Сегодня дорога, которой сотни раз ходила, казалась Наталье бесконечной. Солнце пекло нещадно, а тропинка через пшеничное поле все тянулась и тянулась, упираясь в горизонт. Порой горькие слезы с новой силой наворачивались на глаза и тогда ноги теряли дорогу под ногами и Наталья останавливала свой бег уже посреди пшеницы. Вытирала слезы и снова возвращалась на тропинку.
Мама!.. Как можно принять то, что никогда больше не увидишь родных глаз, не услышишь голос?.. Ей бы жить да жить еще.
Наталья временами останавливалась, чтобы перевести дух и унять бешеный стук сердца. Эта тропинка между поселком и селом давно стала для нее родной. Только раньше она шла по ней, чтобы проведать маму, а сегодня — чтобы с ней проститься навсегда. Наконец показалось село и женщина прибавила шаг. Возле двора стояли соседки. Увидев Наталью, изобразили скорбное выражение на лицах и закачали головами.
— Здравствуй, Наташенька! Вот ведь горе какое! Кто бы мог подумать? Никогда на здоровье не жаловалась, а тут вдруг такое. Врачиха сказала, что тромб оторвался. А я только в огороде с ней разговаривала. Говорит: «Пойду домой, что-то нехорошо мне». А сама шагов пять прошла и свалилась на траву. Я уж подумала, перегрелась, а оно вон что, — затараторила без остановки соседка баба Клава.
Наташа слышала ее, как будто сквозь толстую пленку. Сегодня весь мир был каким-то ненастоящим и пустым. От этого осознания к горлу опять подступил тяжелый ком, а слезы, уже даже не останавливаясь, все лились и лились по щекам.
Родной дом встретил непривычной тишиной. Вот и все! Невыносимая тоска давила на плечи и женщина опустилась на старый стул, не в силах больше стоять на ногах.
Во дворе хлопнула калитка и чьи-то тяжелые шаги нарушили гробовую тишину. Скрипнула входная дверь и на пороге, пригибаясь в проходе, появился мужчина. Сквозь слезы Наталья не сразу разглядела гостя.
— Привет, сеструха! — узнала женщина голос брата, который прозвучал, как-то неподобающе ситуации, бодро.
— Ну здравствуй, Витя! Наконец-то навестил маму. Молодец! А главное вовремя, — с сарказмом сказала Наталья.
— Да занят я был. Дел по горло да и семья… ну ты же знаешь.
— Знаю. У самой семья и дети, если не забыл. Да и работа, к тому же. Однако про маму никогда не забывала. И машины у меня, в отличие от тебя нет. У тебя совесть есть? Она же все глаза проглядела.
— Ой, ну кончай мне морали читать. У меня дома есть кому мозг выносить. Давай по делу. Что там с деньгами? Она хоть скопила что-нибудь на этот случай? А то у меня с этим туго.
Наталья смотрела на него и не верила своим глазам. Как он мог вырасти таким? Мама же в него всю душу вложила. У нее Витюша всегда был светом в оконце. Это ей, Наталье всегда доставалось, а братик маленький, его жалеть надо. Вот и дожалелась.
— Не знаю. Я не в курсе ее финансовых дел. Надо поискать. Да и какой такой случай, когда человеку едва шестьдесят исполнилось? Кто об этом думает в таком возрасте?
— Хочешь я поищу?
— Ага, давай, иди копайся в ее белье. Деньги же где-то там припрятаны.
Наталье было так скверно на душе от этого разговора, что даже спазмы начались в желудке и она быстро вышла на воздух, чтобы отдышаться.
Вернувшись в дом, застала брата действительно копающегося на полках шифоньера.
— Вить, отойди, Христом Богом прошу! Иначе я тебя зашибу чем-нибудь.
Деньги нашлись, и их вполне хватило на все. После похорон, когда Наталья с Виктором остались одни, он подошел к ней и завел разговор:
— А дом когда продать можно будет?
Наталья чуть не задохнулась от злости от услышанного.
— Да как ты можешь? Мы только что похоронили маму, — она смотрела на брата в упор, испепеляющим взглядом.
— Да ты не кипишуй, сетруха. Ну а чего? Я по закону тоже право имею. А мне деньги сейчас позарез нужны.
— А я с детьми, по твоему где жить буду?
— У Гришки, там, где и живешь.
— У какого Гришки? Он мне даже не муж. Завтра выгонит и куда идти?
— Короче, думай сама. Найдешь что-нибудь за свою долю. Мне некогда. Я узнаю что к чему и дом выставлю на продажу. Бывай!
Тяжелая дубовая дверь гулко хлопнула за его спиной, а Наталья стояла, и пыталась переосмыслить все услышанное. Ей сейчас точно было не до всех этих разборок. Уже даже злиться не осталось сил.
