССР с одновременным подъемом Флага России над куполом Сената в Кремле. Но было очень грустно. Уходила эпоха, в которой я родился, вырос, получил профессию и служил в Вооруженных Силах.
Я слабо разбираюсь в геополитике, в экономике и прочих премудростях межгосударственных отношений, но на уровне примитивной бытовой логики понимаю, что все было сделано очень поспешно. Ну, не решаются такие сложные вопросы шестидесяти девятилетнего союза в три дня в охотничьих угодьях под "Зубровку" и щедрое угощения от товарища Шушкевича. Наверное, для этого вопроса надо гораздо больше времени с привлечением солидных экспертов по экономике, юристов, социологов, политологов, военных и других силовиков.
Возможно, нужно было, отбросив амбиции, идти по принципу поэтапности, с учетом сохранения экономических связей и решения гуманитарных вопросов, в итоге создав нечто подобное Европейскому Союзу с его имеющимися очень рациональными решениями взаимодействия межу участниками. Есть же какой-то мировой опыт в решении подобных ситуациях. Но, по-моему, новые Президенты-коммунисты очень спешили в свои вотчины на царство, жаждали международного признания и выхода на просторы международной политики с роскошными приёмами мировыми лидерами! А народу рассказывать про гнёт Москвы, возрождение национального самосознания и этнической уникальности. Ну, а слоган: "Мы кормим Москву"! тогда повторяли даже домашние животные, крупно и мелко рогатый скот при отправлении на мясо, бойню и перед забоем в личных подворьях.
Служба становилась совсем непонятной: бесконечные вводные не по служебным обязанностям и скрывание от майора Логунова, которому всё сложнее было формировать суточный наряд из числа офицеров и прапорщиков. Я по два раза в неделю заступал дежурным по парку и дежурным по караулам, что выматывало и не давало возможности заниматься служебными обязанностями. Росла инфляция и цены. Хорошо, что жена работала в гарнизонном госпитале, и это как-то держало нас на плаву.
Возможно, в какой-то момент я проявил элементарную слабость духа: поддался тому настроению и общей тенденции. Но служба, откровенно говоря, стала просто тяготить. После долгих раздумий и семейных советов я подал рапорт об увольнении в запас. Страшно не было, как это бывает перед разводом проживших много лет супругов. Несмотря на то, что обратной дороги не было. Никаких возражений и отговоров от моих начальников не было, и буквально через пару дней меня направили на "распиловку" в госпиталь. Была такая процедура: написавшего рапорт укладывали в госпиталь на полное медицинское обследование. Медицинских показаний для увольнения у меня не было, а "включать Мисюру" я не стал и не планировал.
Буквально через месяц до меня довели выписку из Приказа МО об увольнении с действительной военной службы в запас. Вот и всё! За день я сдал дела, подписал "бегунок" у всех должностных лиц и навсегда покинул Тонди и военную службу. Что я испытывал тогда? Да практически ничего. Была какая-то пустота! Два дня я просто сидел дома, молчал и много спал.
Жалею ли я, что так вот окончилась служба? Да, конечно же, жалею. И бравада в данном случае не уместна! И дело не в том, что я не выслужил всего 6 лет до пенсии и не имею сейчас абсолютно никаких льгот. Даже на сумму выплат пенсии по возрасту не повлияет военный стаж. Пенсия будет у меня "очень хорошая, но маленькая" (С). Можно сколь угодно рассуждать на тему "время было такое" но это больше похоже на самооправдание. Успокаивало, то, что мне на тот момент был всего 31 год, была востребованная гражданская специальность и силы для работы по ней. Других вариантов трудоустройства я и не представлял.
Уже живя в Челябинске, я встретил много своих сокурсников, возвратившихся в том же статусе из Закавказья, Средней Азии и Прибалтики. В Белоруссии и Украине тоже многие увольнялись, но оставались жить там. В Армии Украины остались служить трое, в том числе и тот самый Валерий Ерофеев, у которого мы пили пиво на "золотой неделе". Думаю, что буду не далек от истины, если рискну утверждать, что по меньшей мере треть офицером моего выпуска досрочно окончили службу. Были и те, кому удалось продолжить службу в МЧС, МВД, УФСИН.
