Есть за горами, за лесами маленькая страна – Русня. Добраться до этой страны на задворках Старого света так же сложно, как до островов Сан-Томе и Принсипи в Атлантическом океане. Сложно не из-за логистики, из-за бюрократических ограничений. Ехать придется на перекладных: сменить самолет на поезд, поезд на автомобиль. В конце пути пешком миновать сосновый бор. Неожиданно среди высоких деревьев покажутся дома на обетованной земле (тротуары в маленькой стране выстланы бетонными плитами).
Русня расположена в сосновом лесу. Всюду чисто. Аккуратные газоны. Цветы высажены в вазоны. Мусор цивилизации из пластика, фольги и бумаги редко где обнаружишь. На улицах просторно, пробок нет, есть редкие автомобили и неспешные пешеходы. Официальные вывески иностранной вязью; запреты родной для жителей анклава прописью. В скверах не наткнешься на бродячих кошек, которые гуляют сами по себе. Не видно и собак с хозяевами на поводке, ведь чаще псина ведет хозяина, а не хозяин псину. Не слышно шума, гама, скандала. Люд не хамит. Все степенно, чинно, скромно. Вроде.
Высоток нет, все здания средней этажности, выдержанны в едином стиле эпохи социалистического Застоя, лишь торговые центры недавней постройки. Жилые дома продуманно расставлены гнездами. Спортивные сооружения, школы, детсады ухожены, чего не скажешь о фасадах жилых домов и о тротуарах. Сквозь плиты пробивается трава. Одолевшая бетон зелень умиляет случайно забредших сюда туристов.
Я попала на курорт, подумала Алиса, вдохнув настоянный на хвое воздух. Она с удовольствием прошлась до дома тети пешком. Одинокая и бездетная тетя Клава проживала в Русне со дня его основания. Женщина слезно умоляла посетить её прежде, что отойдет в мир иной. Живущие на большой Родине, в пределах двух регионов, родственники постановили, придет пора, соседи займутся похоронами тётушки. Они же справят поминки, больше некому, поэтому вскладчину собрали денег умилостивить соседей. Если Клава транспортабельна и пожелает, то перевезут её на Родину, потом разберутся, с кем будет доживать свой век. На Алису возложили задачу договориться с соседями о варианте А или организовать вариант Б.
Первое, что Алисе бросилось в глаза, это деревянные рамы в квартире Клавы. Деревянные рамы – раритет на Родине; увидеть детали из массива дерева можно лишь в роскошных особняках. На Родине в пластик одевают все: здания, продукты, людей. Пластик, все понимают, дурновкусие и повышенный риск при пожаре. Однако соотношение цены и прочности диктует выбор в его пользу продукта нефтехимии.
Квартира тётушки была не жильем, настоящим интерактивным музеем, великолепным собранием великолепной сохранности вещей, хотя ими пользовались десятилетия. Алисе нравился поздний советский шик, в дизайне собственной квартиры она использовала аутентичные предметы эпохи. У Клавы они были выставлены не для украшения, для службы: полированная стенка румынского производства, чешское богемское стекло в отделении серванта, многотомные собрания сочинений с золотыми корешками в навесных деревянных полках, кружевная тюль на окнах, ковры из натуральной шерсти.
Квартиры во во всех домах Русни просторные, удобно разбиты на комнаты, набиты дефицитом полувековой давности. Из современных вещей у Клавы ноутбук в спальне и СВЧ печь в кухне. Алиса еще помнит времена дефицита, а поколение Z на Родине не ведает, что это такое дефицит, поэтому не понимает, зачем беречь вещи и отношения. Радует, они хотя бы «за» беречь природу.