Когда-то давно она заикнулась маме, чтобы переписала дом на нее, но та глянула строго и сказала: «Своего сына можешь обделить, оставив все дочери, а для меня вы оба дети. И ты ничем не лучше Вити». С той поры вопрос был закрыт.
Витя жил в городе, имел свой большой дом и автосервис. Ездил на шикарной машине и отдыхал на дорогих курортах. А Наталья еле сводила концы с концами, пытаясь поставить на ноги двоих детей. Ее нынешний сожитель Гриша в последнее время совсем не ладил с ее сыном Данилом. У Данилки подростковый возраст и характер сильно испортился. Весь в своего непутевого папашку. Наталья давно хотела уйти, но с мамой тоже непросто. Вот и жила, пытаясь потушить периодически вспыхивающие скандалы.
Через пол года после смерти мамы, Витя как и обещал продал дом и отдал половину суммы. Но купить жилье за эти деньги было нереально, разве что совсем развалюху какую-нибудь.
Наталья подумала-подумала и решила, что надо как-то выкарабкиваться из этой ситуации. Да и Гриша к тому времени совсем распоясался. Даже замахиваться стал на Данила. Чего только от него не наслушались, когда он домой приходил навеселе.
Когда-то, еще во время учебы в городе, Наталья попутно выучилась на парикмахера. А потом после техникума, даже работала полгода в парикмахерской, пока не вернулась обратно в деревню.
В центре поселка было здание, в котором раньше размещалось кафе. Но дела там пошли совсем плохо и хозяин закрыл заведение.
Вечером Наталья отправилась к нему, чтобы поговорить и взять помещение в аренду. На удивление, хозяин очень обрадовался, и сразу повел женщину показывать что к чему.
Пришлось немного потратиться из наследственных денег. Наталья закупила все необходимое оборудование и инструменты и, даже красивую вывеску заказала. Парикмахерскую назвала «Анюта» в честь матери. В соседней комнате бросила на пол матрасы, а в углу поставила стол из тех, что раньше были в кафе. Сюда они и переехали с детьми.
На удивление клиентов было много — поселок большой, а парикмахерской нет. Наталья даже не верила, пересчитывая вечером выручку. Да так она через год-другой и на жилье собрать сможет. Да и жить стало спокойнее без Гришкиных скандалов.
Однажды в середине дня, когда в салоне было пусто, вошел Витя. Он устало опустился на вращающийся стул и даже не поздоровался. Он сидел, опустив голову, и теребил большие загорелые руки.
— Вить, ты чего? Что-нибудь случилось?
Он поднял голову и на Наталью глянули большие мальчишеские глаза цвета неба. Это не был тот высокомерный Виктор, который приезжал на похороны к матери и, который потом с таким усердием делил вырученные за дом деньги. Это были глаза того братика, которого избили мальчишки и он, весь в пыли приковылял домой, держась за ушибленное колено.
— Случилось, сестренка, — он тяжело вздохнул, борясь со спазмами в горле и, пытаясь не заплакать, — автосервис сожгли. Они, скоты, давно меня караулили. Дорогу я им перешел, понимаешь ли. Я же переехал в другое, более бойкое место. Вот результат. Но это, к сожалению, не все… Вчера Рита с Дашуней попали в аварию. Машина в хлам. Даша, можно сказать, отделалась легким испугом. А вот Рита… у нее черепно-мозговая. Короче, остается только молиться.
Он обвел салон потерянным взглядом, стараясь не смотреть сестре в глаза. Наталья знала как он любит жену и видела каких нечеловеческих усилий стоит ему не разрыдаться сейчас.
— Сочувствую. А от меня что тебе надо? Денег?
— Нет, что ты? Это расплата мне за то, что тебя тогда обидел. Мне сказали, что ты с детьми тут живешь. На вот, возьми, — он протянул Наталье пакетик, в котором просвечивались деньги. — Не надо мне ничего. Есть заначка — открою опять сервис на старом месте. Все у меня наперекосяк пошло после того, как деньги взял. Прости меня! — Он резко встал и пошел на выход. В дверях обернулся:
— Помолись за Ритку, пожалуйста, я не умею.
***
Вскоре Рита пошла на поправку. Наталья купила неплохой домик в поселке и продолжила свой бизнес. А Витя теперь частый гость в ее салоне. Приезжает регулярно прическу подправить.
Наверное именно так высшие силы указывают нам на наши ошибки и наставляют на путь истинный, чтобы человек задумался: «А принесет ли мне счастье то, что я отнял у других, пусть даже по законам юридическим, но никак не по законам человеческим».
Елена Доманова