Жизнь продолжалась, и надо было перестраиваться на её новые реалии. Я и многие мои сокурсники свернули с проторенной дороги на неизвестную: с незнакомыми обочинами и ухабами. А главное, мы не представляли сам маршрут следования. Я прощался с Армией, которой был и остаюсь, благодарен за воспитание, прекрасное образование, жизненную школу и людей, которых встретил за время службы.
Таллинский электротехнический завод «Estel»
После увольнения мы решили на время остаться в Эстонии. Всё же была квартира, в которую иногда подавали горячую воду. Жена работала, а дочь посещала садик. Затем я планировал съездить в Челябинск и провести рекогносцировку на предмет дальнейшего устройства.
Первые дни было очень непривычно. Я просыпался, и не надо было никуда спешить, не надо надевать форму, которая как-то сиротливо стала висеть на своем месте.
Повсеместно расформировывались военкоматы. Остался лишь отдел в республиканском, где я успел получить военный билет офицера запаса, без которого было невозможно получение паспорта. (в те годы у офицеров не было гражданского паспорта). Ведь еще сам Полиграф Шариков утверждал:
- Помилуйте, как же так без документа? Это уж, извиняюсь. Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать!
Дальше сама судьба благоволила мне с решением проблем. Очень быстро я получил паспорт. Очень красиво была заполнена графа об органе, выдавшим паспорт: "Кесклиннаским отделом префектуры полиции г. Таллина Республики Эстония". А вот страница со сведениями о прописке была пустой. Уже в Челябинске при оформлении прописки женщина паспортист долго рассматривала эту запись и смотрела на меня так, будто я получал этот паспорт на Мадагаскаре! Слова: "полиция" и "префектура" тогда ещё были иностранными и были не в ходу. И ещё возникла проблема: я не являлся гражданином России, так как по состоянию на 6 февраля 1992 года не был прописан на территории РФ, (жена и дочь прописались в Челябинске у моих родителей после переезда из Цесиса). Два месяца ушли на всякие запросы, и вопрос решился.
Очень быстро решился и вопрос с трудоустройством по специальности. Вновь опять помог случай. Инна работала в гарнизонном госпитале, где иногда проходили обследования и лечение офицеры запаса. Одним из её подопечных был Борис Михайлович Смоляр, подполковник запаса, работавший замом директора завода Estel. Как-то вечером они разговорились, и уже через пару дней я был в его кабинете. И наследующий день я стал механиком транспортного цеха этого завода.
Из-за отсутствия прописки меня оформили временно на три месяца. Завод очень удобно расположен: прямо у вокзала, куда прибывал электропоезд из Клооги. Прямо как в Челябинске завод им. Колющенко. Завод выпускал промышленные полупроводники, пользовавшиеся огромным спросом. С первого дня я с удовольствием вошел в ритм. Было очень интересно и познавательно организовывать обслуживание и ремонт автомобилей, с которыми ранее не приходилось иметь дело. Отличный, полностью русскоязычный и очень дружный коллектив. Работалось легко, не отвлекали наряды, построения, совещания и другие атрибуты воинской службы.
Были, конечно, и непривычные взаимоотношения между руководителем и подчиненными, к которым приходилось привыкать. Все обращались друг к другу на "ты" что поначалу резало слух. Однажды после смены я возле проходной увидел беседующих: директора завода и Смоляра. Сработал армейский инстинкт: я не решился в их присутствии покидать территорию завода. Видя моё замешательство, Борис Михайлович засмеялся и сказал, что бы я отвыкал от армейских правил и спокойно ехал домой.
Пятидневка пролетала быстро, и я привыкал к двум выходным. Мы много гуляли, выезжали в Таллин к друзьям в Меривялья. Они приезжали к нам. Интересно жить, будучи привязанным к расписанию электричек: с точностью до минуты знаешь время приезда гостей. Жизнь налаживалась. Я каждое утро с удовольствием шел на станцию и ехал на уже полюбившуюся работу. После смены прогуливался по городу, который, честно говоря, не особо любил. Таллин - своеобразный город.
Безусловно. Великолепный Старый город с причудливыми улочками, с многочисленными кафе и барами, со старинными магазинчиками и толпами разноязычных туристов. Неплохой центр с гостиницей Выру и комплексом современных зданий. Ну а дальше! Несколько кварталов со "сталинками" микрорайоны "хрущевок" и окраины: совершенно не ухоженные, застроенные малоэтажными домами с печным отоплением. По-моему, в то время был только один район новостроек - Ласномяэ. В той же стороне, на берегу залива, за глухими заборами были вполне приличные домовладения по типу современных коттеджных поселков.