При встрече тётя расплакалась, хотя семейная молва характеризовала Клаву как эмоционально холодную женщину. Полились речи. Когда женщины улеглись спать, Клава с новой силой принялась за расспросы про знакомых, современные нравы, финансовые реалии. Пожилая женщина огорчилась, когда Алиса упомянула, что у племянника (ей родного, Клаве внучатого), попросили 5 тысяч рублей «купить напитки для экзаменационной комиссии» в музыкальной школе. Клава быстренько конвертировала эту сумму в количество продуктов, которые можно купить здесь на 5 тысяч. Возмутилась, долго бубнила, называя поборы коррупцией, пока Алиса не рассказала, как ответил на звонок из музыкальной школы отец мальчика, брат Алисы: «сын еще не работает, заплатить не сможет». «Правильно! Вымогательство в искусстве – невиданное дело», – ворчала тётя, несколько, правда, успокоившись. Она выпускница этой музыкальной школы. В их роду соблюдается традиция учиться музыке для души, не для профессии. Алиса наперед знает, что её дочь тоже пойдет учиться в музыкальную школу, поэтому психологически готова к неизбежности «подарков», ставших обыденностью на Родине, но не понятных тёте.
Алиса напросилась в гости к соседям по площадке, чтоб обговорить план А. Хозяева назначили время, когда примут гостью. Алиса с тётей в назначенный срок пошли в соседнюю квартиру с крохотным тортом. Их пропустили в зал. Тот же музей, что и у тети. Пожилая пара и их дочь, как смотрители галереи, чинно расселись в разных углах комнаты. Хозяева не стали хлопотать, собирая стол ради гостьи, приехавшей из далекой исторической родины. Алису смутил негостеприимный приём. Она проявила инициативу, предложила попить чай. Услышав материнское «конечно», дочь накрыла стол чудесной тканой скатертью, достала из серванта такие же салфетки, фарфоровый чайный сервиз, Алисе показался – японский. Добавила на стол конфеты в изящной конфетчице.
Хозяева и гостьи сели пить чай из красивой посуды. Все повеселели, потёк неформальный разговор. Ситуация для Алисы из не совсем приятной превратилась в приятную. Дома у Алисы, если это был не званый обед, гостям, принимаемым в кухне, выставлялись бокалы, в лучшем случае, одинаковые. Пакетики чая и растворимого кофе заваривались прямо в бокалах. Эти соседи устроили чаепитие по правилам. В маленькой стране время и люди не торопятся. Алиса искренне позавидовала местному темпу жизни.
Живут в медитации, вот как существуют здесь, подумала она. Внезапно у неё пронеслась мысль, а не организовать ли тур поездки в Русню не очень молодых и не очень богатых соотечественников, дабы отдохнули от суеты в знакомой до боли обстановке; совершили, так сказать, путешествие в юность. По возвращению займётся проектом, в нём приличный коммерческий потенциал, решила она. Вспомнив про сложности въезда в Русню, отбросила идею.
За чаепитием дистанция исчезла. Компания обменивалась информацией до полуночи. Интерес был неподдельным и взаимным.
– За счет чего живёте? – Расторопная Алиса задала уклон длинной беседы.
– Продаем озон. – Доходчиво пояснил глава семейства, Александр. – Для Алисы Озон значил торговую площадку в интернете. Алиса жила в загазованном городе, где люд забыл, озон это ещё насыщенный кислород, которым не надышишься, до чего желанный организму. – Санаторий обслуживаем. Каждый третий сам себе художник, творит безделушки. – Дочь недовольно фыркнула. Отец исправился, – Инга керамику расписывает. Батик ей заказывают...
– От случая до случая, – прервала его Клава. – Алиса, не верь. Постоянная работа у единиц. Большинство на дотации.
– Пенсию имеете в виду? – Алисе ничего другого не пришло в голову.
– Дети присылают, – уточнила тётя, какую дотацию имела она в виду.
– Младшая дочь с мужем в Новую Зеландию уехали, иногда присылают. На нерестилище выходцы из Русни сюда возвращаются, – продолжил хозяин. – Деток на крыло тоже здесь ставят. Приезжали-то в Русню сплошь высококвалифицированные специалисты, справиться со школьной программой – нам раз плюнуть и растереть. Наши вряд ли привезут внуков, слишком далеко, – с явным сожалением в голосе проговорил пожилой дядька. – Да и зачем нашим внукам математика?
