Обряд венчания. Мистический рассказ.
- Ну, что Павлуша, вот и справили 9-ть дней по твоей Ниночке, - Зоя старшая сестра Павла домыв посуду, сняла фартук. – Хочешь я останусь сегодня ночевать у тебя? Вижу, как ты тоскуешь.
- Зоечка спасибо тебе за всё, но лучше я как-нибудь сам. Надо привыкать к новой жизни. Жизни без неё.
- Братик, я старше вас, думала, что вы меня на погост проводите, а вот, как оно вышло.
- Рак, он никого не щадит, ни старого ни малого. Сгорела моя ласточка от него за полгода.
- Кто мог подумать. Никогда же не хворала.
- Хворала, но только молча, всё в себе держала. Жаловаться она не умела.
- Ладно, Паша, что теперь об этом толковать. Горе, да и только. Ты же без её ведома, наказа и указа не жил, всё как она скажет. Тяжело тебе братик будет.
- Зоя, справлюсь, деваться мне некуда.
- Павел, наш дом для тебя всегда открыт, если затоскуешь, примем, - Зоя, обувшись, тяжело отдышалась в прихожей.
- Береги себя сестренка.
- И ты, братишка.
Обняв, поцеловав младшего брата, Зоя удалилась.
Ниночка, если бы ты меня не покинула, сейчас перед сном отправились бы на прогулку, подумал Павел. Выключив ночник, обняв подушку жены, он попытался уснуть. Заснуть мешали тени бросаемые фарами проезжающих по улице машин. Прогрохотал одинокий трамвай, направляющийся в ДЕПО. Павел Иванович перевернулся лицом к стене. Жизнь кипит, бурлит, продолжается, но только не у меня, я просто существую. Бессонница страшная вещь. Только под утро ему удалось задремать.
Снилась Нина. Вот они идут в магазин, поездка на дачу, поход в поликлинику, обыденность. Из кухни разносятся аппетитные ароматы, Нина зовёт его ужинать, стол накрыт, она присаживается напротив, как обычно кулачком подирает подбородок и ни с того ни с сего говорит: - Паша, а мы же с тобой невенчанные. Получается всю жизнь во грехе прожили, - Нина, как-то не присуще ей печально вздохнула.
Павел Иванович проснулся. Вот новый день и без тебя. Встав с кровати, он побрел в ванную комнату. Побрился. Какая нынче погода? Туман окутал весь вид из окна. Третий день стоит. Пора по грибы.
Павел Иванович, открыл шкаф в коридоре, окинув его растерянным взглядом. Нина всегда брала на себя все организационные сборы. Он только послушно выполнял инструктаж жены.
Вытащив из шкафа дождевик, резиновые сапоги, найдя на балконе лукошко, Павел Иванович призадумался, Нина всегда собирала котомку с едой и как ему нравилось с усталости, да на свежем воздухе перекусить. Завернув бутерброды и термос с чаем, он покинул квартиру.
Электричка «не заставила себя долго ждать». Где выйти? Глупый вопрос. Сойду на нашей станции, места там мне все знакомые, но в деревню не пойду, там новые люди живут, стариков уж и не осталось.
Павел Иванович, побрел по знакомой дорожке. Сколько мои ноженьки по ней ходил, с начало в школу, потом на завод. Даже с волками по ней повстречаться пришлось. Во время войны это было, он 14-ти летним мальчонком возвращался со смены. Пришлось до утра на дереве просидеть, пока местный народ на станцию не подвигал и своим присутствием «серых» не спугнул. Как сейчас помню, замёрз до костей, руки, ноги затекли, так ещё дома мать тряпкой отхлестала. Понял и простил он её поступок, лишь спустя много лет, когда она померла. Война, голод, холод, на руках «младшие», так ещё и я ко времени не явился. Вот у матери нервы и сдали.
Погруженный в воспоминания, он не заметил, как свернул с тропинки в лес. Пройдя дубраву он вышел к озеру. Огляделся. Справа высился осинник, с лева маленький ельник. Для подосинников, наверное, ещё рановато, хотя, раз на раз не приходится, не угадаешь. Пойду в елочки, там должны вылезти молодые маслята. Павел Иванович, набрал корзинку маслят. Всё достаточно. Полночи сегодня провожусь, чистить их одна маята, а кушать удовольствие. Об удовольствиях мне старику думать глупо, закончились все мои удовольствия.
Павел Иванович вышел из ельника. Куда идти? Я, наверное, заплутал маленько. Ничего дорогу на станцию найду, от тропы я далеко отойти не мог, чай не молодец. Попытался он себя успокоить. Он пошёл вперёд, лес становился всё темнее и гуще. Не верно иду, сейчас присяду вон у того дубка на мох, передохну, огляжусь и снова в путь. Время, наверное, к обеду подошло, как я забыл надеть часы.
Павел Иванович не заметил, как задремал, не удивительно, ночь то прободрствовал.