В скором времени во всей красе проявились негативные последствия спешного образования непонятного СНГ. Помните эти порой напоминающие "ситуацию паноптикум" события? Конечно, помните этот дележ всего и вся, причем не до, а после! Украина стремилась стать "владычицей морей", требуя Черноморский флот. Казахстан не мыслил себя без "ядерной кнопки" отсутствие которой якобы очень беспокоило суверенный народ республики.
А промышленность? А ресурсы?
А как, опять же по "многочисленным просьбам трудящихся" вводились запреты на вывоз продукции и сырья? Лихо так. некоторые новые Первые лица, вчерашние покорные Первые секретари стали "вождями" наций, воздвигая самим себе золотые памятники и печатая свои лики на купюрах новых национальных валют. Перестали "кормить Москву" но как-то и у самих с прокормом начались проблемы.
Между нашим заводом и объединением КамАЗ существовал договор, согласно которому Estel поставил на литейное производство автозавода полупроводники, а КамАЗ должен отгрузить два седельных тягача. После начала "парада суверенитетов" отгрузка приостановилась. Смоляр очень
волновался, что никаких тягачей завод не получит.
Я знал о проблеме и вызвался попробовать решить её, используя свои военные связи. Вскоре я вылетел в Н. Челны. Расчет был примитивный: я знал, что в представительстве военного заказчика служит мой однокурсник, с которым у меня были отличные отношения ещё с момента поступления. Я просто решил обратиться к нему с проблемой, не особо рассчитывая на положительный результат. Всё же он не был начальником Управления сбыта. Площадка перед складом готовой продукции была забита автомобилями со всех регионов бывшего СССР. Было видно, что люди живут в этих машинах и уже не один день.
Я нашел своего однокурсника, чему он был очень удивлен и рад. Оказалось, что склад забит новыми автомобилями, но они некомплектны из-за срыва поставок чего-то там как раз из государства СНГ, и их отгрузка приостановлена. И все же друг мне помог без всяких вознаграждений и традиционной "поляны"! Пришлось два дня хлопотать и бегать по многочисленным руководителям, собирая их автографы (страшная бюрократия)!
Начать пришлось с того, кто получил на склад полупроводники, и заканчивать чуть ли не уборщицей Управления сбыта. Нам выдали забракованные, предназначавшиеся для нужд Армии КамАЗ-5410, не прошедшие контроль качества и комплектности. Через день из Таллина прилетели водители, и мы очень быстро двинули в сторону Эстонии. Уже на первой же АЗС мы столкнулись с проблемой: оператор только после длительных уговоров согласилась отпустить топливо по талонам (была такая форма оплат) выданным в суверенной Эстонии. Далее приходилось туго: почти на всех последующих АЗС следовал отказ! От советских времен нас отделял очень короткий промежуток времени, поэтому за пол литра беленькой нам открывались заливные горловины бездонных топливных баков тракторов и грейдеров дорожных служб. Наконец-то по разбитым, ухабистым дорогам Псковщины мы подъехали к границе Эстонии.
В последней псковской деревне мы решили узнать об обстановке, так как было опасение, что на новых автомобилях нас попросту не выпустят. (Нечто подобное пункту пропуска с автомобильной будкой и шлагбаумом уже было на дороге). Осведомленный мужичок, очень похожий на тракториста из "Бумера" посоветовал не испытывать судьбу и воспользоваться специфическим окном. Удивительная способность наших людей: на всякий закон придумывать способ его обхода! Нам пришлось проехать несколько километров в сторону от дороги, где на краю поля стоял трактор ДТ-75 с тросом. За десять рублей этот "старинушка" натужно пыхтя, перетаскивал автомобили прямо по полю к лесной дороге уже на территорию Эстонии. Мы воспользовались окном, и поздним вечером я уже был в Клооге. Уж живя России, эти водители по дороге в Омск заехали в Челябинск, и мне было приятно увидеть те КамАЗы и тех водителей.
А тем временем матушка-Эстония серьёзно взялась за санкции против бывших военных, ставших лицами без гражданства и прописки. Ничего подобного не было в Литве и Латвии. Там приняли "нулевой вариант", предоставив гражданство всем желающим, проживавшим на момент обретения независимости на ее территории.