– Царица наук, гимнастика ума, – нашлась Алиса.
– Высшее образование на родном языке выходцам из Русни недоступно. В тупике мы, – подытожил Александр.
Невесело живут, расстроилась Алиса. Тётя, вообще, расплакалась. Тоскливо. Алиса осознала, что начнет зондировать почву в первую очередь под план Б.
Прощаясь, Клава пригласила соседскую семью всем составом завтра к ним на обед. Женщины занялись приготовлениями с утра. Алиса пекла блины, Клава сервировала стол. Соседи не пришли в оговоренное время. Тетя пошла напомнить, что их ждут. Дверь открыл мужчина в форме. Дальше прихожей не пустил. Расспросив, кто она, зачем пришла, силовик выпроводил пожилую женщину.
У Клавы дрожал голос, когда она рассказывала Алисе, кто находится в соседней квартире. Поздно вечером Алиса наперекор ее мольбам проведала соседей. Вернулась вместе с супругами. Инга осталась в квартире. Вместо обеда состоялся званый ужин. Он был кстати. Соседи вспомнили, что не ели в течение дня.
Заев пельменями пережитое, чета поведала, что произошло. С утра заявились силовики, интересовались, в основном, содержимым компьютера Инги. Задавали ей много вопросов, предупредили об ответственности. Оказывается, Инга подписана на вредоносного блогера, замечена на сайте, где активность не приветствуется, возлагала цветы не тому памятнику. Вот и вся крамола. Суровый тон обвинения в противоправной активности спровоцировал приступ эпилепсии у Инги. Она пала ниц у ног крепких мужчин из органов. Силовики вызвали медиков. Медики ввели противосудорожные препараты, Инга заснула глубоким сном. Медики наказали родителям провести полноценное обследование дочери, пройти курс лечения, иначе закрепится эпистатус.
Инга – божий одуванчик, на взгляд Алисы, нечто противоправное не совмещается с ней никоим образом. Два раза в неделю ведёт кружок по художественной лепке для инвалидов, за что ей начисляют небольшие деньги. Девушка просто не осведомлена была, общаться на каком сайте не рекомендуется нынче. Ранее рядовым гражданам маленькой страны не возбранялось пользоваться соц. сетями по личному выбору, возлагать цветы к памятникам, любить Достоевского.
Алиса бурно негодовала: подобный обыск по идеологическим мотивам – дичь в её представлении. Вопрошала, почему не действуете, сглатываете непардонность властей.
– Валить надо было, когда процесс начался. – «Валить» в устах образованного пожилого мужчины произвел эффект прилёта мины. – Я не хотел покидать Русню. Вы не можете знать, – обратился он лично к Алисе, – как на этапе строительства здесь старались предусмотреть всё во благо человека. Русня располагала всем. Бесплатная квартира, товарное обеспечение, культурный досуг грели душу. На Родине в это время разгильдяйство в экономике, дорожная слякоть, пьяные на улицах, – да много чего выводило из себя. Я без сожаления прибыл сюда, получив направление на работу. Я кончил с отличием университет по специальности «ядерная физика», мы были здесь востребованы.
Проблемы большой страны нас не трогали, мы были изолированы от них. Но вдруг, для меня «вдруг», запустился процесс полураспада. Коллеги уехали, кто куда. Я испугался беспредела, который пышным цветом цвёл на родине. Я привык к комфорту, полюбил местные нравы. Здесь мы русичи, там были бы иностранцами. Наша ментальность с ментальностью коренных русичей разнится. От добра добро не ищут, резонно посчитал я. Был уверен, там обязательно «кинут», поэтому остался жить здесь тише мыши. Сегодня мышеловка захлопнулась. Попались.