- Пашенька просыпайся.
Павел Иванович сонно открыл глаза. Этого не может быть. Он лежал на койке в доме, перед ним склонилась молодая Ниночка.
- Где я?
- Ты дома.
- Мы же его давно продали и в город переехали.
- Не говори чепухи. Какой ещё такой город. Мы с тобой вчера свадьбу отгуляли, сегодня в церковь венчаться идём. Тебе совсем нельзя пить, дурным ты становишься.
- В какую церковь?
- В нашу, она у нас одна.
- Её большевики ещё в 35-ом году взорвали, своими глазами видел. Мальчишкой я тогда ещё икону святых Петра и Павла подобрал, вон она в красном углу стоит.
- Павел, мне совершенно не нравятся твои шутки. Вставай, а то опоздаем, не хорошо заставлять батюшку ждать нас.
- Как скажешь Ниночка.
Павел Иванович с неожиданной для себя ловкостью и лёгкостью вскочил с постели. Вот дела, подивился он.
-Умывайся и одевайся, - Нина указала рукой на стул, на котором висели выглаженные брюки с рубахой.
- Где ты взяла вещи?
- В шкафу. Ты и вправду какой-то странный. Одевайся.
Павел Иванович с удивлением рассматривал своё тело. Этого не может быть. Куда делась старческая сухота и морщины? Одевшись, он вышел на крыльцо. На скамеечке сидели мать и крестная.
- Павлуша, пошли скорее. Еле батюшку уговорила вас обвенчать, - подскочила крестная. – Времени совсем мало.
- Дайте я вас хоть обниму, поцелую, соскучился я по вам.
- За ночь что ли? – поинтересовалась мать. – Не выдумывай, соскучился он по старухам, под боком у молодой жены.
Они прошли по селу, уперлись в ограду старого кладбища.
- Сворачиваем на право, - скомандовала крестная.
Пройдя метров триста их взгляду предстала аккуратненькая церквушка, побеленная в голубой цвет, сливающаяся с небесной синевой.
Павел Иванович, не веря своим глазам остановился.
- Павлуша пошли, времени мало, - матушка потянула его за рукав рубахи.
В церкви пахло ладаном и стояла абсолютная тишина. Свет падающий из-под купола рассеивал темноту зала. У некоторых икон горели свечи.
Крестная поставила Нину по левую сторону от него. Из Царских врат показался священник. Он взял зажженные венчальные свечи, благословил молодых, отдал их им в руки, после чего началась процедура венчания. Батюшка подвел молодых к аналою, установленному посередине храма. Крестная расстелила рушник, Павел с Ниной встали на него. Батюшка задал вопрос жениху и невесте об их желании вступить в брак. Священник надел венцы на голову обрученных. Весь обряд по подсчетам Павла примерно занял час.
Поблагодарив батюшку, радостная процессия покинула храм.
- Павлуша, вот теперь мне хорошо, спокойно, теперь я чиста перед Богом и людьми, - улыбаясь прошептала Нина. Павел обхватил её в объятия и крепко поцеловал в пухлые розовые губы.
- Дедушка, тебе плохо? – кто-то отчаянно тряс его за плечо.
Павел Иванович открыл глаза. Перед ним склонился мальчишка лет 12-ти.
- Дедуль ты как?
- Я отлично, мальчик.
- Ты куда путь держишь?
- На станцию.
- Давай я тебя провожу.
- А ты чьих малец будешь?
- Я из Пожаромовых из Малой Талинки.
- Я тоже из Малой Талинки родом. Арзыбов.
- Не слыхал про таких.
- А храм в селе есть?
- Есть, лет пять назад восстановили. Меня там крестили, когда ещё реставрационные работы велись, - с гордостью произнес парнишка.
- А какой он ваш храм на вид?
- Небольшой, но очень уютный, голубого цвета, как небо, - мальчишка посмотрел вверх. – И батюшка у нас самый добрый. Максим зовут, молодой, здоровый, мы его за глаза медведем зовём, - доверительно произнёс паренёк. – Давайте я помогу Вам подняться и быстренько провожу до электрички, а то если задержусь надолго, мать заругает.
- Да, матери они такие. Только ругаются они не со зла, а от большой любви, запомни.
Парень в ответ согласно кивнул головой.
Павел Иванович сел в электричку, попутчики с любопытством разглядывали его «урожай».
- Девушка, Вас, как зовут Ниночка.
- Держите, это Вам, - он протянул ей корзинку.
- Да что Вы! Неудобно! Вы собирали, а мне отдаёте.
- Я не за грибами приезжал, как оказалось, - загадочно произнес старик.
- Спасибо, мамка обрадуется, как! – девушка бережно двумя руками обняла корзинку.
Тем временем, отец Максим прибывал в полном недоумении, каких чудес он только в жизни не повидал, но эта четверка из 50-ых годов не выходила у него из головы. Откуда они взялись и куда потом делись, для так и осталось загадкой.