Заканчивался мой трехмесячный срок трудоустройства, а даже малейшего намёка на получения прописки и вида на жительство не намечалось. Почти весь коллектив завода состоял из русскоязычных, Но вскоре после провозглашения независимости отдел кадров возглавил некто господин Кару. Как Вы думаете: кем он трудился "до"? Правильно, инструктором райкома партии! А теперь - беспрекословный исполнитель решений новой власти! Нет-нет, я не бегал и не прятался от него, как от майора Лагунова. Но знал, что он постоянно напоминал начальнику цеха о "моём вопросе".
Смоляр и начальник цеха Валера Смирнов всячески пытались оставить меня на работе. Я действительно и сам хотел, работа, и коллектив мне очень нравились. Я приобретал новый опыт в специальности и уже окончательно перешел на "мирные рельсы". Со мной составили договор совместительства, и я продолжил работать. Но было всем ясно, что вечно так продолжаться не может. Директор завода написал в письмо в какой-то Департамент, и Смоляр лично поехал "пробить вопрос". В письме была просьба предоставить мне вид на жительство и прописку, аргументируя тем, что я ценнейший работник, без которого у завода возникнут серьезные проблемы по всем вопросам и, возможно, будет подорван экономический суверенитет государства. Но, увы! "Оккупационное" прошлое перекрывало все мои заслуги. Нам стало понятно, что придется покидать негостеприимную Эстонию.
Мы с оказией переправили Тому в Челябинск, а сами начали готовиться к отъезду. Я еще работал, но новые вводимые ограничения заставляли спешить с отъездом. Складывалась реальная возможная проблема с отправкой контейнера. Кроме того, вводились ограничения на въезд для лиц, не прописанных в Эстонии (военных это пока не касалось). То есть: выехать я мог, а вот вернуться - сложно. Кроме того, и в России наступали сложные времена. Мама работала не на самой высокооплачиваемой работе, сестра училась в институте. и реально я переживал за них, понимая, что вместе легче пережить сложный период того исторического отрезка.
Трудное, но необходимое решение. Ведь придется заново начинать жить в новых условиях, без своей квартиры и без работы, да и еще и в условиях "шоковой терапии". Но, справедливо рассудив, что дома и стены помогают, мы начали собирать вещи. Это уже был четвертый переезд за четыре года.
"Цеховики" организовали отличные проводы с шикарным столом и "артельной баней". Было весело и одновременно грустно. Я благодарил ребят за отношение, за тот бесценный опыт работы в гражданском коллективе, ну и за роскошные проводы. Накануне мы отправили контейнер, я отдал соседу ключи с просьбой передать в полк, и мы навсегда попрощались с Клоогой. Ночевали мы у Валеры, начальника цеха, и вечером, уже в компании провожающих, прощались на перроне возле вагона поезда Таллин-Москва.
Так закончилась "одиссея капитана Лекуса" и мы возвращались в мой родной город, из которого я уезжал девять лет назад. полон энергии, оптимизма и радужных планов, которые по объективным и субъективным причинам не сбылись. Обычно возвращение домой - радостное событие, но не было у меня радости, я возвращался на щите!
Я еще долго поддерживал связь с Валерой Смирновым. Завод закрыли, а транспортный цех стал транспортной компанией, которая очень успешно работала, перевозя грузы из порта по России. Но тоже до определённого момента.
А вот друзей и знакомых из числа эстонцев у нас так и не было. Я вообще не заметил их дружбы с русскими. Это разделение по национальной принадлежности было четко видно. Не было и особой дружбы Эстонии с Латвией и Литвой. с лишком они разные по этническим и ментальным признакам. По-моему, вообще тогдашнее советское понятие "Дружба народов СССР" - обыкновенный пропагандистский штамп и не более того! Каждый народ любил только себя и свою землю. Вспомнилось, как новые прибалтийские лидеры обставляли свои визиты друг к другу. Всё было как у лидеров мировых держав. Даже общались через переводчиков, хотя прекрасно говорили на языке межнационального общения, то есть на русском.
Почему-то я хочу побывать во Вроцлаве и Цесисе, но вот в Таллин совершенно не тянет. И вовсе не из-за того, что все там так сложилось. Просто Эстония - не моё. Так же, как страны Юго-Восточной Азии.
Видимо, пора опять перекурить в тамбуре и перемешаться в российские лихие девяностые.