Покаянную речь женщины не прерывали, молча внимали.
– Что было, то прошло. Действуйте. – Алиса подумала, что подвела собеседников к правильному выводу. Но, увы, её призыв не возымел действие.
– Не могу, стар. Да я не умею действовать, я потребитель готового. Инга тоже не умеет, она больна, как выяснилось. Мне, жене, дочери, Клаве, всей Русне нужен Моисей.
– Не пророка в своем отечестве? – Единственное, что вспомнилось Алисе в связи с упомянутым Моисеем. Тем временем Александр плеё речь дальше. – Он 40 лет водил народ по пустыне, чтоб вымерло привыкшее к старому поколение, а молодое – восприняло новые реалии. Мы почти 40 лет притворялись, что принадлежим двум мирам. Усидеть на двух стульях нельзя. Долготерпение сторон кончилось. Русня в капкане. Пришлите нам Моисея, пожалуйста, Алиса, – взмолился пожилой мужчина. – Пусть он выведет нас отсюда.
– Кто должен прислать его?
– Родина в вашем лице.
«Почему Я должна решить их проблему? Почему я ДОЛЖНА решить их проблему? Почему я должна решить ИХ проблему? Проблему? Это не проблема отдельной семьи, это проблема всей Русни», – возражения галопом проскакали в мыслях Алисы. Каждый скачок отдавал в виски болью. Внутри неё заштормило, как всегда, в момент истины. Её персональные стукач, судья и палач, составляющие в совокупности совесть, сообща взбунтовались. Стукач не пропускал ни один её косяк, судья осуждал любой маломальский проступок, а палач сурово наказывал. Наказывал самобичеванием, плохим настроением, повышением давления. Элементарную неудачу, неблагоприятное стечение обстоятельств, случаи несправедливости относительно себя рассматривала как кару за прегрешения. Она дорожила совестью, старалась её не беспокоить. Эти трое предлагают взвалить на себя тяжеленную ношу.
– А вы спросили Ингу, хочет ли она этого? – Нутро Алисы, естественно, сопротивлялось новой задаче, даже не собственной, чужого человека, которую взваливала на неё совесть.
– Откуда ей знать? Она не выезжала за пределы Русни. Мы с мамой так решили.
– Тем более. Знаете, на Родине далеко не рай.
– Но там же своих не бросают?! – Алиса удивилась пожилой паре. – Легко сказать. Временами нас так «кидают», что взвоешь. И, вообще, это относится к раненым.
– Инга тоже раненая.
– Жили у забора в рай, теперь вам большая Родина понадобилась?! – разозлилась Алиса.
– Будь великодушна.
– Ну, вот, приехали: «будь великодушна». Здесь отсиживались, когда на Родине было плохо. – «И ты отсиживалась бы, почему-то я уверена…,– шел дуэль Алисы с её альтер эго. – Ладно, посмотрим». – Совесть додавила Алису, она сломалась. – Посмотрим, что смогу – сделаю.
Она не знала, как выйдет на Моисея, но понимала, пассивная Инга не вырвется из мышеловки самостоятельно. Остаётся одно – самой взять посох в руки и вперед – брать бюрократические бастионы!
– Не обещаю…
– Обещать не нужно. Главное – помочь.
Покидала Русню Алиса недовольной, хотя внешне старалась держаться бодрячком. Оба плана в отношении Клавы провалились. Женщина отказалась покидать Русню. Деньги, которые она привезла умилостивить соседей, не потребовались. Тётя отложила на скромные похороны и поминки достаточную сумму в евро, показала Александру, где деньги лежат. С Ингой было сложнее. Она мечтала о переменах, но действовать то ли не была готова, то ли не хотела. Придётся тащить на буксире, поняла Алиса.
Всю дорогу обратно на родину женщина насмехалась над собой: ехала в маленькую страну с одной миссией, уезжала с другой – найти Моисея для Русни, хотя бы для Инги в частности. Кто, если не она?